Серж Арденн - Тайна Тамплиеров
– «Видите ли, господа заняты, им не до моей скромной персоны. А у меня мало времени, и, к сожалению, я вынужден незамедлительно покинуть Лез-Узаж, поэтому оставлю графу де Ла Туру письмо. Вы же, капрал, потрудитесь его передать Его Сиятельству.
Капрал кивнул. Устроившись за массивным бюро, где обнаружил предусмотрительно приготовленные чернильницу, перо и бумагу, анжуец начертал следующее:
ПИСЬМО: «Монсеньор, довожу до вашего сведения, что дело, улаженное мною в деревне Шанто, пролило свет на преинтереснейшие обстоятельства, которые должны либо подтвердиться, либо быть опровергнутыми. До меня дошли насколько любопытные, настолько тревожные слухи. Сие дело требует неотлагательного вмешательства, что бы спасти от краха наше дело и лично вас от смерти. Надеюсь смогу сам справиться с этим. Верный вам шевалье де Флери»
Свернув письмо, он вручил его капралу. И лишь оказавшись во дворе, в седле, шевалье осознал, какую опасную игру затеял. Шпоры впились в бока рысака, и уже через четверть часа Луи покинул ненавистный город, подгоняя своего верного, гнедого Фринца, несущего анжуйца к стенам, овеянного грезами Парижа. Его душа переполненная нетерпением изнывала от желания, наконец, достичь сердца королевства, что бы увидеть восхитительный и столь желанный «Город Лилий».
1 Феод – в странах средневековой Западной Европы земельное владение.
ГЛАВА 20 (49) «Старый дом в предместье Шинона»
ФРАНЦИЯ. ТУРЕНЬ. ШИНОН.
В окнах, под самой крышей Псовой башни, замка Шинон, до утра мерцал свет не менее дюжины огненных лепестков, словно оранжево-красные мотыльки обсели медный шандал. Оплывшие свечи, – утратившие свою ценность с появлением первых солнечных лучей, едва разбавивших ночную мглу, освещали, покрывавшую стол, старую карту, где провинции Турень, Мэн и Анжу были нанесены с величайшей точностью и подробностью. Усталый интендант, барон де Монси, с всклокоченными волосами и красными глазами, прямыми свидетельствами бессонной ночи, задумчиво и угрюмо взирал на бесчисленное множество разноцветных линий и знаков, начертанных на плане и обозначающих дороги и реки, города и мосты, крепости и замки, леса и крестьянские постройки. Его безрадостный взгляд, временами блуждал по затемненным углам и стенам небольшой, скромно меблированной комнаты, где интендант уединялся в минуты принятия сложных решений и аналитических построений. Минувшая ночь, проведенная бароном в сем укромном месте, красноречиво свидетельствовала о серьезности положения, и невзгодах которые претерпел как сам Монси, так и вверенная под его власть территория. Мучительные раздумья, не покидали его вот уже несколько дней, со времени получения тревожных новостей из соседних провинций, заставив размышлять о случившемся.
В Анжу, неизвестными, были совершены два дерзких нападения на помощников интенданта собиравших налоги. И, что примечательно, в первом случае все были перебиты и ограблены, а вот во втором, разумеется, деньги были похищены, но расправились только с солдатами, чиновник же, был раздет донага и привязан к лошади отпущенной восвояси. На груди несчастного, как и в случае с Прюдо, висела табличка с надписями в похабной, непристойной и богомерзкой форме порочащими министра-кардинала. В провинции Мэн, подожгли продовольственный склад и казенные конюшни, что категорически не укладывалось в голове интенданта. Похищения, на его взгляд, являлись выходками обнаглевших разбойников, пожелавших обогатиться, запустив руку в королевскую казну. Но поджег, в котором не усматривалось, ни толики личной выгоды, вызывал непонимание и встревоженность королевского чиновника. Если предположить, что это звенья одной цепи, на что указывали все имеющиеся факты, то впору было бы принять серьезные меры. Ведь все эти бесчинства не просто призывают к смуте, но и непременно, рано или поздно, перерастут в мятеж.
Медленно поднявшись из-за стола, барон принялся из угла в угол, заложив руки за спину, измерять комнату шагами. Прошло чуть более четверти часа. Монси остановился, уставившись на огонь в камине и, вдумчиво проговорил, обращаясь в пустоту комнаты:
– Просто-напросто, кому-то выгодно мутить воду, намереваясь призвать к неповиновению. Кому?…И всё же, я полагаю, ключом к разгадке, могут являться, эти чертовы Кленовые листья. Хотя, судя из описаний, эти разбойники не принадлежат к людям служащим политическим целям. Эти господа, скорее всего…
Вдруг глаза его сузились, а уста искривила лукавая улыбка.
– Лебрен!
