Роберт Шеи - Левиафан
– Ответ Оракула – всегда Смерть35, – процитировал Дрейк.
– Но ты с этим не смиришься.
– Единственный способ победить Смерть – пока наука не создаст пилюлю бессмертия – поставить ее себе на службу, держать ее при себе как частного детектива, – бесстрастно произнес Дрейк. – Вот путь, который я ищу. Бармен никогда не становится алкоголиком, а верховный жрец смеется над богами. Кроме того, Башня прогнила насквозь и заслуживает быть разрушенной. – Внезапно он указал на карту Дурака. – Очевидно, у тебя действительно есть кое-какие способности – даже если ты мошенничаешь, как все аферисты из твоего цеха, – поэтому ты должна знать, что, когда человек пересек Бездну, перед ним открываются два пути – правосторонний и левосторонний. Судя по всему, меня направляют на путь левой руки, что только подтверждает мои догадки. Продолжай, расскажи мне все, что видишь, я ничего не боюсь.
– Прекрасно. – Мама Сутра подумала, а вдруг он один из тех немногих, кто в конце концов попадет в поле внимания Светящихся. – Превратить смерть в слугу – хорошая тактика. Твой путь – действительно левой руки. Ты причинишь колоссальные страдания – и в первую очередь самому себе. Однако пройдет совсем немного времени – и ты перестанешь обращать внимание даже на те ужасы, которые будешь навлекать на головы других. Люди посчитают тебя материалистом, поклоняющимся только деньгам. Что ты больше всего ненавидишь? – неожиданно спросила она.
– Сентиментальщину и ложь. Всю христианскую ложь воскресных школ, всю демократическую ложь газет, всю социалистическую ложь так называемых интеллектуалов, которой заливают нас сегодня. Всю эту поганую, подлую, трусливую, лицемерную ложь, которую люди придумывают, чтобы скрыть от себя тот факт, что все мы до сих пор хищники, охотящиеся в джунглях.
– Ты поклонник Ницше?
– Он был безумцем. Скажем так: его, как и де Сада, я презираю меньше, чем многих других интеллектуалов.
– Ясно. Итак, мы знаем, что Башня – это то, что ты разрушишь. Иными словами, это все то в Америке, что имеет привкус демократии, или христианства, или социализма. Весь фасад гуманизма со времен Конституции до наших дней. Ты извергнешь из себя огонь и сожжешь все это своей львиной энергией. Ты навяжешь обществу свое представление об Америке, заставишь людей бояться джунглей и Смерти, которая их там подстерегает. Благодаря сухому закону преступность и рынок все больше сближаются; ты завершишь их сближение браком. И все это только ради того, чтобы превратить смерть из хозяина в слугу. Деньги и власть играют тут второстепенную роль.
НЕТ – потому что даже если ты считаешь будто победил даже если тебе кажется что ты нашел способ примирения по-прежнему идет война Нет ты просто морочишь себе голову Пусть даже я люблю Саймона и все это голливудское дерьмо нельзя действительно все понять за одну неделю как бы все хорошо ни было с виду даже если я люблю Саймона война продолжается пока мы ходим в разных отдельных кожах Белый Мужчина Черный Мужчина Бронзовый Мужчина Белая Женщина Черная Женщина Бронзовая Женщина даже если Хагбард утверждает что обошел все это на своей подводной лодке то это только потому что они под водой и вдали от мира А там в миру негодяи пользуются боевыми патронами как говорится в старом анекдоте Возможно это единственная правда в мире Ни Библия, ни поэзия ни философия а лишь старые анекдоты Особенно глупые и плоские анекдоты Нет они пользуются боевыми патронами В смысле вот черт они никогда не видели во мне Белого Мужчину Черного Мужчину Бронзового Мужчину Белую Женщину Черную Женщину Бронзовую Женщину они смотрят на меня и я участвую в их игре исполняю роль я Черная Женщина никогда не бываю просто собой и все это продолжается дальше и дальше каждый шаг вверх это шаг ко все большему лицемерию пока игра не закончится Никто не знает как ее остановить Нет чем больше Саймон говорит что понимает меня тем больше он себе лжет Нет он никогда не сделает это с Белой Женщиной потому что она слишком похожа на его мать или же есть какая-то чертова фрейдистская причина Нет я не могу продолжать участвовать в их игре Я буду кричать от ярости я стану кричать как орел я буду кричать в уши всего мира пока кто-то не поймет что я не Черная Женщина и не Черная и не Женщина и ничто Нет ничто это как раз я Нет они скажут что я отказалась от любви и святости Ну и пусть всех их к черту все к черту Нет я не вернусь кислота все изменила Нет в конце когда я реально стану мной может быть тогда я найду настоящую любовь и подлинную святость Нет но вначале я должна найти себя
– Продолжай. – Дрейк уже не улыбался, однако по-прежнему оставался совершенно спокойным.
