Арие Бен-Цель - Очень узкий мост
Кфир посмотрел на Вика. Тот, продолжая медленно ехать, посмотрел на него, как бы спрашивая: «Что будем делать?» Гоцман молчал, тоже, по-видимому, не будучи уверен в том, как поступить. Кфир попросил Вика остановиться и ждать его сигнала. Медленно выйдя из машины и держа руки в стороны, он не спеша направился к заставе, до которой оставалось метров тридцать. Три ствола автоматов Калашникова были направлены на него с разных сторон, и сопровождали его по мере приближения. Вид стволов щекотал нервы.
На заставе было трое мужчин. На их лицах еще был виден испуг. Ничего агрессивного или просто отрицательного Кфир не почувствовал. Повторив свою уже хорошо выученную речь о том, кто он, и чем занимается, однако гораздо спокойнее, чем утром в комендатуре, Кфир увидел, как на лица солдат возвращается привычная усталость. Им разрешили проехать. Подход Раза – «не спеши, а то не успеешь» – в очередной раз себя оправдал.
Остальная часть пути до второй остановки прошла относительно спокойно. В этот день они уже получили свою порцию «острых ощущений», однако оказалось, что это было еще не все.
У второй остановки уезжающие и провожающие разговаривали в ожидании посадки. Едва они с Гоцманом успели подойти к Джону, стоявшему у «Неоплана», как из-за угла резко выкатил открытый джип, к капоту которого был прикреплен картон со словами «Казачий разъезд». Эта вывеска, несмотря на всю трагичность обстановки, почему-то напоминала что-то шекспировское в современной адаптации.
О казаках ходили самые нелестные слухи. Это, скорее всего, были искатели приключений и легкой наживы, которые под лозунгом воссоздания Черноморского казачества приезжали из различных традиционных казацких районов. Не углубляясь, однако, в исследование этого феномена, стоит упомянуть, что у евреев с казаками, увы, далеко не самая приятная история отношений. Учитывая претензии этого сброда на восстановление своей истории, можно было сделать вывод, что их появление не сулило ничего хорошего.
Их было трое. Один сидел на заднем сидении, другой за рулем, а тот, который, по-видимому, был главным, сидел рядом с шофером. Ему было около тридцати лет, маленького роста, худой и мускулистый. На правой ноге у него был грязноватый бинт, однако, без следов крови. Лихо выпрыгнув из машины, взглянув на Кфира с Джоном и Гоцманом, он спросил с агрессией и вызовом в голосе:
– Кто такие?! Очень энергично этот блондин подошел к Кфиру и заорал:
«Документы!», размахивая у него перед носом своим Калашниковым, короткого образца. «Сейчас прострочит, и ничего ему за это не будет, – подумал Кфир. «Он всегда спишет это на ранение, контузию, шок, усталость, страх или еще что-нибудь», – пронеслось у него в голове. Медленно, спокойным и мягким тоном, Бен-Гай вновь начал объяснять, кто они такие.
– Я говорю документы! – вновь заорал казак. Лицо его было искажено злостью, свойственной люмпену, дорвавшемуся до власти. Кфир медленно достал письмо из Одесского горисполкома, подготовленное Семеновским. «Командир», быстро прочитав его, подошел к передней части «Неоплана», неожиданно ударил открытым прикладом по номеру автобуса.
– А это что такое!? – заорал он.
– В чем дело? – стараясь быть, как можно более спокойным ответил Кфир вопросом на вопрос. Он едва успел отвернуться, чтобы казак не ткнул его письмом в лицо. Их взгляды встретились. Затем «раненый герой» уже несколько тише ткнул пальцем в письмо в том месте, где стоял номер «Неоплана». Оказалось, что две цифры были перепутаны местами.
Неизвестно, чем бы кончилась эта история, но где-то недалеко упал и взорвался снаряд. Следующий упал на соседней улице, и оттуда повалил черный дым. Запахло гарью.
Кфир с «командиром» застыли, повернув головы в направлении второго взрыва. Либо новая ситуация выбила казака из колеи, либо просто испугала. В любом случае, он достаточно энергично побежал к джипу. Кфир так до конца и не понял, что его дернуло. Может быть, вероятность того, что они с «командиром» могут столкнуться вновь, и тогда тот их уже так просто не отпустит. Окликнув его и догнав, Кфир дал ему пачку сигарет «Мальборо» со словами: «Не надо нервничать». Он сам удивлялся тому, как сыграл. Будь его воля, согнул бы он «командира» в бараний рог.
