Наталья Павлищева - Страшная тайна Ивана Грозного. Русский Ирод
Сильвестр отнёсся к прожектам Ивана Пересветова спокойно, как относился ко всему, что не угрожало его влиянию на царя. Благовещенский священник доделывал «Домострой», и его больше занимала семейная жизнь Ивана, устройство царского быта. Вот в этом поп преуспел, Иван всё больше тяготился его мелочной опекой, но противиться не смел, хорошо помня исполнившееся страшное пророчество. Однажды он пожаловался жене:
— Живу точно сетью какой опутанный. Перед каждым шагом думаешь, одобрит ли это Сильвестр.
Анастасия вздохнула:
— А я и того хуже. Не люблю я этого попа, после его предательства невзлюбила. Что он всё карой грозит за любое непослушание?
— А может, прав он? Один раз не послушали, и вон какая беда...
— Что ж теперь, всё по его велению делать?
Вопрос остался без ответа, Иван и сам не знал, как быть.
Но шли год за годом, постепенно забывалось страшное, распрямлялись плечи молодого государя, опущенные после гибели первенца, зато всё чаще возвращалась мысль к словам старца Вассиана и к челобитным Ивана Пересветова. Особенно когда стало ясно, что Сильвестр больше как на мелочные придирки не способен, а Адашев не всегда прав в своих военных советах... Но пока благовещенский поп крепко держал молодого царя в подчинении своими пророчествами и угрозами беды его дорогим людям.
Освободиться от этой зависимости Иван не мог. И Анастасия не понимала почему. А ведь всё было просто...
К государю спешил невысокий человек, одетый в поношенное платье и стоптанные сапоги. Левой рукой, потемневшей от весеннего солнца, он прижимал к груди какие-то свитки, а правой размахивал при ходьбе, точно помогая себе. Космы если и были чесаны, то давно, поутру, но в них, видно, не раз за день лазили в задумчивости пальцы, разорванный на локте кафтан зашит через край явно не женской рукой, его хотя и чистили, но совсем вытрясти пыль не смогли, во многих местах так и остались потёртости... Лицо человека было задумчиво, он словно советовался мысленно сам с собой, временами губы начинали шевелиться, а рука и вовсе выписывала какие-то выкрутасы, очерчивая в воздухе что-то, видное ему одному. Куда ж такому к царю? Но стража даже не остановила идущего, да и он внимания на рынд не обратил, шёл себе как шёл.
Иван Васильевич ждал Барму. Год назад на площади напротив Кремля царь повелел заложить новый собор в честь взятия Казани. Сначала поставили обетную церковь, вокруг неё постепенно росли семь новых храмов, как бы охватывая уже готовый и забирая под себя. Такого на Руси не видывали. Строитель был, конечно, странен, но дело своё знал хорошо. Сейчас он нёс государю чертежи с исправлениями, которые неделю назад Иван Васильевич одобрил. Барма мыслил, что собор, стоящий чуть не посреди площади, должен сам стать центром Москвы за пределами Кремля.
Государь появлению строителя обрадовался:
— Входи, входи. Показывай, что принёс...
Историки до сих пор не могут решить: Барма и Постник — это два человека или всё же один? Первую церковь, каменную, построили в 1553 году, остальные, сначала деревянные, вокруг неё в 1555—1560 годах. По названию первого храма Покрова назван был и весь храм — Покрова-на-Рву. Позже, когда в 1588 году пристроит придел, в котором похоронили останки Василия Блаженного, храм получил нынешнее название. Сначала он выглядел довольно строго — красный кирпич и белый камень. Позже получил свой яркий облик и стал центрам площади, имевшей во времена Грозного совсем другое название — Пожар.
* * *
На пристани Гринвича переполох. Три корабля английского Общества купцов-искателей для открытия стран, земель, островов, государств и владений, неведомых и доселе морским путём не посещаемых, «Бона Эсперанта», «Бона Конфиденция» и «Эдуард Бонавентура», 1 июля 1553 года уходили в далёкое тяжёлое плавание. Никто не знал, что находится там, куда они плывут. На картах за Норвегией белое пятно. Морякам во главе с Хьюго Уиллоби и Ричардом Ченслором предстояло разведать новый путь в Китай, а заодно открыть для английской короны новые земли. Льды холодных морей оставляли мало надежды встретить на побережье кого-нибудь, кроме дикарей в шкурах, но всё же моряки везли с собой грамоту короля Эдуарда VI с обращением к возможному владыке Полярной империи. Подозревая, что в диких краях за Норвегией живут орды, похожие на те, какие накатились пару веков назад на бедную Европу и едва не опустошили её подчистую, англичане захватили с собой двух потомков Батыевой рати. Королевский совет всерьёз полагал, что все дикие племена непременно должны понимать татарский язык. Откуда взялись эти люди в Лондоне, объяснить не могли даже они сами. Они плохо говорили по-английски, немногим лучше и по-татарски, но кто мог это проверить?