– Оба, Король Мечей и Рыцарь Жезлов, весьма активны. Ты можешь достичь всего, не причиняя никому вреда: стань художником и продемонстрируй свое видение джунглей. Не обязательно создавать их буквально и навязывать своим собратьям, людям.
– Хватит проповедовать. Просто читай карты. В них ты разбираешься лучше меня, но я тоже кое-что понимаю и вижу, что такой альтернативы у меня нет. Другой Жезл и другой Меч перевернуты. Я не почувствую удовлетворения, сделав это символически. Я должен повлиять на всех, а не на то меньшинство, которое читает книги или ходит на концерты. Расскажи мне то, о чем я не знаю. Почему прямая от Дурака к Башне дополнена перевернутыми Влюбленными! Я знаю, что никого не способен любить, и не верю, что кто-нибудь другой на это способен. Все остальное – сантименты и лицемерие. Люди используют друг друга в качестве механизмов для мастурбации и жилеток для плача, называя это любовью. Но ведь есть и более глубокое значение такого расклада. Что это?
– Начнем сверху: перевернутая Смерть. Ты отрицаешь Смерть, поэтому Дурак не пройдет через возрождение и не ступит на путь правой руки, когда перейдет через Бездну. Итак, левосторонний путь, разрушение Башни. У этой кармической цепи есть лишь один конец, сын мой. Влюбленные символизируют Смерть, так же как Смерть символизирует Жизнь. Ты отрицаешь естественную смерть, и потому отвергаешь нормальную жизнь. Твой путь – это неестественная жизнь, ведущая к противоестественной смерти. Ты умрешь как человек, прежде чем умрет твое тело. Огонь по-прежнему останется разрушительным для тебя, даже если ты направишь его наружу и используешь весь мир в качестве сцены для своего личного Gdtterdammerung36. Все равно ты останешься первой и главной жертвой самого себя.
– У тебя есть дар, – холодно заметил Дрейк, – но по своей сути ты такая же мошенница, как и все в вашем бизнесе. Твоя главная жертва, мадам, – ты сама. Ты тешишь себя той же ложью, которую так часто говоришь другим. Это профессиональное заболевание мистиков. Правда же заключается в том, что нет никакой разницы, уничтожу я только себя, или всю планету, или же развернусь и постараюсь найти способ выйти на правосторонний путь в каком-нибудь невыносимо тоскливом монастыре. В любом случае Вселенная будет бессмысленно вращаться, ни на что не обращая внимания, ни о чем не заботясь и даже ничего не зная. Нет никакого Дедушки в облаках, который когда-нибудь всех рассудит. Там только самолеты, с каждым годом все лучше умеющие метать бомбы. За такие слова генерала Митчелла отдали под трибунал, но это правда. В следующий раз они действительно, черт побери, разбомбят гражданское население. Но и об этом тоже Вселенная не узнает и не станет тревожиться. Не рассказывай мне, что мой полет из Смерти приведет обратно к Смерти; я не ребенок и знаю – все пути в конце концов приводят обратно к Смерти. Остается лишь один вопрос: боишься ли ты ее всю свою жизнь или же смело плюешь ей в глаза?
