Корольков Михайлович - Партизан Лёня Голиков
Отдохнуть часок Ленька согласился, но оставлять Степана не захотел.
Степан в забытьи лег на траву. Ленька сел рядом и глубоко задумался. Что же теперь делать? Идти Степан не может, придется его тащить. А тащить не под силу – его на плечах не удержишь. Значит, надо сделать волокушу из веток.
Ленька, не теряя времени, срезал две березки поровнее. Возился долго, набил мозоли, но все же одолел неподатливые деревца. Куском парашютной стропы он связал березки комлями накрест, растянул на них Степанову плащ-палатку. Волокуша получилась отличная.
А Степан все лежал на земле и что-то бормотал в бреду. Ленька растолкал его, заставил лечь на волокушу. Идти решил сейчас же, немедленно. За ночь пройдет несколько километров – все ближе к лагерю. Ленька впрягся в лямки из строп, перекинутые через плечо. Стропы врезались в тело, но волокуша сдвинулась.
Шаг… еще шаг… Сколько еще? Скоро Ленька совсем выбился из сил. Все тело его ныло. Он осунулся и был такой же бледный, как раненый Степан. Он остановился отдохнуть и вдруг услышал в стороне тихий говор. Кто-то шел лесом и разговаривал. Не свои ли? А может, враги?.. Ленька сложил ладони, поднес их ко рту и трижды гукнул по-совиному. Ему ответили тем же условным сигналом. Свои! Вскоре вся группа собралась вместе.
У остальных все вышло удачнее. От погони ушли быстро, но бежать им пришлось в противоположную сторону…
Ленька рассказал о своих злоключениях. Решили ночью никуда не ходить, отдохнуть, а утром достать подводу. Если же не удастся, то поочередно тащить волокушу или приладить для раненого носилки.
На другой день группа подрывников вернулась в отряд. Степана привезли на подводе, которую раздобыли в деревне. В ту же ночь раненого отправили в госпиталь, а оттуда самолетом в советский тыл. Ленька больше никогда не видел Степана, которому спас жизнь.
Утром командир Гвоздев собрал отряд и перед строем объявил Леньке благодарность. Он еще сказал, что партизан-разведчик Леонид Голиков за спасение раненого товарища будет представлен к правительственной награде.
День у ребят был свободен. Они убежали на поляну, улеглись на траву; Ленька подробно, по порядку начал рассказывать Митяю все, что произошло с ним за это время. Митяйка слушал не перебивая. Под конец он только сказал:
– А что, я бы тоже так сделал. Ни в жизнь бы раненого не бросил!
– Ясное дело, как же иначе! – согласился Ленька. – Вот бы рассказать нашим ребятам, как я состав рвал! Они небось сразу бы и не поверили…
Митяйка подробно был посвящен в прежнюю Ленькину жизнь. Он хорошо знал о его детских похождениях, о всех интересных событиях. Сейчас он возразил Леньке:
– Ну да! Были бы ваши ребята здесь, тоже поверили бы. Что ж, командир отряда врать, что ли, будет?.. А тебе охота своих ребят повидать?
– Еще бы!.. Знаешь они какие!.. – И Ленька снова начал рассказывать про Лукино, про товарищей, которых он любил и помнил.
Служу Советскому Союзу
На полях цвела рожь. Она стояла высокая, густая, а цветом была как луговые кузнечики – нежно-зеленая. Партизаны с самого утра лежали, притаившись во ржи. Ждали, когда начнет смеркаться. Было их человек двадцать – вся разведка гвоздевского отряда. Прикомандировали к ним только радиста – перевели из бригады. Это был щуплый на вид, но выносливый юноша. В походе он никому не доверял свою рацию, тащил ее на плечах, а на привалах поднимал антенну и начинал «колдовать» около аппарата.
Разведчики шли уже десятые сутки. Надеялись, что скоро прибудут на место, но куда идут партизаны, знали только Мухарев да дядя Василий, которого Василий Григорьевич назначил своим заместителем. Впрочем, кое-что знали и остальные. Они догадывались, почему десять суток подряд приходится им пробираться ночами все в одну сторону – на северо-запад.
Разведчики не только шли. Они узнавали в пути, где стоят гарнизоны, как миновать их, где незаметно могут просочиться сотни людей. Об этом, настроив аппарат, и сообщал радист в то время, когда разведчики отдыхали.
Группа Мухарева прокладывала дорогу бригаде. Разведчики пробирались в Струго-Красненский район к глухому болотистому Родиловскому озеру между Псковом и Лугой. Ленька с Митяем тоже шли в группе. Немало пришлось им побродить, полазить в псковских селах и деревнях! Ребята так вошли в свою роль, что, отправляясь в разведку, говорили обычно:
– Ну, мы пошли побираться. Какие задания будут? На этот раз Василий Григорьевич сказал:
– Надо проверить, есть ли в селе гарнизон. Ребята ушли. Пригнувшись, они пробрались на межу, поросшую засохшей травой, вышли на дорогу и пошли к селу, которое виднелось на пригорке. Такие походы стали обычными для Митяя и Леньки. Теперь ребята не волновались так, как прежде. Им уже не казалось, что все на них подозрительно смотрят.
