Жеральд Мессадье - Человек, ставший Богом. Воскресение
Путешественники, приехавшие из Тира и Самарии, рассказывали невероятные истории о кудесниках, правда, истории эти были весьма путаными. В Тире будто бы появился чужеземец по имени Менандр, который умел заставлять сухие деревья вновь зеленеть. В Самарии некого Симона видели в одно и то же время в двух домаx, расположенных довольно далеко один от другого. Говорили также, будто Симон летал по воздуху.
Охранники Ирода добрались и до Айнон-Салима, где доставили много неприятностей ученикам Иоканаана, а самому Иоканаану пригрозили арестом, если он и впредь будет клеветать на тетрарха и его супругу. Эти угрозы привели Иоканаана в такую ярость, что он не только не перестал выступать с обличительными проповедями, но и принялся уличать сбиров в нечестивости. Нескольким охранникам пришлось спасаться бегством, поскольку они боялись, что толпа забросает их камнями.
Шпионы Иерусалима, со слов Фомы, распространяли в Галилее слухи, согласно которым Иисус был незаконнорожденным сыном римского легионера и одновременно колдуном. Он якобы научился своему темному ремеслу у парфян, а еще он часто посещал проституток. Фома высказал предположение, что слухи об этих посещениях Иисусом проституток зародились, несомненно, в Капернауме, поскольку его хорошо знали в городе, где наиболее горячими защитниками Иисуса выступали молодая вдова и женщина, занимавшая неопределенное положение в обществе.
Наконец путешественник, вернувшийся из Иудеи, поведал, что ессеи Кумрана и других общин предостерегали всех от знакомства с Иисусом и Иоканааном, называли их отщепенцами и безумными мечтателями.
В этот день небо, с утра светлое, постепенно покрылось свинцовыми тучами, предвещавшими грозу.
Ученики Иисуса сгорали от нетерпения. Они хотели действовать, а по их разумению действовать означало идти в Иерусалим и там вступить в бой.
– Совершенно очевидно, – говорил Фома, – что слава о тебе распространилась по всей стране и что, если ты немедленно не воспользуешься сложившейся ситуацией, наши враги предпримут упреждающие действия.
Они сидели под сикомором, росшим на лугу, недалеко от дома Симона. Козы и овцы спокойно щипали любую траву, какую только могли найти: люцерну, овес, плевелы, дикий цикорий. Ночью был дождь. Маленькие облачка, напоминающие кусочки теста для хлеба, бежали по небу плотными рядами, и поэтому было довольно прохладно.
Иисус размышлял. Ему явно пытались выкрутить руки. Но кто этим занимался? Люди или Бог? Мнение Фомы было не лишено здравого смысла: время действительно поджимало.
Позади них хлопнул ставень. Мария и жена Симона проветривали кухню. Им приходилось кормить шестнадцать мужчин и столько же женщин. Если бы Иисус со своими спутниками не получал щедрые дары в виде зерна, муки, теста, уже выпеченного хлеба, птицы, мяса, овощей, растительного масла, соли и вина, все в доме неминуемо голодали бы. Однако никто не мог надеяться, да и не надеялся, что подобные дары будут и впредь сыпаться как из рога изобилия. Обитатели Капернаума тоже ждали от Иисуса решительных действий. Фома догадался, о чем думал его учитель.
– В каком-то смысле, – сказал Фома, – ты военачальник, признанный Господом. Иоканаан бессилен что-либо сделать.
– Если бы ты не был небесным военачальником, – подхватил Симон Зилот, – разве тебе удалось бы нас завербовать?
– Вероятно, у тебя особое предназначение, – высказал предположение Иоанн.
– У тебя появился соперник, Фома, – рассмеялся Иисус. – Он много знает, хотя и не учился, и отвечает на вопросы, которые ты никогда не задавал.
– Да, – согласился Фома. – Он очень умен! Особое предназначение! Мне стоило бы об этом подумать! Наверное, у тебя действительно особое предназначение!
Время шло.
– Хорошо, – сказал Иисус. – Мы пойдем в Иерусалим.
– Когда? – спросил Иоанн.
– Завтра.
Было решено, что Мария останется в Капернауме. Пятнадцать мужчин отправились в дорогу, взяв с собой шесть мулов. Неделю спустя они вошли в Иерусалим через Овечьи ворота.
– Завтра же, – сказал Иоанн, – они должны узнать о нашем приходе.
И Иисус в очередной раз убедился, что Иоанн, хотя и был самым молодым из учеников, оказывал на него наибольшее влияние. Иоанн казался прозрачны м, как вода, и одновременно крепким, как вино.
