Конн Иггульден - Война роз. Буревестник
– Едем, – приказал он. – Если в городе все спокойно, посмотрим, чем там можно поживиться. Если встретим ополченцев, остановимся на ночь на постоялом дворе, как обычные путешественники.
После целого дня пути его люди явно утомились, но продолжали оживленно переговариваться и смеяться. Они неплохо разжились золотом и серебром, а прошлым вечером наткнулись на сельский дом с тремя сестрами. При этом воспоминании де Рош почесал у себя между ног в надежде, что он не подцепил опять вшей. Он терпеть не мог брить волосы на лобке и потом опаливать его огнем.
Разумеется, первым время с сестрами провел он, как ему и полагалось по праву. Его люди сразу сочинили множество небылиц по поводу этой встречи, которыми они отныне будут развлекаться в течение нескольких месяцев, и теперь он посмеивался, слушая все более и более красочные подробности. Когда они уезжали оттуда этим утром, де Рош настоял на том, чтобы дом был сожжен. Живые свидетели могли создать ему некоторые проблемы, но на очередные обугленные развалины шедшая за ним армия не обратит никакого внимания. Мало ли они оставили их за собой!
Он увидел, что сзади и сбоку к нему приближается Альбер. Этот старик жил с их семьей, сколько он помнил себя, обучая верховой езде и выполняя особые поручения его отца. Альбер не носил доспехов, но всегда имел при себе длинный нож, почти меч, и, как прежде его отец, де Рош находил его весьма полезным человеком в непростых ситуациях разного рода.
– В чем дело, Альбер? – спросил он.
– Недалеко отсюда жила моя тетка, когда я был мальчиком. В нескольких милях отсюда к западу находится замок с солдатами.
– И что с того? – раздраженно произнес де Рош.
Ему не понравилось, что слуга осмелился публично подвергать сомнению его смелость.
– Прошу прощения, милорд. Я просто подумал, что вам не помешает знать об этом. В городе мы можем столкнуться не только с женщинами.
Де Рош с недоумением смотрел на старика. Следует ли расценивать его слова как оскорбление? Он не верил своим глазам, но Альбер с вызовом смотрел на него, не отводя взгляда.
– Должен ли я напоминать тебе о том, что наше маленькое путешествие имеет целью устранить всех англичан с пути короля и его армии? У них было время убраться отсюда, Альбер. Многие из них так и сделали. Те, кто остался, поставили себя вне закона, будь то мужчина, женщина или ребенок. Воспротивившись воле своего собственного короля, Альбер, они стали изменниками. Мы делаем праведное дело.
Пока он говорил это, его отряд проехал мимо фермера, стоявшего с опущенной головой. На его повозке высилась гора пастернака. Несколько рыцарей, проезжая, наклонились и взяли по паре штук. Крестьянин бросил на них гневный взгляд, но ничего не сказал. Эта сцена почему-то оказала на де Роша умиротворяющее воздействие. Он вспомнил, что прошлой ночью Альбер не попользовался женщинами. Кажется, старик укоряет его.
– Займи место в конце строя, Альбер. Я не ребенок, чтобы выслушивать твои нотации.
Альбер пожал плечами и отъехал в сторону, пропуская вперед остальных. Де Рош еще некоторое время не мог успокоиться из-за дерзости старика. Этот человек точно не воспользуется богатствами Мэна, подумал он и поклялся, как только они соединятся с армией, оставит Альбера на произвол судьбы и вынудит его побираться, несмотря на годы верной службы.
Они достигли окраины города уже на закате. Им предстояла долгая зимняя ночь после короткого зимнего дня. Де Рош чувствовал смертельную усталость, его одежда пропиталась потом, но при виде качавшейся на ветру раскрашенной вывески постоялого двора у него сразу поднялось настроение. Он и его люди передали своих лошадей конюхам и бросили жребий, кто останется с животными, после чего остальные отправились ночевать. Де Рош провел их внутрь дома и громким голосом заказал вина и еды. Он не заметил, как несколько минут спустя сын владельца постоялого двора выбрался из дома и помчался по улице что было сил, будто за ним гнался сам дьявол.
Глава 12
Войдя в церковь, Маргарита выдохнула, и только тут поняла, как долго сдерживала дыхание. Перед ней встали два маленьких мальчика из какой-то аристократической семьи. Один из них постоянно оглядывался, когда они шли под звуки органа сквозь толпу к перегородке из резного дерева, скрывавшей за собой алтарь. К рукам мальчиков, облаченных в красные одежды, были привязаны высушенные длинные ветки розмарина. Следовавшая за ними Маргарита ощущала запах травы. Казалось, каждый из присутствующих держал в руке высушенные цветы или золотистые пучки пшеницы. Глядя на проходящую мимо них невесту, они шуршали одеждами, рассматривали ее, улыбались и шепотом обменивались комментариями.
