Георгий Соловьев - Отец
— И тоже формально. И даже иной раз очень формально.
— Например?
— Пишете, а сами не знаете, как и что пишете. Почитай-ка отчет о недавнем собрании по итогам Двадцатого съезда. Начальник кузнечного цеха критикует раскатчика Максютина, дескать, тот не изучает решения съезда. А Максютин в этом же номере пишет, что автоконтролер лежит в ящике посреди цеха даже не распакованный и виновато в этом цеховое начальство. Это что же, выходит, рабочий, не зная решений съезда, критикует начальство за невыполнение этих решений?
— Ты с этим пришла? — рассердилась Женя. — Ты мне на сердце хочешь добавить тоски зеленой?
Не отвечая, Вика продолжала:
— А вот еще, тоже недавно, напечатали сокращенный доклад главного инженера. Кричите вместе с ним: «Убрать все помехи с пути внедрения новой техники и передовой технологии!» Заклинает, критикует, а у него ведь не только право критиковать, у него и власть есть, государством данная власть. Властью пользоваться — это тоже работа, и трудная работа…
— Властью пользоваться — работа?! — удивленно спросил вошедший Бутурлин. Он торопливо подошел к столу. — Ну-с, что же у нас собралось в конечном итоге?
Женя положила перед редактором макет и пачку подготовленных к набору материалов; он стал их просматривать стоя, словно даже посидеть ему было недосуг.
— Да, от лени не хотят начальники пользоваться властью, а газета наша это одобряет, — повышая голос, продолжала Вика. — Дай последний номер. Напечатали с месяц назад заметку: «Нужны масленки», а теперь вот даете «По следам наших выступлений». Отдел снабжения, дескать, неспособен снабдить цех масленками, сделать их на заводе тоже нельзя: нет жести. Скажите, какая причина! На любой помойке жестяных консервных банок сколько хочешь. — Вика хлопнула ладонью по газете. — И вот призываете заводскую общественность помочь цехам добиться обеспеченности масленками. Это выходит, рабочие должны вам опять в газету про масленки писать? Вот и получается: всех, кому дана власть управлять производством, надо с завода уволить, одну общественность оставить.
Бутурлин оторвался от чтения и пристально посмотрел на Вику.
— Я вот с каким делом к вам пришла, — в свою очередь меряя взглядом Бутурлина, продолжала Вика. — Сколько людей у нас контролерами работает? Сколько сотен с кладовщиками вместе? Надо эту армию сокращать?
— А именно как? — поинтересовался Бутурлин. — Спешно изобретать и изготовлять контрольные автоматы?
— Песня старая и долгая. — Вика состроила презрительную гримасу.
— Об автоматизации вы больше в газете пишете, чем наши инженеры заботятся. Надо самим рабочим доверять контроль своих изделий.
Бутурлин улыбнулся и покачал головой.
— Подождите смеяться. Возьмите автоматно-токарный цех. Вы помните, там об этом думали, да отказались. А почему? Клеймо на кольце вытравят кислотой, а при шлифовке от него и следа не остается. Подумаешь, причина! А если сделать так: каждому рабочему под кольца отдельные ящики и специальный документ на каждый ящик, на котором рабочий и наладчик расписываются за качество продукции? Понимаете? — Вика достала из нагрудного кармана рабочей блузы сложенные листки бумаги. — Вот написала, что думаю.
Бутурлин взял у Вики корреспонденцию и, не прочитав, отдал Жене.
— Посмотрите и ответьте автору, — сказал он Жене. — Если человека осеняют внезапные идеи… мы должны быть внимательны к нему.
Женя нахмурилась. Бутурлин был из рабочих, с тридцатого года член партии, москвич, когда-то работал на заводе точной механики, когда-то начинал учебу с фабзавуча и рабфака, но, со старомодным пенсне на шнурке, в аккуратном костюме, с русой бородкой и лысинкой, прикрытой начесом жидких волос, он выглядел в глазах Жени как чистопородный потомственный интеллигент.
— К нам пришел не кто-нибудь, а уважаемая работница завода, кстати, с техническим образованием. Таких людей идеи внезапно не осеняют, их идеи — их труд. Конечно, я внимательно прочитаю и… дам ход статье, — с вызовом в голосе ответила редактору Женя.
Глаза Бутурлина загорелись живинкой, но он погасил ее, и это еще больше подзадорило Женю.
