Кен Фоллетт - Гибель гигантов
Его привлекали не только почет и слава, окружавшие посла. Он искренне считал, что нет призвания выше, чем служение родной стране. И в этом отец был с ним согласен.
Это было единственное, в чем они не расходились во мнениях.
Они стояли, глядя друг на друга, в холле посольства. Они были одного роста, но Отто полнее, к тому же лысый и с длинными старомодными усами, в то время как Вальтер носил модные тоненькие усики под названием «зубная щетка». В этот день они были одеты одинаково: в черные бархатные костюмы с бриджами до колен, валковые чулки и туфли с пряжками. Оба в треуголках и со шпагами. Так обычно одевались при дворе.
— Мы выглядим так, что нам место на сцене, — сказал Вальтер. — Смешной наряд.
— Нисколько, — ответил отец. — Прекрасный старинный обычай.
Большая часть жизни Отто фон Ульриха прошла в немецкой армии. Во Франко-прусской войне он участвовал молодым офицером и отличился в битве при Седане, когда повел свою роту по наплавному мосту. Позднее, после отставки Бисмарка, этого «Железного канцлера», Отто стал одним из приближенных кайзера. Сейчас его задачей было собирать сведения: он посещал европейские столицы, как пчела перелетает с цветка на цветок, собирал нектар дипломатической информации и возвращался в улей. Он возлагал большие надежды на монархию и прусские военные традиции.
Вальтер был так же предан своей стране, но считал, что Германия должна стать современной и обеспечить своим гражданам равные права. Как и отец, он гордился достижениями в области науки и техники, гордился трудолюбивым и умелым немецким народом, но считал, что им нужно еще многому научиться: у либеральных американцев — демократии, у хитрых англичан — дипломатии, у стильных французов — искусству жить красиво.
Отец и сын вышли из посольства и пошли по широкой лестнице к Мэлл. Вальтера должны были представить Георгу V, эта формальность считалась высокой честью, несмотря на то, что практической пользы от нее не было никакой. Таких молодых дипломатов, как он, обычно этой чести не удостаивали, но отец не стеснялся задействовать нужные связи ради продвижения сына.
— С появлением пулеметов ручное оружие устарело, — сказал Вальтер, продолжая ранее начатый спор. Он был специалистом по оружию и полагал, что армия Германии должна быть вооружена по последнему слову техники.
Отто думал иначе.
— Они перегреваются и бьют мимо цели. Когда у человека в руках винтовка, он целится тщательно. Но дай ему пулемет — и он начнет из него поливать, как из садового шланга.
— Когда твой дом горит, ты не будешь поливать его из чайной чашки. Ты возьмешь шланг.
Отто погрозил сыну пальцем.
— Ты не участвовал в сражениях и просто не представляешь себе, что это такое. Так что слушай меня, я знаю.
Чаще всего их споры заканчивались именно так.
Вальтер считал поколение отца высокомерным. Он понимал, почему они стали такими. Они выиграли войну, они создали Германскую империю, объединив Пруссию и несколько маленьких немецких княжеств, а потом сделали Германию одной из самых преуспевающих стран в мире. Конечно, они считали себя великими. Но от этого они опрометчивы в оценках.
Пройдя несколько сот ярдов, Отто и Вальтер свернули к Сент-Джеймсскому дворцу. Этот кирпичный особняк шестнадцатого века не такой величественный, как стоящий по соседству Букингемский дворец. Привратнику, одетому так же, как они, отец и сын назвали свои имена.
Вальтера это покоробило. Когда имеешь дело с королевскими особами, в этикете не бывает мелочей.
— А здесь ли сеньор Диас? — обратился Отто к привратнику по-английски.
— Да, сэр, только что прибыл.
Вальтер нахмурился. Хуан Карлос Диего Диас был представителем мексиканского правительства.
— Почему тебя интересует Диас? — спросил он по-немецки, пока они шли через анфиладу комнат с развешенными по стенам шпагами и ружьями.
— Королевский флот Великобритании переводит свои корабли с угля на нефть.
Вальтер кивнул. Это делали большинство прогрессивных стран. Нефть была дешевле, чище и проще в обращении: ее заливали — и не нужны были никакие армии чумазых кочегаров.
— А англичане получают нефть из Мексики.
— Они выкупили мексиканские нефтяные скважины, чтобы обеспечить своему флоту необходимый запас.
— Но если мы будем вмешиваться в дела Мексики, что подумает Америка?
Отто потер переносицу.