Мальчики и подружки невесты остановились у перегородки, и только Иоланда прошла с ней внутрь. Сестра пожала ей руку и тоже отступила в сторону, чтобы сесть в кресло. Маргарита впервые увидела Генриха. От облегчения у нее закружилась голова. Даже сквозь туманившую взор вуаль она видела, что он не калека, даже шрамов нет. Король выглядел довольно симпатичным: лицо овальной формы, темные глаза, черные кудрявые волосы, закрывавшие уши. На голове у него была простая золотая корона, и его свадебный наряд не отличался особой роскошью: темно-красная туника с поясом, доходившая до лодыжек, скрытых под шерстяными чулками кремового цвета, и поверх нее тоже темно-красный, расшитый золотой нитью плащ, застегнутый тяжелой пряжкой на плече. На правом бедре у него висел меч – серебряный клинок с золотой гравировкой. Его облик производил впечатление сдержанной простоты. И тут Маргарита увидела его улыбку. Она покраснела, осознав, что слишком пристально смотрит на жениха. Генрих кивнул ей, и невеста направилась к нему, стараясь идти медленным шагом.
Громкость звучания органа постепенно нарастала, и когда огромные, выходившие в поле двери затворились, по толпе прокатился приглушенный ропот. Очень немногие могли видеть алтарь, но все увидели невесту и были этим вполне довольны.
Пространство перед алтарем было гораздо теснее. В отличие от остальных помещений церкви, здесь стояли кресла, и Маргарита прошла мимо сидевших в несколько рядов изысканно одетых лордов и леди. Некоторые из них обмахивались веерами – скорее по привычке, поскольку в церкви было прохладно.
Маргарита приблизилась к Генриху, чувствуя легкий озноб. Она с удовлетворением отметила, что он выше ее. Все страхи, в которых она даже не могла себе признаться, улетучились, как только пожилой аббат заговорил на звучной латыни.
Она едва не подпрыгнула, когда Генрих протянул руку, поднял вуаль и откинул ее. Он рассматривал ее с неменьшим интересом, и Маргарита поняла, что король тоже никогда прежде не видел ее лица. Сердце гулко билось у нее в груди. Дрожь в теле усилилась, и у нее возникло ощущение, будто она отдала достаточно много тепла, чтобы вобрать в себя весь холод церкви. Генрих улыбнулся опять. Ее глаза наполнились слезами, и она видела словно сквозь густую пелену.
Аббат был суров, или, по крайней мере, Маргарите так казалось. Его голос заполнял все пространство церкви, когда он спрашивал, существуют ли препятствия к заключению брака – прежние помолвки или кровное родство. Маргарита увидела, как Генрих протянул аббату свиток с папским разрешением, перевязанный золотистой лентой. Тот с поклоном принял свиток и, хотя уже давным-давно ознакомился с его содержанием, для проформы окинул взглядом, после чего передал одному из монахов. Хотя они приходились друг другу кузеном и кузиной, он знал, что между ними нет кровного родства.
Маргарита, по примеру Генриха, преклонила колени. Затем, опять же по его примеру, поднялась на ноги. Она едва следила за церемонией и только слышала латинские фразы, которые как будто звучали у нее внутри. Проникавший сквозь витражи свет расцвечивал пол у алтаря яркими зелеными, красными и синими узорами. Глаза Маргариты широко раскрылись, когда она услышала свое имя, увидела, как Генрих повернулся к ней, и почувствовала, что он взял ее за руку. Его голос звучал нежно и спокойно.
– Я беру тебя, Маргарита Анжуйская, в жены, чтобы с этого дня быть с тобой вместе, в радости и горе, в богатстве и бедности, в здоровье и болезни, пока смерть не разлучит нас, если так определит святая церковь. В этом я клянусь тебе.
Маргарита чувствовала прикованные к себе взгляды английских лордов и леди, когда она, в состоянии, близком к панике, силилась вспомнить слова, которые должна была произнести. Генрих наклонился, чтобы поцеловать ее руку.
– Теперь ваша очередь, Маргарита, – прошептал он.
Неожиданно напряжение в ней спало, и нужные слова всплыли в памяти.
– Я беру тебя, Генрих Английский, в мужья, чтобы с этого дня быть с тобой вместе, в радости и горе, в богатстве и бедности, в здоровье и болезни, быть покорной и послушной тебе в постели и за столом, пока смерть не разлучит нас, если так определит святая церковь. В-этом-я-клянусь-тебе.
