KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Историческая проза » Алексей Меняйлов - Россия: Подноготная любви.

Алексей Меняйлов - Россия: Подноготная любви.

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Алексей Меняйлов, "Россия: Подноготная любви." бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

После битвы под Каннами-Бородино (вне зависимости от того, что Бородино Каннами не стало), Наполеон просто не мог взять город, в который не захотел войти Ганнибал.

Потому он столько часов и стоял на Поклонной горе, без всякого разумного объяснения не двигаясь с места.

Он пошел, когда Москва стала возноситься - то есть, на пустое место.

"Москву сжег я", - сказал Наполеон на скалистом острове Святой Елены. И это было правдой.

***

В мире толп культивируется сплошное наоборот. Это отключает остатки унаследованного критического мышления элементов стаи - тем ее сплачивая. Именно за такие наоборот вожди и содержат так называемых ученых (идеологовnote 16).

Софья Андреевна представляется всем идеальной женщиной, а Лев Николаевич - сумасшедшим.

Ромео и Джульетта становятся всемирным символом возвышенной любви между мужчиной и женщиной; а описавший их классические некрофилические взаимоотношения педераст Шекспир становится, соответственно, - главным экспертом по межполовым взаимоотношениям.

Импотент Гитлер становится для миллионов женщин цивилизованной Европы образцом настоящего мужчины.

А невротик Наполеон, который, похоже, как суверенная личность вообще никогда не жил, а со школьной скамьи лишь ненавидел действительность, ставший Ганнибалом и им и умерший, почитается разве что не во всем мире (кроме неугодников России) образцом человека, разорвавшего ограничения этого мира, возвысившийся беспредельно и реализовавшийся как свободная личность!

И вел веровавшую в него толпу исполнителей к их якобы мечте - к свободе!

Ехидство истории пределов не знает.

Глава четырнадцатая. "МОСКВУ СЖЕГ Я!"

Москву сжег я!

Наполеон - 14-летней Бэтси Бэлкомб на о. Св. Елены

Но еще должно было пройти много времени, пока историография признала, что ее предназначение - в неукоснительной правдивости.

Зигмунд Фрейд

Единственный в своем роде взгляд на него (Наполеона. - А. М.) как на "самонадеянное ничтожество" - взгляд Льва Толстого - воспринимается сегодня как нонсенс, зубоскальство одного гения по адресу другого, хотя именно этому нонсенсу следовали большей частью советские (русские. - А. М.) историки и писатели.

Троицкий Н. А. Александр I и Наполеон. (М: Высшая школа, 1994)

Зимний лагерь карфагенян был целиком выстроен из дерева… <Римлянами> подожжены были ближайшие строения, сначала во многих местах вспыхнули отдельные огни, затем они слились в один огненный поток, поглотивший все.

Тит Ливий, XXX, 3:8 и 6:5

О причинах начала в Москве пожаров 1812 года, в результате которых от великого города, подожженного с разных концов, мало что осталось, бытует лишь три версии: две принадлежат историкам и одна - Льву Толстому.

Одна версия, навязанная нам всем еще со школьной скамьи, - та, что Москву подожгли французы своими руками, вопреки воле Наполеона - якобы для того, чтобы привести русских в трепет, - настолько никому не доставляет ни малейшего эстетического удовольствия, что, естественно, упоминается скорее как курьез в истории мысли. При этом старательно закрывают глаза на тот факт, что Москва запылала с разных концов, когда французы только начали втягиваться в город.

Казалось бы, Великой армии логически нецелесообразно жечь собственные зимние квартиры, тем более что они разве что не ломились от золота, серебра, произведений искусства, мехов и съестного - то есть, того, что было якобы целью похода в Россию. Но с другой стороны, в событиях человеческой истории первичен не расчет, а отклонения психики, поэтому наполеоновцы, привыкшие тащиться от разрушения как такового, могли уничтожить город ради самого уничтожения. В конце-концов, наполеоновцы немецкой крови в сохранившихся после пожара дворцах гадили в тех же комнатах, где и спали; в поисках драгоценностей не стеснялись разрывать могилы; поджечь что-нибудь по сравнению с этим - просто пустяк.

