Эдуард Володарский - Вольф Мессинг. Видевший сквозь время
Вольф лежал на кровати, смотрел в потолок и слышал неразборчивый голос Цельмейстера, доносившийся из гостиной. Он закрыл глаза и притворился, что спит.
Варшава, 1939 год, немецкая оккупацияПосреди булыжной мостовой вдруг тяжело шевельнулась металлическая крышка люка, приподнялась и со скрежетом поползла в сторону. Из отверстия показалась голова в кепке – это был проводник Збышек. Он с трудом выбрался наверх, протянул внутрь люка руку и помог выбраться на мостовую Мессингу.
– Ну, все, – сказал Збышек, отряхивая пальто. – В ту сторону не ходите – там патрулей много, там выход из гетто. А все живут дальше. Бараки, сараи, склады – сами увидите.
– Благодарю вас… В этих бараках тоже живут? Все окна погашены. – Мессинг достал пачку ассигнаций, протянул их Збышеку.
– Везде живут. Просто боятся свет зажигать. – Збышек, не считая, сунул деньги в карман пальто и быстро пошел по улице вдоль приземистых кирпичных строений с черными безжизненными окнами. Скоро он растворился в темноте.
Зябко поежившись и запихнув руки в карманы. пальто, Мессинг побрел по улице в противоположную сторону.
Мессинг сидел на табурете посреди подвала, а перед ним стояли две женщины и пожилой мужчина.
В полуподвальном помещении с запыленными окнами дети бегали и играли в куклы. Тут же, по углам, женщины готовили еду на керосинках, чистили картошку, резали лук на дощечках, вдоль стен были устроены двухэтажные нары, и кое-где наверху на них лежали спящие.
– А больше никого нет родом из Горы-Кальварии? – спросил Мессинг, оглядываясь по сторонам.
– Больше никого… всех угнали… – ответила одна из женщин в мокром грязном фартуке и шерстяной кофте с продранными локтями.
– Но вы не знали такую Сару Мессинг?
– Почему же? Они в соседнем бараке жили – и Сара, и ее дети. Они уже взрослые… ну. вот примерно одного с вами возраста, и невестка, и дети – трое детей у них было. Девочка и два мальчика, не помню, кто чей сын или дочка были. Помню по именам – Яша, Вольфик и Фаня. Они с моими детьми часто играли.
– Вольфик? – переспросил Мессинг.
– Нуда…
– И всех увезли немцы?
– Всех. И другие семьи из Горы-Кальварии увезли. Две недели назад…
– А куда? Вы не слышали ничего? Что в гетто говорят?
– Разное говорят… – Женщина опустила глаза.
– Кто говорит, на работы на какие-то заводы… – подал голос мужчина и тоже отвел глаза в сторону. – А кто говорит… на ликвидацию…
Мессинг долго сидел опустив голову. Кричали дети и носились по подвалу, шипели на горячих сковородках лук и картошка.
– А вы сидите и ждете? – наконец спросил Мессинг и поднялся. – Когда вас повезут?
А что мы можем сделать? Кто-то бежит из гетто, но все же убежать не могут… – ответила женщина и всхлипнула, высморкалась в подол грязного фартука.
– Эх, евреи, евреи… овечье стадо… – вздохнул Мессинг и пошел из подвала.
Несмотря на то что стоял день, на улицах гетто людей почти не было. Изредка мелькнет впереди фигура, жмущаяся к стенам бараков, и тут же исчезнет. И Мессинг вдруг поймал себя на мысли, что и сам все время прижимается к стенам, чтобы остаться незамеченным.
Вот впереди показался немецкий патруль – два автоматчика и фельдфебель с пистолетом на поясе в кобуре.
Мессинг быстро свернул за угол, заторопился по улице, снова свернул в узкий переулок, остановился, тяжело дыша. Увидел подворотню и направился к ней. Он оказался в небольшом дворе, окруженном двухэтажными каменными домами, присел на лавочку у стены одного из домов, вновь огляделся по сторонам.
В углу стояли ящики для отбросов, и в них копался какой-то сгорбленный человек в грязном плаще и старой шляпе, надвинутой на глаза. Он что-то выискивал там и складывал в старую холщовую сумку.
Мессинг пригляделся к нему и вздрогнул. Он узнал в нищем доктора Абеля, своего первого импресарио и учителя!
Мессинг медленно встал, подошел, позвал негромко:
– Доктор Абель… это вы?
Нищий замер, напрягшись, – это Мессинг почувствовал по его спине, потом осторожно повернулся. Вольф увидел изможденное, морщинистое лицо Абеля, седые волосы, выбивающиеся из-под шляпы. Доктор узнал ученика и слабо улыбнулся:
– А ведь я всегда верил, что мы обязательно встретимся… и встретимся здесь… в варшавском гетто… как видишь, я тоже стал провидцем…
– Почему вы здесь? – спросил Мессинг.
– А ты почему здесь, Вольф?