Ранним утром они двинулись в путь. На Паперти язычников уже собралась толпа, мешавшая пройти стадам баранов, овец и ягнят, а также многочисленным торговцам, которые несли на головах клетки с голубями и кувшины с вином. Настоящий базар. Бараны, овцы и ягнята блеяли, голуби ворковали, люди переругивались. Слева и справа расположились менялы и торговцы ладаном и миррой, свежими плодами и прохладительными напитками. Справа же, сразу у входа на Паперть женщин, находилась лавка, где продавали древесину. Несомненно, именно в эту лавку отец Иисуса поставлял некогда дуб из Киликии и кедр с Ливанских гор. Вдруг раздались негодующие крики. Меняла горячо доказывал клиенту, что должен получить свою долю со сделки.
– Это мое ремесло! – кричал меняла. – Иначе на что я буду жить?
Клиент же настаивал, что это ростовщичество. Иисус подошел к одному из торговцев и велел тому убираться.
– Что?! – возмутился меняла. – Да кто ты такой?
– Ты слышал, что я сказал. Покинь Храм!
Четырнадцать мужчин сгрудились позади Иисуса. Торговец решил, что это обыкновенные зеваки. Внезапно Иисус вырвал из рук торговца скотом кнут, сделанный из нескольких толстых узловатых веревок. Кнут тут же взлетел высоко в воздух и опустился на грудь торговца, сразу же упавшего навзничь. Еще один взмах – и кнут обрушился на клетки с голубями, стоявшие друг на друге. Клетки попадали и разломались.
– На помощь! – закричал меняла.
– На помощь! – вторили ему торговцы.
Голуби улетели. Кнут опустился на спины овцы и двух ягнят, и те во всю прыть помчались по паперти. Иисус подошел к следующему торговцу, крепкому весельчаку, смело бросившемуся ему навстречу и тут же получившему кнутом по лицу. Торговец попытался схватить Иисуса, но кнут вновь ударил его. По лицу торговца текла кровь, однако он сумел схватить одну из узловатых веревок и так сильно дернул за нее, что Иисус потерял равновесие. Другой рукой торговец нанес своему обидчику мощный удар. Симон, Иоанн и другие ученики схватили мужчину. Иисусу удалось высвободить из его рук веревку, и он больно ударил по спине торговца, который нагнулся, чтобы собрать валявшиеся на земле товар и деньги. Торговец мгновенно превратился в четвероногое животное, решившее, что лучше, несмотря на плотную толпу, спастись бегством. Другие торговцы бросились Иисусу наперерез, держа в руках палки, но кнут неумолимо выбивал палки, падавшие наземь, и хлестал по лицам и шеям нападавших. Женщины и дети, находившиеся в толпе, кричали от страха. На их крики прибежали два левита. Но Иисус, в несколько прыжков преодолев расстояние до лотков менял, расшвыривал, непрерывно стегая кнутом, их имущество. Монеты покатились по земле. Иаков ударил столиком по голове одного из менял. Столешница сломалась, а железный обод повис на шее менялы, словно позорный ошейник. Нафанаил и Варфоломей дрались С другими торговцами и яростно таскали их за вороты. Овцы испуганно блеяли. Суматоха достигла кульминации, когда неожиданно раздался звонкий голос Иисуса:
– Здесь дом Господа! А вы превратили его в разбойничий притон!
Люди окружили Иисуса, в то время как торговцы стремглав удирали через Никаноровы ворота, где обычно левиты распевали Псалмы. На верхних ступенях собрались священники и левиты, С угрюмым видом взиравшие на происходящее. Один из левитов спустился по ступенькам и направился к Иисусу, вокруг которого образовался кружок.
– Это Искупитель! – кричали одни.
– Да, это Мессия! – кричали другие.
Левит обвел взглядом толпу, оценивая ситуацию. Он слышал крики людей, требующих покончить со всеми этими торговцами и менялами, которых они называли ворами.
– Кто ты такой? – спросил левит у Иисуса. – Кто дал тебе право нарушать покой в этом святом месте?
– Бог – наш общий Отец, и у меня есть столько же прав, сколько у любого другого человека, который верит в Него, помешать превратить Его дом в пристанище торговцев.
– Это не твой дом. Он доверен священникам, и они заботятся о нем.
– Если священники позволяют превращать Дом Бога в базар, значит, этот дом можно разрушить. Достаточно трех дней, чтобы воссоздать его в сердцах людей.
По толпе прокатился гул. Эти слова вызвали у всех недоумение.
– Легко сказать! – откликнулся левит. – Однако этот Храм строили сорок шесть лет. И ты хочешь воссоздать его за три дня?
Иисус покачал головой.
– Он Искупитель, которого мы ждем! – вновь закричали люди.
Левит пожал плечами. У Никаноровых ворот застыли охранники, готовые по первому же сигналу левита арестовать Иисуса и пришедших с ним людей.
