Ольга Малышкина - Невероятные приключения Брыся в пространстве и времени. Часть 5. Брысь, или Один за всех и все за одного
Мартин вскинул голову и поставил большие уши торчком – по дороге кто-то приближался. Он различил топот нескольких копыт и прислушался к ощущениям – вместо тревоги по всему телу разлилась радость, и пес вскочил, восторженно повизгивая и размахивая хвостом. Привлеченная резкой переменой в поведении верного спутника, Констанция повернула голову в ту сторону, куда не отрываясь вглядывался пес.
Сначала над вершиной холма, с которого они так неудачно скатились, показалось пыльное марево, а потом… Солнце слепило, и госпожа Буанасье «козырьком» приложила руку над глазами, старясь лучше рассмотреть приближающуюся группу. Почувствовав внезапную слабость, она опустилась на траву, а пес ринулся навстречу всадникам, огласив окрестности счастливым лаем…
Глава пятьдесят пятая.
Мы обязательно встретимся!
При виде совсем не маленького пса, несущегося прямо на него, конь под Атосом громко заржал и вскинулся на дыбы, чуть не сбросив всадника. Опытному наезднику удалось удержаться в седле, и, приструнив жеребца, он соскочил на землю. Мартин тут же сбил мушкетера с ног и с наслаждением облизал запылившееся лицо.
– Хе, хе! – ухмыльнулся Портос, наблюдая за радостной встречей и подумывая, не завести ли собаку в парижской квартире. Пусть скачет вокруг с повизгиванием, когда он возвращается, и даже слюнявит щеки теплым языком. Хорошо, если бы и рыжий пушистый кот находился неподалеку…
Портос вздохнул – исчез его питомец, а ведь как сметану любил! И так тщательно вылизывал плошку, а затем и свои перепачканные усы!
Д’Артаньян и Арамис, не задерживаясь возле друга, которого счастливый пес все еще не выпускал из бурных объятий, приблизились к опрокинутой карете и спешились. Юный гасконец от волнения запутался в стременах и, прыгая на одной ноге и пытаясь высвободить другую, нетерпеливо взывал к Арамису:
– Вы ее видите? Видите?
Арамис обошел завалившийся на бок экипаж и заметил девушку. В первое мгновение мушкетер решил, что они опоздали, и похолодел, представив, какой удар ждет влюбленного. Он в растерянности обернулся к Д’Артаньяну, который наконец очутился обеими ногами на земле и, подбежав к Констанции, застыл, пронзенный той же мыслью – опоздали…
Трагизм момента нарушил Мартин. Выразив Атосу свой неописуемый восторг, он вспомнил о «подопечной» и примчался поделиться радостью. Облизывать человека, когда он в горизонтальном положении, гораздо удобнее (как показал только что пережитый опыт), а потому пес весело накинулся на госпожу Буанасье, немного удивленный, что она тратит драгоценное время на лежание в траве.
Конечно, Констанции было бы куда приятнее очнуться от страстного поцелуя симпатичного гасконца, но ей следовало хотя бы намекнуть об этом Мартину, прежде чем лишаться чувств!
Впрочем, счастливый вопль, который Д’Артаньян исторг из груди, как только увидел трепетание длинных ресниц, утешил девушку сполна и даже вернул лукавость взгляду прекрасных синих глаз.
Оставив влюбленных наедине, Арамис подошел к Атосу и Портосу.
– Интересно, что здесь произошло? – обратился он к друзьям.
Портос пожал плечами:
– Ну, с каретой-то все очевидно, а вот куда делся кучер и где леди Винтер?
Он вопросительно посмотрел на молчаливого Атоса, но тот не успел высказать свое мнение из-за восклицания Д’Артаньяна:
– Друзья! – гасконец бежал к ним, размахивая листком бумаги. – Послание от леди Винтер!
Юноша прочел его вслух, адресуясь, в основном, к самому старшему и уважаемому в их компании.
– Что вы обо все этом думаете, дорогой Атос?
– Думаю, что по каким-то причинам, пока не ясным, приказ кардинала не выполнен.
Атос сам терялся в догадках, не решаясь предположить того, чего настойчиво желало сердце.
– Считаю, вам следует послушаться совета и как можно скорее увезти Констанцию в безопасное место!
Д’Артаньян размышлял не долее секунды:
– В Гасконь! Я увезу ее к родителям! Там уж его высокопреосвященство до нее не доберется!
