Галина Романова - Изборский витязь
В Торжок возками, в сопровождении семей и дружин, приехали четверо новгородских бояр из числа тех, кто оставался верен Ярославу. Вёл их давний Князев доброхот Владислав Завидич. По словам перебежчиков, Новгород, как один человек, целовал крест Мстиславу Удалому и обещался помочь ему в борьбе против его тестя. Выслушав бояр, Ярослав, словно очнувшись от долгого сна, развил отчаянную деятельность. Всех новгородцев и новоторжцев, что сидели у него в подвалах, он вывел оттуда, перековал и отправил в свою старую родовую отчину Переяславль. Сам тронулся следом, послав гонцов к брату Юрию с просьбой о помощи - Мстислав Удалой начинал войну. Она пришла с весной.
Глава 13
На призыв Мстислава, который посчитал обиду, нанесённую Ярославом Новгороду, своей личной, откликнулись, кроме брата Владимира, другие его родственники, с которыми он совсем недавно ходил на Всеволода Чермного - двоюродные братья Рюриковичи[155], другие смоленские князья и сам Константин Ростовский. Этот последний, хоть и не одобрял распри в семье - Ярослав и Юрий были его братьями, - но давно понял, что словами этих двоих не усмирить, нужна сила, и согласился этот урок им преподать. Кроме того, пересылаясь с ним ещё будучи в Новгороде, Мстислав прямо пообещал Константину Всеволодовичу великое княжение, злодейски отнятое у него братом Юрием. Став Великим князем, тихий и незлобливый по натуре Константин сможет обеспечить покой и мир - так думал Мстислав Удалой, сам ценивший худой мир пуще доброй ссоры. Константин думал так же и согласился. В случае победы Мстислава кроме великого княжения он получал союзника и мог простереть свою власть гораздо дальше Владимирской Руси, захватывая Галич, Смоленск и Киев[156].
Ярослав же, спешно покинув Торжок, отправил верных людей во Владимир к Юрию - брату, который, как он знал, его не оставит. Юрий откликнулся с готовностью и сразу же выслал вперёд младшего Святослава с большой дружиной и приказом начинать войну. Сам же кинул клич по низовым землям - муромские князья издавна держали руку Владимирской Руси[157], была и надежда на рязанских: целовав крест на верность Великому князю, они должны были по первому зову встать под его знамёна. Явившись в Переяславль, Ярослав узнал, что Юрий уже начал дело, а Святослав и вовсе успел осадить Ржев - один из принадлежащих Мстиславу Удалому городов. Всё это было несомненным добрым знаком.
В предчувствии победоносной брани, Ярослав ходил гоголем. После того злополучного случая с посланием он не разговаривал с княгиней Ростиславой, нарочно грубо отсылал от себя её боярынь, если те приходили со словом от неё, а когда Ростислава однажды явилась сама объясниться с мужем, при ней нарочно усадил на колени холопку и поцеловал на глазах у обомлевшей от такого бесстыдства жены. С того дня княгиня сама не искала встреч с супругом. Давно выбившаяся из холопства благодаря ласкам князя Катерина ходила павой и при всех не стеснялась говорить, что, будь Князева воля, он бы её сделал княгиней, а бывшую жену сослал в монастырь.
А Ярослав нарочно удалял от себя Ростиславу. «Сперва с её отцом разберёмся, а потом и с нею буду разговаривать, - решил он. - Одолею Мстислава - так и быть, авось прощу. А не одолею... Ну, это мы ещё посмотрим!» С той мыслью он и отбыл к Юрию со своей дружиной.
Муромские князья откликнулись на призыв мгновенно и явились, приведя с собой не только свои полки, но и наёмников-бродников[158]. Из рязанской земли пришла совсем маленькая горстка ратников. Но не это огорчило братьев - в те же дни пришла весть о первой удаче Мстислава Удалого: его воевода Ярун Нежич с отрядом воинов всего в сотню мечей выбил из Ржева Святослава Всеволодича. Потеряв чуть ли не всё войско, молодой князь прискакал с этой новостью во Владимир.
После этого стало ясно, что переговоры вести поздно, и на последнее предложение Мстислава остановиться Ярослав ответил коротко: «Мира не хочу!»
Давно город Юрьев не знал близ себя такого. По берегам речек Хзы и Колокши встали полки Великого князя Юрия, его братьев Ярослава и Святослава и муромских князей - три десятка с малым. Чуть поодаль, на речке Липице[159] - Мстислав Удалой с братом и родней и Константин Ростовский. Их полки, коль поглядеть с вершины горы Авдовы, где был поставлен головной полк князя Юрия, числом вроде были поменее.
