Наталья Павлищева - Лукреция Борджиа. Лолита Возрождения
По пути в покои своей новой хозяйки Мария еще рассказывала о запретной любви фра Филиппо и Лукреции, которая не испугалась ничего и бежала из монастыря с любимым человеком. Не испугалась даже проклятья собственного отца.
– Как ты думаешь, она была счастлива? На фреске у нее грустное лицо…
– Не думаю, что всю оставшуюся жизнь, муженек-то не угомонился, так и жил в бедности, хотя имел большие доходы…
– Почему?
– Видно, у художников деньги не держатся в руках, к тому же он продолжал тратить на красоток… – Мария сокрушенно вздохнула. – Все мужчины таковы…
– Не все.
Лукреция и сама не знала, почему вдруг возразила. Просто ей очень хотелось, чтобы Альфонсо был другим, верным и готовым на жертвы.
Ночью Лукреции снился нежный грустный образ с купола апсиды, написанный любвеобильным Филиппо Липпи со своей супруги Лукреции. Проснувшись в слезах, она долго лежала в темноте и тихо плакала. О чем? И сама не знала. О том, что Альфонсо далеко, что скоро родится ребенок, но его отец не возьмет малыша на руки первым, что она брошенная жена, что все складывается вовсе не так, как хотелось.
Не думалось только о том, что Альфонсо виноват. Нет, даже сейчас Лукреция не винила мужа в побеге. Альфонсо слал сумасшедшие письма, в каждой строчке, каждом слове которых сквозила любовь к ней и будущему ребенку, звал к себе, но ни словом не обмолвился о том, что вернется. А она не могла уехать, теперь кроме ребенка, который вот-вот родится, и имени Борджиа у нее был Сполето – город, за который она ответственна. Разве можно предать жителей Сполето, которые не предали своего такого странного художника?
Лукреция уже вспомнила, что знала о Липпо. Этот художник славился тем, что рисовал Мадонн совершенно обычными женщинами. И хотя она не видела до сих пор ни одной работы Липпи, слышала, что у него учился Сандро Боттичелли и что Липпи первым стал расписывать купола по кругу. Несомненно, любовь подсказала фра Филиппо писать Мадонн с лицом возлюбленной…
Утром, увидев Марию, Лукреция вдруг заявила:
– Она была счастлива!
Повитуха не удивилась, кивнула:
– Конечно, тот, кто любит, обязательно счастлив.
Наклонившись к уху новой подруги, Лукреция вдруг заговорщически заявила:
– Вот рожу сына, наведу порядок в Сполето и тоже удеру к своему возлюбленному!
Мария явно почувствовала на своей шее петлю… Папа не простил бы им всем побега любимой дочери с внуком или внучкой. Но отговаривать сейчас Лукрецию было бесполезно, во-первых, она явно дочь своего отца, а потому ей плевать на любые уговоры, во-вторых, очень не хотелось разрушать веру женщины в торжество любви, тем более, перед самыми родами. Мария тихонько вздохнула: и что за глупец у нее муж?
– Мадонна Лукреция! Мадонна Лукреция!
Лукреция с трудом стряхнула с себя сон:
– Что случилось? Что слу… – договорить не успела. – Альфонсо!
Альфонсо зарылся в светлые волосы своей супруги:
– Лукреция, любимая, как я по тебе скучал! Простишь ли ты меня когда-нибудь?
– Я не сержусь, главное – ты вернулся! Я так не хотела, чтобы наш ребенок родился без отца!
Папа сумел договориться с королем Неаполя Фредерико, дядей Альфонсо, о его возвращении к супруге. Фредерико посмеялся над новым назначением Лукреции, ему было ясно, чего ради Борджиа затеял этот маскарад, но если честно, самого короля мало волновала судьба незаконнорожденного племянника: Альфонсо помогали только потому, что он был разменной монетой между Папой и королем. Как и Лукреция…
Эти двое не принадлежали себе, их судьбы были завязаны на происходившие по воле короля Франции Людовика события, в которых принимал активное участие Чезаре и был весьма заинтересован Папа.
Супружеская пара, счастливая воссоединением и подготовкой к рождению ребенка, много времени проводила вместе. Правда, начались осложнения, которые удалось счастливо разрешить.
В первый день Лукреция не хотела никого видеть, кроме своего драгоценного Альфонсо. Она не могла наглядеться на мужа, конечно, показала ему изображения Филиппо Липпи и его фрески, рассказала историю необычной любви, до самого заката с крепостной стены показывала окрестности, хваля и хваля Сполето и округу… По ее словам выходило, что лучше этого места на Земле нет. Жители и охрана радостно приветствовали красивую молодую пару, явно любящую друг дружку. Это так приятно видеть…
– Ты так хвалишь город, словно в нем родилась.
– Я очень хочу, чтобы Сполето понравился и тебе тоже. Мы могли бы остаться здесь жить…
– Остаться? Что ты, Лукреция! Никто тебе этого не позволит, я не заезжал в Рим, но знаю, что Папа ждет не дождется, когда ты вернешься.