Отплывавшие прощались так, словно видели родные берега в последний раз. Для многих так и было. Норвежское море оказалось негостеприимным для английских кораблей, даже в июле их трепал один шторм за другим. Особенно сильным оказался тот, что захватил за Норвегией. Вот когда возглавлявшие поход Хьюго Уиллоби и Ричард Ченслор поняли, почему не слишком стремятся плавать в этих водах даже стойкие северные моряки. Но суда были хорошо оснащены, а команда жаждала открытия пути в Китай. Не всё же испанцам новые земли открывать, англичане тоже знали, что Земля круглая! И всё-таки им пришлось туго.
«Эдуард» хотя и самый большой из кораблей, но он же самый тихоходный. Ченслору не угнаться за двумя другими. Когда Хьюго Уиллоби приказал ему, пытаясь перекричать бурю со своего капитанского мостика, чтоб догоняли, Ричард даже руками развёл: ну что он мог поделать? Так и ушли два быстроходных «Бона» вперёд неведомо куда.
Когда буря наконец утихла, моряков на «Эдуарде» охватил ужас: ни «Бона Эсперанта», ни «Бона Конфиденция» на горизонте не было видно. Сильный шторм раскидал три корабля далеко друг от друга. Где их теперь искать или хотя бы сколько ждать, не знал никто, даже штурман Ричард Ченслор.
Стоявший у руля Джон Хаббот нахмурился, ему совсем не нравилось и отсутствие двух других судов, и мрачный вид штурмана. Если Хьюго Уиллоби и его людей попросту смыло или разбило о берег, то надежды спастись и им самим маловато... Берега у Норвегии негостеприимны, а уж когда её обогнули, так началось что-то совсем немыслимое. Их корабль «Эдуард Бонавентура» тоже изрядно потрёпан, но он на плаву и команда цела. Пара переломанных ног и рук да помятые из-за волн рёбра не в счёт.
Штурман хмурился потому, что просто не знал, где находится корабль. Небо затянуто серыми тучами, а без солнца или звёзд местоположения не определить. И два других корабля как в воду канули. Мысль о воде заставила Ченслора вздрогнуть: что, если они одиноки в этом неведомом море? Не зря ли Джон Кабот затеял всё это плавание? Сам сидит в Лондоне и пьёт пиво, а они где-то на краю земли...
Но как опытный моряк Ричард не мог позволить ни себе, ни кому другому запаниковать, паника на корабле, особенно вдали от берега, опасней даже пожара. Потому он сделал вид, что более всего обеспокоен отсутствием двух других судов. Не случилось ли с ними чего дурного?
Один из моряков был спешно отправлен наверх в бочку, посмотреть на горизонт. Хаббот хотел сказать, что только что лазили и ничего не увидели. Но и он не первый год в море, а потому хорошо понимал — то, что не видно сейчас, может появиться на горизонте через минуту.
Но матрос ничего не увидел. Просидел в бочке, пока не окоченел совсем, спускался, с трудом перебирая негнущимися пальцами канат. Следующего одели теплее, дали перчатки и большой запас рома, наказывая, однако, не перебирать, не то заснёт и... Что будет с моряком, если он «и...», Ченслор не договорил, но этого не требовалось. Ричард слов на ветер не бросал. Моряк со вздохом начал карабкаться вверх, кляня погоду, ледяной ветер и «этих дурней, которые забрались невесть куда и теперь не видны путным людям».
Они уже почти две недели болтались на месте, но потерянных кораблей не видно. Само место Ченслор определил, на карте оно выглядело не просто пустым, его не было! И, конечно, никаких берегов поблизости. Ночью шёл сильный дождь без особого ветра, потому удалось набрать немного пресной дождевой воды, по сколько продлится это плавание без берегов?
За ужином кто-то из моряков высказал мысль, что два других корабля, быть может, уже давно ушли вперёд и все земли откроют сами. Джон в ответ фыркнул во всеуслышание:
— Где тот перед?
Ему не ответили, но стало ясно, что у команды зреет недовольство. Ченслор решил тоже двигаться на восток, вдруг оба «Бона...» и впрямь далеко впереди? Хотя они и договаривались ждать друг дружку, но шторм был так силён, что отсутствие его корабля могли принять за гибель и двинуться, не останавливаясь. Или ждали их где-то восточнее неделю, а потом... Этого тоже достаточно, чтобы сильно опередить, тем более никто не ведал, что там дальше...