Село было небольшое – дворов на сотню. Избы стояли добротные, срубленные из толстых бревен, с высокими тесовыми крышами. В селе гитлеровцев не было. Появлялись они здесь только наездами, но в нескольких избах стояли полицаи. От ребят разведчики узнали, что гитлеровцы назначили здесь старостой бывшего кулака, неведомо откуда воротившегося после прихода немцев. Через него и собирают они всякие поборы с жителей.
– А где он живет? – спросил Ленька.
– Эвона! – показал один из ребят на дом, стоявший на окраине села против колодца. – За двором еще пчельник у них. Его отсюда видно.
– Пойдем сходим? Может, подадут чего, – предложил Митяйка и незаметно подмигнул Леньке.
– Не ходите! – загалдели ребята. – Они скопидомы, собаками еще затравят. У них зимой снега не выпросишь.
Но разведчики пошли. Надо же было узнать, где живет староста! К тому же они по опыту знали, что в таких местах иной раз можно разведать что-нибудь важное.
Подошли к избе с крашеными наличниками и жалобно затянули:
– Пода-а-айте сиротам на пропита-а-ание!..
Во дворе свирепо залаяла собака. Из окна выглянула старуха презлющего вида.
– Идите, идите, – закричала она. – Много вас тут шастает!.. Не прогневайтесь, на всех не напасешься.
– Хоть хлебца корочку, – не отставали ребята.
– Вам иль нет сказано – уходите! – Старуха сердито захлопнула окно.
Ребята отошли. За изгородью виднелись яблони с зелеными яблоками на ветвях. В глубине сада в несколько рядов стояли ульи.
– И правда, злыдни, – проворчал Ленька. – Надо бы им чего-нибудь такое…
На улице их встретили те же ребята.
– Ну что, подали? Говорили вам, не ходите. Они с фрицами только и водятся.
В руках одного мальчугана Ленька увидел старый противогаз. Держал он его за шланг, а коробку волочил по земле. Идея родилась у Леньки мгновенно.
– Эй, ты! Дал бы мне противогаз! – попросил Ленька.
– Как же! Только тебя и дожидался.
– Ну сменяй. Я тебе… – Ленька порылся в карманах. – Я тебе патрон дам.
– Правдашний?
– А то какой же!
Противогаз давно надоел мальчонке, а настоящий патрон – стоящая вещь. Обмен состоялся.
Когда разведчики отошли, Митяйка спросил:
– Зачем он тебе?
– Полезем за медом. Меду достанем и кулаку насолим.
– Рисково! Пчелы зажалят, и собака там…
– Ты слушай меня. Ты будешь сторожить, а я противогаз натяну – и туда. Ни одна пчела не укусит. Мы живо: раз – и готово. Пошли?
Митяйка не устоял против соблазна отведать меда.
Они обошли село, подобрались с тыла к пчельнику старосты. Ленька выломал в заборе доску и заглянул в сад. Крайний улей стоял совсем рядом. В воздухе гудели пчелы. На солнце они казались золотистыми искорками. Кругом было тихо. «Ну, была не была», – подумал Ленька и полез в щель.
В несколько прыжков он подскочил к улью, еще раз оглянулся, натянул на голову противогаз и поднял крышку улья. Пчелы сердито загудели, столбом поднялись над своим жилищем и ринулись на врага. Но противогаз плотно прикрывал Ленькино лицо. Он ухватил первую попавшуюся раму с сотами. Руки стали липкими от меда. Но тут, к своему ужасу, Ленька почувствовал, что задыхается. Шланг противогаза был чем-то забит, не хватало воздуха. Ленька еще раз попытался вздохнуть – ничего не получилось. В горло полезла какая-то едкая пыль. Он ощутил ее во рту: на языке, на зубах. Ленька закашлялся, бросил соты, сорвал противогаз и, втянув голову в плечи, стрелой помчался к спасительной щели. А пчелы всем ульем ринулись за ним. Они облепили его лицо, шею, руки, нещадно жалили, впивались в тело, точно раскаленные иголки.
Досталось от них и Митяйке, но меньше. Отмахиваясь от разъярившихся пчел, ребята позорно бежали. Остановились они далеко от пасеки, когда пчелы кончили наконец их преследовать. Ленькино лицо стало пухнуть, побагровело, а когда подошли к ржаному полю, совсем затекло. На месте глаз виднелись только узкие щелочки.
– Что это? – воскликнул Василий Григорьевич. – Что с вами?
– Пчелы напали… – нехотя ответил Ленька.
– Какие пчелы?..
Волей-неволей пришлось рассказать все как было. Рассердился Мухарев не на шутку.