– Тогда торопитесь, мой друг, и поезжайте лучше кружным путем, так надежнее!
Портос отстегнул от воротника небольшую золотую брошь, украшенную парой драгоценных камней (все знали, что он получил ее в подарок от госпожи Кокнар, жены богатого торговца и, «по совместительству», его нежной воздыхательницы):
– Вот, возьмите! Вам предстоит долгая дорога!
Арамис вручил растроганному Д’Артаньяну серебряный портсигар с инкрустацией – память о герцогине де Шеврез, а граф де Ла Фер – дорогой фамильный кинжал.
Усадив Констанцию перед собой на коня, юный гасконец легко тронул его шпорами, и жеребец сначала шагом, а потом все ускоряясь, поднял наездников на вершину холма. Прежде чем исчезнуть из виду, Д’Артаньян обернулся к друзьям и крикнул:
– Передайте Планше, чтобы как следует заботился о моем коте, а то я задам ему трепку! И не забудьте забрать моего коня! И… мы встретимся! Мы обязательно встретимся!
Последние слова донеслись до мушкетеров, когда гасконец со своей возлюбленной уже скрылись за возвышенностью.
– Почему вы так мрачны, дорогой Атос? Все же закончилось благополучно! – добродушно пожурил Портос угрюмого друга, но тот с сомнением покачал головой:
– Закончилось ли?
– Как бы то ни было нам пора возвращаться! Теперь мы не сможем передвигаться быстро, – Арамис кивнул на пса, внимательно прислушивающегося к беседе.
– А эти? – спросил Портос, глядя на пасущихся на лугу стреноженных лошадей. – Лучше их развязать, мало ли, куда исчез возница!
Наконец мушкетеры снова оседлали коней и неспешно двинулись в обратный путь. Мартин, радостно виляя хвостом, бежал рядом, а следом потрусили освобожденные от пут кони…
Глава пятьдесят шестая. О прежних ошибках и будущих схватках
Парящие в синей вышине хищники забыли про поиски добычи, увлекшись происходящим внизу: конные отряды, которые совсем недавно двигались в одном направлении, теперь неумолимо сближались, грозя в скором времени устроить на дороге толчею, а карета с необычными пассажирами – тремя котами, конкурентами орлов и ястребов по охоте за грызунами, и собакой, больше смахивающей на лошадь, вот-вот настигнет всадников и окажется жертвой наступающей неразберихи…
Не только Ришелье и Миледи, но и граф Рошфор был неплохим шахматистом и умел мыслить рационально, а потому… никуда не торопился. Зачем, если мушкетерам все равно придется возвращаться этой дорогой?! В том, что схватки не избежать, он не сомневался, хотя и ценил заслуги кардинальской шпионки почти столь же высоко, как сам Ришелье, но в данном случае соотношение сил было не в ее пользу. А коли сражение неотвратимо, то разве не лучше встретить его на отдохнувших лошадях и сытый желудок, рассудил граф и не пропускал ни одного придорожного трактира.
Жаль, де Жюссак не получил приказа сопровождать их, а то было бы с кем обсудить придворные сплетни об алмазных подвесках и любовном треугольнике: обоих величествах и первом министре английского короля, а скорее, четырехугольнике, поскольку личные чувства кардинала к Анне Австрийской играли в этой истории не последнюю роль…
Болтать о столь щепетильных вещах с подчиненными Рошфору не позволяла офицерская честь и привычка к соблюдению строгой субординации. Де Жюссак – другое дело, с ним они равны по «званию», к тому же знакомы много лет. Правда, в отличие от приятеля, командующего охраной его высокопреосвященства, Рошфор выполнял самые разнообразные поручения, включая те, о которых не следовало знать королю, вроде недавнего похищения кастелянши ее величества или устранения мушкетеров, да не просто солдат, а любимчиков де Тревиля, и его протеже – юного гасконца!
Если бы граф мог предвидеть, что смуглолицый нахал перейдет дорогу патрону, то разобрался бы с ним еще тогда, в Менге, когда обнаружил в кармане стиранной-перестиранной курточки оглушенного им молодца рекомендательное письмо к капитану королевских мушкетеров.
Рошфор не удержался и прыснул в кулак, вспомнив причину их ссоры – несуразную старую лошадь немыслимого желтого оттенка, на которой гасконец горделиво въехал в город, рассмешив не только население, но даже кур, петухов, а так же всех овец и баранов, пригнанных на рыночную площадь для продажи.