Как только джип завернул за угол, Кфир крикнул:
– Уезжаем! – а затем прозвучал очередной взрыв, но уже несколько дальше. Начиналось очередное послеобеденное время боевых действий.
Они были как никогда рады выбраться из Бендер. Через каких-нибудь полчаса после короткой остановки у Симона, во время которой Бен-Гай вкратце рассказал тому об их приключениях, они уже были на пути в Одессу. Это был очень длинный день, один из тех, которые никогда не забываются.
Во дворе здания общины, куда они как всегда заехали, было много беженцев. Были там также Нахман и Рафи. За последние дни Нахман развел бурную деятельность по оформлению беженцев, выразивших желание репатриироваться в Израиль. Он набрал штат из несколько человек и в здании центра проводил прием желающих репатриироваться.
Когда Кфир вышел из автобуса, Нахман и Рафи рассматривали какие-то списки.
– Ты привозишь одних стариков! – вместо приветствия обратился Нахман к Кфиру, что сопровождалось улыбкой Рафи. Кфир понимал, что его коллегам – «доброжелателям» необходимо его как-то дискредитировать, но для этого нужно было бы подыскать более серьезный повод. Уж не думали ли они, что он станет проводить селекцию по возрастному принципу перед посадкой. Может, они надеялись, что после подобной критики, Кфир с дури начнет это делать. Однако он лаконично ответил:
– Хочешь ездить вместо меня? – Такой вопрос озадачил коллегу. Ответа не последовало…
Все описанные поездки и то, что было между ними – это лишь слабая попытка воссоздать те экстремальные ситуации, с которыми Кфиру и его коллегам приходилось сталкиваться. Были и другие приключения, но обо всем не расскажешь. Всего поездок в Бендеры было восемь. Со временем обстановка стала успокаиваться, хотя все ожидали продолжения событий. В различных санаториях и домах отдыха Одессы было более двух тысяч беженцев. Нужно было решать, как с ними поступать.
Глава 20
Одесса – Кишинев
Поток беженцев иссяк. Это случилось по разным причинам. Во-первых, многие уехали. Во-вторых, ситуация более или менее успокоилась. После всего случившегося обе стороны не были заинтересованы в продолжении этой никому не нужной войны.
К сожалению, мало хорошего можно рассказать о беженцах в Одессе. Оказавшись в одном из лучших туристических городов бывшего Союза, в пик сезона, на всем готовом, большинство из них не спешило куда-либо уезжать. Не раз Кфир видел, как в особенности молодые люди под вечер, хорошо одевшись, уезжали в город на прогулки или на какие-то мероприятия для туристов. Кроме того, некоторые из них время от времени стали ездить к себе домой в Бендеры или Тирасполь по каким-либо делам, но всегда возвращались обратно.
Постепенно Приднестровье переставало быть опасным, а большая часть беженцев начинала напоминать сборище нахальных дармоедов. Нужно было заканчивать эту часть работы. Было решено, что беженцы смогут оставаться в Одессе еще несколько дней, а затем им самим придется решать, что они будут делать. Тем, кто решил репатриироваться в Израиль, была подготовлена база в доме отдыха в Кишиневе, откуда, по завершению оформления документов они должны были быть отправлены в Тель-Авив. Около половины беженцев выразило желание репатриироваться. Остальным пришлось в конечном итоге сообщить о прекращении затянувшегося отпуска. Через некоторое время потенциальных репатриантов собрали в нескольких домах отдыха, где им помогали заполнять анкеты, собирать документы и даже предоставляли фотографа. В основном, этой деятельностью занимались люди Нахмана. В здании общины у него появился небольшой кабинет, перед которым в течение дня была постоянная очередь. Люди должны были получить подтверждение статуса на репатриацию. В сущности, это была консульская деятельность.
Как-то зайдя в здание общины, Кфир хотел поговорить с Нахманом. Найдя его кабинет и открыв дверь, он спросил у секретарши, которую видел впервые:
– Скажите, где найти Нахмана?
Молодая, симпатичная женщина, лет тридцати, подняв голову от бумаг, строго ответила ему:
– Подождите в коридоре в порядке очереди.
«Она явно приняла меня за местного», – подумал Кфир, улыбаясь. Так он впервые столкнулся с Ирой, ставшей впоследствии его верным соратником.
Рафи занимался логистикой и подготовкой перевозки потенциальных репатриантов в Кишинев. Нужно отдать ему должное, он хорошо работал. Однако его ничем не оправданный заносчивый стиль общения по-прежнему раздражал. Как-то он обратился к шоферам таким образом:
– Конюхи! Ко мне!
Это была одна из тех ситуаций, когда хочется провалиться сквозь землю, но и это не получается.
