Гисперт Хаафс - Ганнибал. Роман о Карфагене
— Ну хорошо. — Антигон поднялся и начал расхаживать по комнате, раздраженно давя пальцами кусок печенья, — Но рано или поздно «старики» догадаются, зачем мы скупаем земли. И что тогда?
— Вы забываете о воинах, — скорбно сказала Саламбо, — Только предстаньте себе, что произойдет, если Совет не сможет быстро расплатиться с ними. Вспомните, сколько их и сколько мы им должны.
— В общей сложности девять миллионов шиглу, — срывающимся от волнения голосом произнес Антигон, — то есть две с половиной тысячи талантов серебра. Почти столько же требует Рим.
— Вот видите, — озлобленно покачала головой Сапанибал. — Даже у Ганнона нет таких денег.
— Пусть Саламбо поговорит с сыном нумидийского царя, — хихикнул Псаллон, показав неровные желтоватые зубы, обросшие рыхлыми камнями. — Может, его люди пойдут на уступки.
Сапанибал растерянно улыбнулась, Саламбо нахмурилась, а Гадзрубал не терпящим возражений тоном заявил:
— Придержи язык, старик. Саламбо уже взрослая девушка и сама знает, как нужно поступать. А тебе лучше вообще забыть о нумидийце.
Он встал и окинул всех настороженным взглядом;
— Давайте день-другой хорошенько подумаем, а потом соберемся снова. Я постараюсь выяснить настроения членов Совета.
Первое, что увидел Антигон в освещенном ярким пламенем костра саду, было соломенное чучело, подвешенное к стволу платана. Вокруг радостно прыгали Мемнон, Бомилькар и маленький Гадзрубал. Стоявший чуть поодаль молодой нумидиец, заметив Саламбо, весело улыбнулся и замотал почти наголо обритой по обычаю его племени головой. Оставшаяся на макушке прядь смешно запрыгала. Девушка смущенно опустила глаза и отвернулась.
— Где Ганнибал? — резким повелительным голосом спросил Антигон.
— Вот он, — Гадзрубал показал на усыпанную черным песком дорожку.
Взмыленный конь без поводьев и седла стремительно промчался по ней и замер, кося глазом и возбужденно всхрапывая. Ганнибал, казалось прилипший к его спине, вдруг выхватил откуда-то из-за спины дротик и точным броском послал его прямо в грудь чучела.
Завешенные пестрой тканью большие окна пропускали спет, но не воздух. Дышать было трудно не только из-за палящего зноя, но прежде всего из-за чадивших пяти жаровен и двух пылавших очагов. Лисандр сидел на краю стола и, прищурившись, смотрел на высокую девушку, склонившуюся в узком проходе над закоптелым медным чаном. Черные курчавые волосы делали ее голову похожей на лохматый шар, крутые бедра плавно покачивались под узкой полоской материи, стягивавшей и без того узкую талию. Заслышав шаги, она обернулась, и Антигон даже замер на месте от восхищения. Он прямо-таки утонул в больших темных глазах под черными стрелками бровей. Особенно манили отраженные в этих глазах блики пламени. Антигону вдруг показалось, что он давным-давно знает эту красавицу с тонким умным лицом, прямым носом и чуть великоватым чувственным ртом. Он с шумом втянул в себя воздух и облизнул внезапно пересохшие губы.
— Э… Антигон, владелец «Песчаного банка». А это Тзуниро.
Эфиопка опустилась на колени и, звякнув медными подвесками у висков, протянула руки ладонями вверх.
— Я — твоя рабыня, господин, — низким, чуть хрипловатым голосом сказала она.
— Встань, — Антигон чуть коснулся шелковисто-нежной кожи ее плеча, внимательно посмотрел на знаки племенного отличия — белые точки и маленькие надрезы на лбу и щеках — и бросил на стол два папирусных свитка. — Сейчас мы проверим, справедливо ли Лисандр расхваливал тебя. Ну-ка, мой старый друг, завяжи ей глаза.
Когда на лицо Тзуниро легла вырезанная из леопардовой шкуры полоска, Антигон положил на ладонь листья розы и сильфия, добавил еще кое-что и поднес руку к носу Тзуниро.
— Лучше убери сильфий, господин, — эфиопка улыбнулась краешками губ. — Он забивает остальные запахи.
От удивления у Антигона даже челюсть отвисла. Он выполнил просьбу Тзуниро и снова протянул руку.
— Что ты теперь чуешь?
— У тебя здесь несколько кунжутных зерен, — она покачивала головой и подрагивала ноздрями. — Чувствую также свежий запах розы. Правда, ты чуть поцарапал лепесток. Лаванда, две-три крупинки перца, крошечный кусочек коры кипариса, капелька смолы… и сосновая щепка. А также сухой стебель артишока и засушенный финик.
Антигон от изумления тихо присвистнул сквозь зубы.