Вторая версия, поддерживаемая преимущественно нерусскими историками, находящимися на содержании правительств своих стран, - что Москву сожгли сами русские. Французы, немцы и прочие народы, чьи порождения составляли Великую армию, в таком объяснении событий видят подтверждение веры в природную жестокость русских, защищаясь от которой, французские захватчики и вынуждены были не только в Россию вторгнуться, но и творить на ее территории все те зверства, которые и были совершены. В концепции поджога Москвы самими русскими трудно не распознать дух гитлеровско-геббельсовской концепции Второй мировой войны - в бескрайние просторы России надо идти грабить и убивать, единственно защищаясь от особенной жестокости этих самых русских. Гады, одним словом, эти русские, гады и есть, самые главные на планете мерзавцы, даже собственную столицу спалить - вместе с неимоверными в ней богатствами! - им нипочем. И при этом своих раненых защитников в количестве 22,5 тысяч тоже!..

Поджог Москвы русскими патриотами - во главе с героем войны Ростопчиным - доказывают также тем, что, хотя золото и серебро на монетном дворе московские власти оставили, оставили даже 156 пушек и 75 тысяч ружей, которые все почему-то достались французам в целости и сохранности, а вот весь пожарный инструмент вывезли.

Эту концепцию поддерживают, стыдно сказать, и часть историков, видимо, в выгодных ситуациях причисляющие себя к русским - порой и фамилии у них тоже вполне русские. По их мнению, сожжение Москвы есть свидетельство величия русской души, дескать, святое чувство мщения и любви к собственной земле настолько возвысило души русских чудо-богатырей, что они оставили все меркантильные соображения и, обливаясь слезами от жалости к прекрасному, с десяти концов подпалили по большей части построенную из дерева столицу. О двадцати двух с половиной тысячах сгоревших при этом русских раненых солдат (лежали разве что не в каждом доме, и поджигатели не могли об этом не знать), разумеется, каким-то образом чудо-богатыри забыли.

Третья и последняя из ныне вспоминаемых версий, принадлежащая Льву Толстому, известному в своей семье и среди власть предержащих сумасшедшему, - статистически-вероятностная. Действительно, всегда есть рассчитываемая математически вероятность того, что скопившаяся в любой печной трубе сажа вспыхнет именно сегодня, а не вчера, и тем, по невниманию хозяев, вызовет в доме пожар. При этом, разумеется, не имеет ровно никакого значения, кто положил в печь дрова - русский, немец, француз или китаец. Просто - вероятность. По Толстому, Москва "не могла не сгореть". Русские, существенно более добродушные, чем европейцы, в рамках этой концепции переставали быть патологическими разрушителями…

Автор очень уважает теорию вероятности, в особенности с тех времен, когда в одном из академических институтов занимался вопросами химической физики с применением математического аппарата вероятностных процессов; уважает настолько, что сам иной раз при разрешении бытовых вопросов вспоминает о своих познаниях, - поэтому опровергнуть Льва Николаевича, казалось бы, просто не имеет никакого математического права. Однако, гипотеза Льва Николаевича, которая вполне достоверно объяснила бы сожжение Москвы от пожара, начавшегося в одном месте, никак не может объяснить, почему пожар начался в десятке мест и притом сразу, в тот день, а точнее час, когда в ней появился Наполеон.

К достоинствам образа мышления Льва Николаевича можно отнести то, что он смог вырваться из-под нажима концепции "русские как устроители империи зла", удовлетворяющей иерархически мыслящих функционеров любой национальности. Лев Николаевич, интуитивно чувствуя психологическую недостоверность концепции "русской империи зла", попытался переобъяснить "странности" в поведении Наполеона в России: странную его бездеятельность в Москве, его депрессию и странные вокруг него в этот период события. Одно это проявление неугодничества уже есть серьезнейший шаг к Истине.

Лев Николаевич и чувствовал, и понимал, что за событиями в Москве, в России, в мире и вообще во вселенной стоит нечто мощное, превосходящее человеческое разумение; происходит некое противостояние всепобеждающему началу, и происходящее в каждой точке пространства определяется именно этим противостоянием, а отнюдь не отсутствием в Москве "заливных труб" - пожарного инструмента.

Кстати, и этот аргумент "заливных труб" тех, кому нравится думать, что суть русского народа - вандализм, легко опровергается. Пожарное депо, очевидно, единственная военизированная служба в городе, в которой количество лошадей превышало необходимое их число для того, чтобы за один раз погрузить в штатные повозки весь числящийся под ответственностью брандмейстера инвентарь. Иными словами, у начальника над пожарными доставало лошадей не только вывезти (на всякий случай) казенное имущество, ему вверенное, но и личное тоже, а также имущество своих подчиненных. Подобных возможностей ни у монетного двора, ни у арсенала нет не только в наше время - не было и тогда - их имущество вывозили только сторонним, специально нанятым транспортом. Не удивительно, что в неразберихе бегства из Москвы начальникам золото и серебро не было на чем вывезти - даже для себя лично!

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*