– Я искал родных… маму, брата, сестер… племянников…
– И никого не нашел? – вновь улыбнулся Абель.
– Их куда-то угнали… на какое-то строительство…
– Их никуда не угоняли, Вольф… их ликвидировали… И мою семью тоже… Мне одному удалось спастись, но теперь я даже не знаю, зачем я спасся.
– Хотите, пойдем вместе? Постараемся выбраться отсюда, – сказал Мессинг.
– Куда?
– Будем пробираться к границе. Уйдем в Советский Союз.
– У вас это не получится. – Абель заглянул в свою сумку, достал заплесневелый черствый кусок хлеба, откусил и стал жевать беззубым ртом.
– Вы же погибнете здесь, доктор Абель. – Казалось, Мессинг сейчас заплачет.
– Мы все погибнем, Вольф… скоро… И я никуда с тобой не пойду… Я живу здесь. – Абель показал рукой на один из домов. – Там, в подвале. У меня есть лежанка…
– Пойдемте, пойдемте, доктор Абель. Я помогу вам.
– Не надо. Я никуда не пойду. Я сделал ошибку – мне не надо было спасаться, мне надо было погибнуть с моей семьей. Думаю, скоро ошибка будет исправлена… Прощай, Вольф… Не надо было нам видеться… Впрочем, что Бог ни делает – все к лучшему. Прощай. – И Абель медленно пошел через двор к подъезду.
– Подождите, доктор Абель! – Мессинг сделал шаг к нему. – Пойдемте со мной. Все поправится. Мы будем вместе работать.
– Это новое ваше пророчество? – обернулся Абель. – Вы посылаете мне надежду?
– Я верю, так будет. Мы заживем другой жизнью, доктор Абель.
– Не хочу… я вообще не хочу больше никакой жизни… евреям не место в этой жизни. Прощайте. – Абель пошел прочь, но вдруг снова обернулся. – Я все эти годы следил за вашими выступлениями. У вас хорошо получалось… Только почему вы не предсказали всего этого? – Доктор Абель обвел рукой двор и медленно пошел дальше.
Мессинг смотрел ему вслед, потом встряхнулся и повернул в подворотню. Вышел в переулок и пошел по тротуару, свернул за угол – и чуть ли не столкнулся со Збышеком.
– Торопимся? – усмехнулся тот. – Патруль увидели?
– Ну да, патруль… – ответил Мессинг и оглянулся.
– Нашли родственников?
– Нет. Их две недели назад угнали немцы… а куда – неизвестно.
– Известно. Это всем известно, – ответил серьезно Збышек. – Только евреи этого знать не хотят.
– Послушайте… вы… вы не могли бы вывести меня обратно? – спросил Мессинг.
– Это будет стоить дороже, – улыбнулся Збышек. – Полторы тысячи марок.
– Хорошо, я заплачу вам две тысячи марок.
– Откуда у бедного еврея столько денег, чтобы ходить в гетто и обратно? – продолжал улыбаться Збышек.
– Вы поможете мне? – вместо ответа спросил Мессинг. – Или я поищу другого проводника?
– Только идиот может отказаться от таких денег. А лучше меня вы никого здесь не найдете… Как стемнеет, пойдем.
– Опять в канализацию?
– К сожалению, другой дороги нет, – развел руками Збышек. – Пойдем, я отведу вас туда, где вы сможете скоротать время до темноты, а то недолго и патрулям в лапы попасться.
И дальше они пошли вместе, стараясь держаться поближе к стенам и зорко оглядываясь по сторонам.
И вновь они шагали по гигантской кирпичной трубе, и вода хлюпала под ногами.
– Хотел сказать вам, где-то я вас видел… – говорил на ходу Збышек, подсвечивая дорогу фонариком.
– Может, где-то и видели… – не сразу ответил Мессинг.
– Нет-нет, определенно где-то видел. – Збышек обернулся, посветил Мессингу фонариком в лицо и снова двинулся вперед. Вдруг опять остановился и пристально посмотрел на Мессинга. – А вы министром каким-нибудь при Пилсудском не были?
– Каким-нибудь министром не был… – загораживаясь рукой от света, ответил Збышек.
– А кем же вы были? – спросил Збышек.
– Хотите, я лучше скажу, кем вы были? – спросил Мессинг.
– Да вы-то откуда знать можете? – усмехнулся Збышек.
– Вы родом из Лодзи. Вам двадцать шесть лет, вы были сержантом в армии. Войну встретили под Лодзью. Отступали до Варшавы. Ваш полк разгромили под Варшавой. Вы были ранены, вылечились. А тут и война кончилась…
– Черт знает что… – перепуганно пробормотал Збышек. – Вы кто? Дьявол? Откуда вы это знаете?
– Пойдемте, Збышек. Мы теряем время.
Збышек молча повиновался. Какое-то время они шли молча. И снова Збышек остановился:
– Хорошо. А когда я вас выведу, вы скажете, кто вы такой и откуда все про меня знаете?