— Слушай и учись. И как бы ни пошел разговор, ничего не говори.
Люди, которых должны были представить королю, ждали своей очереди в приемной. На многих такие же черные бархатные костюмы, хотя два-три человека одеты, как генералы из оперетт прошлого века, а один — по-видимому, шотландец — при полном параде и в килте. Отто и Вальтер медленно пошли по комнате, кланяясь знакомым из дипломатических кругов, пока не оказались рядом с Диасом, коренастым, с закрученными вверх усами.
После обычного обмена любезностями Отто сказал:
— Вас, должно быть, радует, что президент Вильсон отменил запрет на продажу Мексике оружия.
— Отменил запрет на продажу оружия мятежникам, — сказал Диас, словно поправляя его.
Американский президент, всегда стремившийся демонстрировать свою высокоморальную позицию, отказался признать генерала Уэрту, который захватил власть, убив предшественников. Назвав его убийцей, Вильсон оказал поддержку мятежникам, конституционалистам.
— Если можно продавать оружие мятежникам, то и правительству можно, не так ли? — спросил Отто.
Его слова удивили Диаса.
— Вы хотите сказать, что Германия пошла бы на это?
— А что вам нужно?
— Вы, должно быть, знаете, нам отчаянно необходимы винтовки и патроны.
— Мы могли бы обсудить это подробнее.
Вальтер был поражен не меньше Диаса. Это могло привести к неприятностям.
— Но отец, Соединенные Штаты… — начал он.
— Одну минуту! — Отец поднял руку, заставив его замолчать.
— Давайте обсудим. Но скажите, каких еще тем коснется этот разговор? — Диас прекрасно понимал, что Германия потребует ответной услуги.
Открылась дверь в тронный зал, и вышел слуга со списком. Церемония представления вот-вот должна начнется. Но Отто неторопливо продолжил:
— Во время войны независимое государство имеет право удерживать во владении стратегические запасы.
— Вы говорите о нефти? — спросил Диас. Это было все, что в Мексике можно было отнести к стратегическим запасам.
Отто кивнул.
— Значит, вы дадите нам оружие… — начал Диас.
— Не дадим, а продадим, — заметил себе под нос Отто.
— Вы продадите нам оружие сейчас, и мы должны пообещать, что в случае войны не дадим Великобритании нефти?
Было очевидно, что Диас не привык к изысканности дипломатических бесед.
— Думаю, это стоит обсудить.
На языке дипломатии это означало «Да».
Слуга объявил:
— Мсье Оноре де Пикар де ля Фонтень!
И церемония представления началась.
Отто взглянул в глаза Диасу.
— Мне бы хотелось услышать от вас, как, по вашему мнению, восприняли бы такое предложение в Мехико.
— Я уверен, что президента Уэрту оно бы заинтересовало.
— Значит, если бы посол Германии в Мехико адмирал Пауль фон Хинце, официально сделал вашему президенту подобное предложение, оно не было бы отклонено?
Вальтер видел, что отец намерен получить недвусмысленный ответ. Ему не хотелось бы, чтобы правительство Германии попало в неловкое положение.
По мнению Вальтера, неловкое положение — отнюдь не главное, что угрожало Германии при таком дипломатическом маневре. Германия могла нажить себе врага в лице Соединенных Штатов. Но обратить на это внимание отца в присутствии Диаса было трудно.
Отвечая Отто, Диас сказал:
— Предложение бы не отклонили. Я вам гарантирую.
— Отец, — сказал Вальтер, — можно тебя…
И тут камердинер провозгласил:
— Герр Вальтер фон Ульрих!
Вальтер замер, и отец сказал:
— Твоя очередь. Иди же!
Вальтер повернулся и вошел.
Англичанам нравилось повергать гостей в священный трепет. В тронном зале высокие потолки с лепниной были украшены бриллиантами, а стены, обитые красным плюшем, увешены огромными портретами. В конце зала — трон под высоким балдахином темного бархата. Перед троном стоял король во флотской форме. Вальтер был рад видеть рядом с королем старого знакомого, сэра Алана Тайта — вне всякого сомнения, тот подсказывал монарху имена входящих.
Вальтер вошел и склонился в поклоне.
— Рад снова видеть вас, фон Ульрих, — сказал король.
— Надеюсь, ваше величество нашли беседу в Ти Гуине интересной, — произнес он отрепетированную фразу.
— Очень! Хотя финал приема был, конечно, омрачен…
— Да, несчастьем в шахте…