– Он сам отправил меня губернатором в Сполето.
И тут Альфонсо допустил ошибку, усмехнувшись:
– Чтобы чем-то занять и убрать подальше от меня!
Лукреция вскинула головку, глаза возмущенно заблестели, в голосе послышались металлические нотки:
– Я правлю Сполето, а не просто пребываю здесь! Это только сегодня я позволила себе не заниматься делами из-за твоего приезда, но их за день накопилось немало и завтра придется просидеть в кабинете куда дольше обычного!
– Не сердись, любимая, я не хотел усомниться в твоих талантах. Просто Папа мог бы сделать губернатором Джоффредо, ведь он сын, а не дочь, к тому же беременная. Джоффредо приехал с тобой в Сполето, но, насколько я понял, бездельничает?
– Вот именно! Джоффредо не способен быть правителем, Его Святейшество знал, кому доверить город.
В голосе Лукреции слышалась такая уверенность в своих силах, что Альфонсо невольно улыбнулся, он привлек жену к себе, поцеловал в золотистые волосы:
– Ах, ты, мой губернатор… Как же я люблю тебя.
Лукреция вдруг вспомнила свои сомнения:
– Альфонсо, скажи… а если родится девочка, ты будешь ее любить?
– Конечно, буду! Как можно не любить свою дочь, да еще и рожденную такой прекрасной матерью.
– Не меньше, чем сына?
Он снова поцеловал жену:
– Я буду любить того, кого ты родишь. Только не перетруждай себя, умоляю, ты должна доносить ребенка, чтобы не было выкидыша.
– Я чувствую себя прекрасно, особенно после того, как ты вернулся к нам.
Проснувшись утром, Альфонсо не обнаружил рядом супруги. Широкая кровать позволяла им спать, не задевая друг дружку, но как жена сумела так тихо улизнуть? На мгновение стало страшно: вдруг ее похитили?! Хорош муж, если не слышал, как из-под носа воруют жену!
Он окликнул слугу, лукавая физиономия Пьетро не выражала ни малейшего беспокойства, значит, все в порядке, тревоги в замке нет. Да и как можно было похитить Лукрецию из этого замка на вершине?
Одеваясь, Альфонсо осторожно поинтересовался, не видел ли Пьетро хозяйку.
– Донну Лукрецию? Она с рассветом на ногах и занята делами. Просила вас завтракать одному, а обед подадут на всех…
Альфонсо оделся, действительно позавтракал в одиночестве, поглазел на окрестности со стены, без дела пошатался по замку и решил поинтересоваться, чем же занимается его супруга.
– Донна Лукреция в кабинете…
Дверь в кабинет он открыл тихонько, но Лукреция заметила, подняла голову от бумаг, которые обсуждала с какими-то людьми, кивнула:
– Герцог Бисельи, мы решаем вопрос о строительстве нового моста через реку Мареджо…
Альфонсо счел это за приглашение присоединиться к обсуждению и вошел. Присутствующие поклонились мужу губернатора, чуть расступились, но он сделал знак, что послушает чуть в стороне. Альфонсо не хотел смущать Лукрецию своим присутствием, а потому старался сделать его как можно менее заметным.
Непонятно, заметила ли сама Лукреция его маневры, но она тут же вернулась к обсуждению дел. Прислушавшись, Альфонсо понял, что это не попытки чиновников Сполето красочно расписать некое мероприятие, на которое дочь Папы могла бы выпросить у него деньги. Нет, Лукреция обсуждала подряды на строительство, доказывала, что их стоимость завышена, подсказывала, как лучше договориться… потом речь шла о ремонте дороги в замок.
– Она нужна прежде всего не мне, а самим жителям. Французы недалеко, мало ли что…
Потом обсуждали нужды школы, здесь Лукреция все решила быстро и просто:
– Отремонтировать за мой счет, я выделю необходимые средства. А двоих мальчиков, что показали особенные способности к рисованию, отправить учиться, куда – подумаем. На это я тоже выделю деньги. – Она вдруг чуть лукаво улыбнулась. – У Сполето должны быть свои художники не хуже Филиппо Липпи. А Лукреции для них найдутся, местные девушки весьма красивы.
Альфонсо уже устал, а его супруга все решала и решала многие вопросы. Она определяла, повышать ли плату охране на местном рынке:
– Пока не стоит, пусть сначала наведут порядок, а то два дня назад избили мальчишку за кражу куска хлеба.
– Но ведь он вор…
– Нужно было поймать мальчишку и привести ко мне. Ребенок не станет воровать хлеб, если ему есть что кушать дома. А настоящих воров словно не замечают. Если так пойдет, велю поставить виселицу и сама прослежу, чтобы повесили разбойников, как это сделал когда-то Его Святейшество. Или тех, кто допустил, чтобы они хозяйничали на дорогах вокруг Сполето.