— А вообще, Леонид Петрович, я хочу с вами говорить серьезно. В нашей газете с виду все правильно: самый разнообразнейший материал так и расползается под самые разнообразные рубрики. А нашей линии, нашей мысли в газете нету. Мы просто печатаем то, что нам пишут, или констатируем факты… Как в этой вот передовице, сообщаем об очевидном прорыве на заводе. — Женя схватила и снова бросила листки бумаги на стол так, словно они были чем-то тяжелым, способным издавать стук, даже ломать что-то при падении.
— Нет, вы мне скажите, — Вика поднялась со стула и, наступая на Бутурлина, потребовала: — Вы поддержите меня? Это не масленочная проблема, в этом деле надо заводскую общественность по-настоящему будоражить.
— Ну вот и еще номерок мы с вами, Женечка, сколотили, — спокойно сказал Бутурлин, пятясь от Вики. — Так все и сдавайте в набор. — Он отступил от стола и выставил между собой и Викой ладонь щитом. — Поддержать вас, товарищ Поройкова, это, по-вашему, напечатать статью? А если это будет холостой выстрел? Не опасаетесь?
— Опасаюсь, — отчеканила Вика. — Наша газета часто мимо цели бьет, а еще чаще вхолостую палит.
Бутурлин прошелся по комнате и остановился у окна.
— У нас на заводе — курс на автоматизацию, и в контроле, стало быть, тоже… Вы, человек с техническим образованием, понимаете эго.
— Опять автоматизация! — Вика всплеснула руками. — Да кто же с вами спорит? Я говорю, совесть народную тоже нельзя со счетов сбрасывать. Про душу рабочего надо помнить. Это самая большая сила. — Вика опустилась на стул.
— А линия газеты… — продолжал Бутурлин, не отворачиваясь от окна. — Женя, это я вам. Я не меньше вашего уважаю печать, верю в ее силу. Так же знаю, что газета наша слабая. Но… Придет настоящий редактор, он и найдет линию. А мне, честно говоря, даже нельзя в этом деле мудрить. Я же не газетчик. Только напутаю, напорчу.
— Cкaжитe лучше, Леонид Петрович, кто вы в душе: консерватор или новатор? — выпалила Женя.
— Вопрос прямой! — Бутурлин неожиданно хорошо рассмеялся. — Я ни то и ни другое: я нечто среднее. Я, пожалуй, инструментик для обобщений. Я экономист, плановик…
— Однажды, я слышала, вы говорили, что у нас в государственном масштабе хромает организация материально-технического обеспечения промышленности. При чем тут государственный масштаб? У нас на заводе поточное производство подшипников, это современное социалистическое предприятие, а почему мы план к Первому мая не выполнили? — снова пошла в наступление Женя.
— Прежде всего позвольте заметить, что у нас отнюдь не поточное производство. — Бутурлин вернулся к столу, сел и закурил. — Вот смотрите. — Он взял лист бумаги и нарисовал ряд квадратиков. — Вот цеха нашего завода: это кузнечный… токарно-автоматный, термический…
— И так до сборки, — подхватила Женя. — Не стоит тратить время на элементарные объяснения.
— Совершенно верно. Но у нас на заводе нет ни одного конвейера, а между всеми цехами находятся межоперационные склады деталей подшипников. В поточных линиях этого нет. Это элементарное различие.
Женя смутилась, и Бутурлин, заметив это, поспешил поправиться.
— Но это между прочим. У нас современное массовое производство подшипников. В этом вы правы. И, конечно, когда мы не выполняем план, нам кисло, даже горько. Не выполнив план раз, другой и третий, мы удивляемся: как же так? У нас действует закон пропорционального планомерного развития народного хозяйства, а вот план-то мы и не выполняем. А знаете ли, что рост промышленности обгоняет наше умение управлять ею? И не только на нашем заводе, а и в государстве.
— Ну уж будто и в государстве? — недоверчиво заметила Вика.
— Да! У нас в государстве планируется все народное хозяйство. Планируется и каждый наш подшипник. И вот что важно: у нас, в нашем общегосударственном производстве, планируется наиболее целесообразное распределение труда миллионов тружеников. А эго вечная проблема, стремление к ее решению всегда будет двигать прогресс. И чем выше будет уровень развития производительных сил, тем все большее значение будет приобретать эта проблема. — Бутурлин заметил, что Вика готовится к новой атаке, и опять поставил щитом между нею и собой свою узкую ладонь. — Возьмите металл, из которого мы делаем наши подшипники, это же часть труда всего советского народа, которую мы должны получить в определенное время и в необходимом количестве, тогда и мы внесем свою долю в общественный труд всего народа. Всегда ли получаем то, что нужно?
— В газету то и дело поступают жалобы на снабженцев, — сказала Женя.