– Можно превозмочь и малодушный страх, и бунтарскую ненависть. Можно увидеть, что Смерть – лишь один из элементов Вели– кого Колеса и, подобно всем остальным элементам, она необходима для целого. Тогда ты сможешь ее принять.
– Сейчас ты посоветуешь мне ее полюбить.
– И это тоже.
– Ага, и тогда я познаю величие и грандиозность Всеобщей Картины. Видя, как под Шато-Тьери люди обделываются, созерцая собственные вываливающиеся кишки, и слыша, как они истошно кричат, разевая то, что больше нельзя назвать ртами, я должен был понять, что это и есть проявление величайшей, невыразимой и святой гармонии, которую словами не выразить и умом не понять. Конечно. О, я обязательно это пойму, если выведу из строя половину своего мозга и, занявшись самогипнозом, внушу себе, что получившаяся в результате картина мира намного глубже, шире и намного реальнее, чем то, что представляется моему незамутненному сознанию. Пойди в палату к инвалидам с четырьмя ампутированными конечностями и расскажи это им, а не мне. Ты говоришь о Смерти как о персонифицированном существе. Прекрасно: тогда я должен относиться к ней как к любому другому существу, которое встанет на моем пути. Любовь – это миф, изобретенный поэтами и прочими людишками, которые не в состоянии принять реальный мир и расползаются по углам, сочиняя фантазии себе в утешение. Дело в том, что при встрече с другим существом либо оно уступает тебе дорогу, либо ты уступаешь дорогу ему. Либо оно доминирует, а ты подчиняешься, либо наоборот. Отведи меня в любой бостонский клуб, и я скажу тебе, у кого там больше всего миллионов, просто понаблюдав, кто и как к кому относится. Отведи меня в любой бар на рабочей окраине, и я скажу тебе, кто из тамошних завсегдатаев лучше всех может дать в морду – для этого мне достаточно увидеть, к кому из присутствующих остальные относятся с наибольшим почтением. Отведи меня в любой дом, и через мгновение я тебе скажу, кто доминирует в семье: муж или жена. Любовь? Равенство? Примирение? Согласие? Все это отговорки неудачников, убеждающих себя, что они сами выбрали условия жизни, а не были загнаны в них силой. Найди послушную жену, которая по-настоящему любит своего мужа. Максимум через три дня она окажется в моей постели. Почему? Потому что я столь чертовски привлекателен? Черта с два! Просто я понимаю мужчин и женщин. Я дам ей понять – конечно, не говоря об этом вслух и не шокируя ее, – что, изменив, она нанесет оскорбление своему мужу, неважно, узнает он об этом или нет. Покажи мне самого подобострастного цветного официанта в самом лучшем ресторане города и подсчитай, сколько раз в день он зайдет на кухню, чтобы сплюнуть в свой платок. Тебе скажут, что у него «хроническая болезнь легких». Нет, его болезнь называется хроническая ярость, хотя ему давно растолковали и про христианство, и про смирение. Мать и дитя? Бесконечная борьба за власть. Послушай, как плач младенца превращается в крик, если мать не бежит на его зов в ту же секунду. Разве ты слышишь в этом крике страх? Это ярость – безумная ярость. Что касается самих матерей, готов биться об заклад – девяносто процентов из них ложатся на кушетку психоаналитика лишь потому, что не могут признаться себе, как часто они хотят задушить свое орущее в колыбели чудовище. Любовь к родине? Патриотизм? Ложь – все дело в страхе перед полицией и тюрьмой. Любовь к искусству? Очередная ложь – все дело в страхе перед голой правдой без прикрас и масок. Любовь к истине как таковой? Самая большая ложь из всех, порождаемая страхом перед неизвестностью. Люди становятся мудрыми? Это значит, что они подчиняются превосходящей их силе и называют свою трусость зрелостью. Все по-прежнему сводится к одному-единственному вопросу – стоишь ли ты на коленях перед алтарем или же наблюдаешь с алтаря, как на коленях перед тобой ползают другие!