— Что я тебе говорил! — с гордостью возвестил Лисандр. — Она превосходит всех моих помощников и учеников.
— Если ты очистишь свою ладонь, господин, — Тзуниро шаловливо высунула кончик языка, — я тебе еще очень многое расскажу. Если, конечно, ты пожелаешь выслушать жалкую рабыню.
Антигон взял со стола мятый платок и тщательно протер им ладонь.
— О господин… последний раз ты мылся горячей водой три дня назад. Это у тебя правая рука? Хорошо. На указательном пальце чернильное пятнышко. Видимо, ты испачкал его вчера. Тогда же ты был поблизости от дубильной мастерской.
Лисандр вопросительно посмотрел на Антигона, и грек медленно кивнул в ответ.
— Еще ты вчера прикасался к железу — то ли к ножу, то ли к мечу, — Тзуниро вплотную придвинулась к Антигону, — и пил разбавленное водой вино. — Она хихикнула и дернула носом: — Грудь у тебя крепкая и волосатая, член не обрезан и возбужден. От хитона не исходит запахов женщины, рыбы и лошадиного пота. А значит…
— Все, перестань. Лисандр, сними с нее повязку.
Антигон устало прислонился к столу, досадливо поморщился и замахал ладонью, отгоняя наполнявший комнату удушливый запах благовоний.
— Мыслей она, правда, читать не умеет, — осторожно заметил Лисандр, — но зато с открытыми глазами еще лучше различает запахи. Тут один мой подручный перемешал тридцать три совершенно разные капли душистой воды. Так Тзуниро только две из них на язык положила и…
— Я слышу правду в твоих словах. — Антигон отошел от стола и шагнул к эфиопке. — Пять лет назад за тебя заплатили пять мин. Ты их уже полностью окупила. Мы даже еще кое-что должны тебе — тридцать шесть шиглу. Ты больше не рабыня.
На мгновение она замерла, потом всплеснула руками и закружилась в каком-то безумном неистовом танце, выкрикивая:
— Свободна! Я свободна!
— Приходи завтра перед заходом солнца к Тунетским воротам, — сурово промолвил Антигон, быстро просматривая свитки. — Там я буду ждать тебя. В домах неподалеку можно создать еще несколько мастерских.
Иберы под командованием Мандуна получили от Антигона значительную часть жалованья и теперь, разбившись, как обычно, на десять небольших отрядов, вместе с женщинами, носильщиками и обозом перебрались в перестроенные дома возле Гунетских ворот. Им предстояло закрыть туда доступ другим наемникам и переделать эти строения в мастерские. Среди сыновей рыбаков, охотников и крестьян нашлось довольно много умелых ремесленников, благодаря которым Антигон рассчитывал значительно преумножить свои богатства.
Он заглянул в несколько дворов и убедился, что все его указания выполнены. Посредине последнего двора громоздились аккуратно сложенные обрубки. Несколько крестьян загоняли под арку волов и снимали с ослов связанных за ноги кур.
— Что еще им нужно? — Антигон показал на столпившихся вокруг огромного деревянного помоста крепких парней.
— Больше инструментов, — ибер равнодушно пожал плечами. — Сам знаешь: топоры, пилы, молоты и так далее.
— Хорошо, я пришлю. А пока дай мне с собой десять носильщиков.
Кряхтя и напрягаясь, они перенесли в выбранную Антигоном на верхнем этаже квартиру одеяла, стол, три сиденья, несколько камышовых циновок, амфору с сирийским вином и два кувшина со свежей водой. Новое жилище очень понравилось Антигону. С террасы можно было увидеть не только рассыпавшиеся по заливу черные рыбацкие лодки, но даже серебристых рыб, запутавшихся в их сетях. Антигон окинул взглядом еще не обсохшие тонкие кирпичи верхней кладки, удовлетворенно щелкнул языком и прошел в заполненный людьми двор.
Ранее он привел сюда Тзуниро и сейчас старался даже не глядеть на ее просвечивающую сквозь прозрачную накидку смуглую кожу. С деланно-равнодушным видом он подал ей руку и помог подняться на галерею, протянувшуюся через весь верхний ярус дома.
В комнате с подпирающими потолок почернелыми столбами он дождался, когда глаза привыкнут к темноте, и чиркнул двумя кресалами над торчащим из медной чаши промасленным фитилем.
Тзуниро стянула с себя накидку, сделала три шага и сбросила на короткий иссиня-черный ковер длинный гибкий пояс, сразу же свернувшийся кольцами, как змея. Рядом упали туника и хитон Антигона. Чуть поодаль глухо стукнулся о пол египетский кинжал.
На пороге второй комнаты он рывком вздернул Тзуниро, подхватив ее под ягодицы, и, потеряв равновесие, рухнул вместе с ней на ложе. Эфиопка провела рукой по волосатой груди Антигона и с надрывным стоном вобрала влажными теплыми губами сосок…