Прокричал он. Дверь отворилась, и показалась голова заспанного секретаря.
– Велите принести свечей, а сами приготовьтесь записывать.
****
УТРО СЛЕДУЮЩЕГО ДНЯ.
За крепостными стенами, на северо-западной окраине города Шинон, стоял небольшой заброшенный замок. Пришедшая в упадок постройка, возвышалась буквально в двухстах туазах от края последних огородов предместья, любезно предоставив свою покатую крышу в распоряжение многочисленных ворон, облюбовавших двор и невысокий забор, ограждавший пустующий много лет дом, сад и десяток акров прилегавшей к нему земли.
Но вот сегодня, тихим летним утром, когда солнечные лучи ещё не столь горячи, что позволяют крестьянам, возделывать огороды, не изнемогая под палящим зноем, возле дома образовалось невиданное оживление. Несколько карет и дюжина крытых повозок въехали в распахнутые ворота, пришедшие в негодность от многих лет невостребованности. Множество прислуги, мужчин и женщин суетились у крыльца, перенося вещи из фургонов в дом, исчезая за двухстворчатыми дверями, во мраке коридоров. Через открытые окна второго этажа можно было разглядеть, как краснощекие девицы, с великим усердием, мыли полы, стены, люстры, освобожденную от чехлов мебель, намереваясь придать захудалому особняку прежнего блеска. Среди всего этого скопища снующих лакеев и конюхов, вальяжно и многозначительно руководя челядью, вышагивал секретарь барона де Монси, господин Лебрен, прибывая в сонной напыщенности.
Множество ротозеев собралось у ворот, глазея и обсуждая столь значительное событие, которое ни за что не могло оставить равнодушными жителей полусонного Шинона. Горожане шушукались, высказывая друг другу свои соображения о происходящем за забором и внутри дома, не решаясь обратиться с вопросами к кому-либо из находившихся во дворе. Но любопытство, несомненно, одно из величайших сил, повелевающих человечеством, все же взяло верх над толпой, подтолкнув её к более решительным действиям. Горожане выманили со двора одного из слуг, и, окружив беднягу плотным кольцом, учинили допрос прямо у ворот.
Молодой лакей, оказался славным малым, и без утайки поведал всем о том, что сей особняк, снял на время монсеньор барон де Монси, для своей то ли племянницы, то ли кузины – овдовевшей графини де Трамбаччи. Графиня недавно прибыла из Падуи, где схоронив мужа, весьма богатого синьора, стала обладательницей огромного наследства, что собственно и побудило её вернуться на родину. Она, по настоянию любимого брата, не оставшегося безучастным к её горю, приобрела этот старый замок, с тем, чтобы уединившись преодолеть в молитвах траурную скорбь, и пересчитать несметные богатства усопшего графа. Но печаль, как утверждают люди, хорошо знающие графиню, продлиться недолго, и уже в скором времени, по прошествии трех – четырех недель, молодая вдова наверняка, пожелает вернутся к светской жизни.
Синьора Трамбаччи, вынужденная много лет жить в Италии подле престарелого мужа, так и не смогла привыкнуть к укладу тамошней жизни, поэтому после погребения супруга решила вернуться во Францию. Горячий темперамент, красота и молодость, нерастраченные силы, наверняка не позволят ей долго находиться в этой дыре, поэтому графиня собирается купить особняк в одном из крупных городов – Орлеане, Реймсе, а может даже Париже, куда впоследствии, в скором времени и переедет.
ГЛАВА 21 (50) «Письмо из Англии»
ФРАНЦИЯ. ПАРИЖ.
В многочисленных залах Лувра, которые занимал Двор Её Величества Анны Австрийской, царило праздное оживление, всякий раз наблюдавшееся во время отсутствия во дворце Людовика с его многочисленной свитой. Гомон и смех молоденьких фавориток, шутки и комплименты галантных кавалеров, ворчание чопорных фрейлин, умудренных опытом дворцовых баталий, шумный праздничный балаган облагодетельствованных сторонников Её Величества наполнил своды старинного Лувра. Общество, сверкающее блеском драгоценных каменьев, затянутое в парчу, шелка и бархат предавалось развлечениям, будто безоглядно вверив свои души и умы в лапы порочного и азартного Велиала1. Игральные карты и кости, с шелестом и стуком, рассыпались по столам, вокруг которых теснились обладатели безупречных кровей, источая подобострастие Фортуне, и беспрестанно отпуская друг другу цветистые любезности. Надменные господа, претендующие на наивысшие в королевстве посты, забыв о высоком статусе, словно гурьба буффонов и скоморохов ворвавшаяся на ярмарку, погрязла в фиглярстве и фарисействе, ослепленные золотым дождём пистолей и экю, проливающихся из бархатных кошельков, украшенных вензелями и родовыми гербами.