Обе стороны заняли две горы: Авдову - владимирцы и противную ей, Юрьеву - новгородцы. Иного места выбрать было нельзя - меж ними в заболоченной низине протекал тоненький ручей Тунег, берега которого густо поросли нехожеными дебрями. Пройти напрямик кустарником и болотами коннице и даже просто большому числу людей нечего было и думать. Не раз и не два засылали Мстиславичи и Константин к братьям послов с предложением отвести полки в чистое поле, где и решить дело - Юрий и Ярослав упёрлись, как бараны.
... Привстав на стременах, Ярослав долго озирал со склона Авдовой горы широкое заросшее болото и поблескивающую меж деревьев ленту Тунега. На той стороне, словно спасаясь от излишней сырости, на таком же крутояре разбили стан противники. В чистом весеннем воздухе - была середина апреля, только что прошла Светлая Христова Пасха, начиналась Фомина неделя - всё было видать далеко и ясно. Расправив плечи, Ярослав дышал полной грудью.
- Самая пора биться, - мечтательно молвил он. - Дай только знак! Я уверен в успехе, брат!
Юрий, к которому были обращены эти слова, усмехнулся и тронул коня, равняясь.
- Я тоже, - ответил он. - Мстислав Удалой всё о мире говорит - помнишь, что его посол вчера сказывал? Мол, крови не дай нам Бог видеть! А посадите-ка лучше Константина на великокняжеский стол во Владимире. Тогда вам вся Суздальская земля!
- Много хочет, - фыркнул Ярослав. - Константин ему удобен, вот он его и тычет. А кто он нам? Дядька, что ли, чтоб указывать?
- Ну, тебе-то он не чужой, - осторожно вставил Юрий, - ты на его дочери женат, он тебе вроде как отец получается!
При упоминании о княгине, оставленной с самого начала войны в забросе, Ярослав гневно фыркнул:
- Женат я на ней, как же! Я на рыбе холодной женат! Взойдёшь к ней, обнимешь - а она застывает, как ледяная!.. И хоть бы приласкалась сама когда - нет, ходит по терему, ровно незамужняя. И - то пост, то именины мученика, то память угодника какого ни на есть. Всё отговорки!.. Самого простого чуралась!.. Как с такой жить, скажи на милость, когда последняя холопка на церковь не глядя, так тебя согреет, что хоть на всю ночь её у себя оставляй! Жена она мне или не жена?.. Долго я выходки её терпеть должен?
- Вернись да проучи как следует, - прямо предложил Юрий.
- Вернусь... Дай с отцом её разобраться!
- А я что? - пожал плечами Юрий. — Я разве с этим спорю? С Мстиславом и я бы не прочь разобраться! Ишь, чего захотел - миротворцем заделаться! Да нас с Константином отец не мог помирить - Мстиславу ли быть судьёй нам?.. А так я на твоей стороне, братец. Помнишь, что я послу его сказал - я, мол, и брат мой - один человек. Что Мстислав брату моему сделал, то и мне!.. И от слова своего не отступлюсь!
- Оно и верно, на то ты и Великий князь, - согласно кивнул Ярослав. Хлестнув коня, он первым поскакал к шатрам.
Там уже заканчивали накрывать столы. Мирное предложение противника накануне битвы всеми было расценено как признак слабости Мстислава и его союзников. Константин, его ставленник на стол Великого князя, пуще смерти боялся лишнюю кровь пролить. Он последним поднимет меч и может вовсе своим примером отвадить остальных. Это радовало, и за будущую лёгкую победу не раз и не два поднимались на пиру заздравные чаши. Пили за Ярослава, за Великого князя Юрия, за новые вотчины и новые земли, за победу и верных дружинников. Хмельные меды лились рекою, и так же, как реки, лились речи, становясь с каждой чашей всё обильнее.
- Не было того ни при дедах, ни при прадедах, чтоб какая рать вошла в Суздальскую землю, да её же повоевала! - вещал один. - То и в летописях сказано!
- Да соберись тут вся земля - и Рязанская, и Черниговская, и Галицкая, и Новгородская, - старался другой.
- Да Новгородская уж здесь, - подначивали его.
- И пущай! Пущай будет Новгородская - да вкупе с прочими, не сдавался тот, - всё одно не устоять им против нашей силы!
- Мы их сёдлами закидаем! - крикнул из дальнего угла Михайла Звонец, всё ждавший случая блеснуть острым умом.
Слово Звонца понравилось - все столы принялись повторять его присказку про сёдла на все лады и перекатывали его на языках до тех пор, пока сидевший ближе других к Ярославу ближний боярин Творимир Олексич не повернулся к своему князю всем телом. Не одну чашу осушил он уже на пиру, но мутный было взор его светлел.
