Бернард Корнуэлл - Бледный всадник
И король кивнул:
— Принято. — Он говорил устало, как будто его удручали ложь и оскорбления. — Вы будете драться завтра. Мечи и щиты, и больше ничего.
Он поднял руку, чтобы остановить радостные крики.
— Итак, Вульфер?
— Сир? — Вульфер поднялся на ноги.
— Подготовь все для боя. И путь Бог дарует победу правде. — С этими словами Альфред встал, запахнул плащ и вышел.
А Стеапа, вот уж не подозревал, что он это умеет, улыбнулся.
— Ты чертов дурак! — сказал Леофрик.
Его расковали и позволили провести вечер со мной. Хэстен тоже был здесь, как и Исеулт и те мои люди, которых привели в город.
Нас поместили в кольце ограды королевской резиденции, в коровнике, вонявшем навозом, но я не замечал вони. Была Двенадцатая ночь, поэтому в большом зале короля задали грандиозный пир, но нас оставили снаружи на холоде, под присмотром двух королевских стражников.
— Стеапа — хороший боец, — предупредил меня Леофрик.
— Я тоже.
— Он лучше, — без обиняков заявил мой друг. — Он тебя прикончит.
— Не прикончит, — спокойно проговорила Исеулт.
— Проклятье, он и вправду славно владеет оружием! — настаивал Леофрик, и я ему поверил.
— Во всем виноват тот богом проклятый монах, — горько проговорил я. — Как я понимаю, он явился специально, чтобы наябедничать Альфреду.
Вообще-то Ассера послал король Дифеда, чтобы заверить западных саксов, что он вовсе не собирается развязывать войну, но монах воспользовался возможностью, чтобы рассказать о бесчинствах, которые творила команда «Эфтвирда». Ну и, разумеется, напрашивался вывод, что мы оставались со Свейном и во время его нападения на Синуит. Альфред не располагал доказательствами моей вины, но Одда Младший, решив не упускать шанса уничтожить меня, заставил верного Стеапу солгать.
— И теперь Стеапа тебя убьет, — проворчал Леофрик, — что бы там эта женщина ни говорила.
Исеулт даже не потрудилась ему ответить. Она набрала несколько пригоршней грязной соломы, чтобы вычистить мою кольчугу. Доспехи принесли из таверны «Коростель» и отдали мне, однако предупредили, что оружие я получу только утром, а значит, мечи мои не будут как следует наточены. Стеапа же, состоявший в услужении у Одды Младшего, был одним из королевских телохранителей, поэтому в его распоряжении оставалась целая ночь, чтобы хорошенько подготовить оружие к поединку.
С королевской кухни нам прислали еду, но у меня не было аппетита.
— Только не торопись завтра утром, — сказал Леофрик.
— В смысле?
— Ну, ты дерешься с яростью, а Стеапа всегда спокоен.
— Это же лучше — сражаться с яростью, — возразил я.
— Как раз этого ему и надо. Сперва Стеапа будет отражать и отражать твои удары, выжидая, пока ты устанешь, а потом попросту тебя прикончит. Так он делает всегда.
И Харальд — помните того вдового шерифа из Дефнаскира, что призвал меня на суд в Эксанкестер, — сказал то же самое. Но поскольку он сражался рядом с нами у Синуита, это связало нас особыми узами. Так что в ту ночь шериф не поленился в полной темноте прошлепать сквозь дождь и грязь, чтобы потом без предупреждения появиться у огня маленького костра в коровнике.
Остановившись в дверях, Харальд неодобрительно уставился на меня и спросил:
— Ты действительно был со Свейном у Синуита?
— Нет, — ответил я.
— Я так и думал.
Харальд вошел в коровник и сел у костра. Два королевских стражника у дверей не обратили на него внимания, и это было весьма показательно. Все они служили Одде, и молодой олдермен вряд ли обрадуется, если услышит, что к нам приходил шериф. Однако Харальд, похоже, был уверен, что стражники ему ничего не скажут, а стало быть, люди Одды были не слишком довольны службой.
Харальд поставил на пол горшок эля и сказал:
— Стеапа сейчас сидит за королевским столом.
— Значит, он плохо поужинает, — заключил я.
Шериф кивнул, но не улыбнулся.
— Пир там никудышный, одно название, — признал Харальд. Мгновение он смотрел на огонь, затем перевел взгляд на меня. — Как Милдрит?
— Хорошо.
— Она очень славная женщина, — проговорил шериф, мельком глянул на темноволосую красавицу Исеулт и снова уставился в костер. А затем добавил: — На рассвете в церкви состоится служба, а после этого вы со Стеапой будете драться.
— Где?
— В поле на другом берегу реки, — ответил он и подтолкнул ко мне горшок эля. — Имей в виду, Стеапа — левша.
Я не мог припомнить, чтобы когда-нибудь сражался с человеком, держащим меч в левой руке, но не видел в этом ничего страшного. Наши мечи будут напротив щитов, а не наоборот, но это создаст проблему для нас обоих.
Я пожал плечами.
— Он привык к этому, — объяснил Харальд, — а ты нет. И еще Стеапа носит кольчугу вот досюда, — показал он на свою лодыжку, — а в левом сапоге у него железная полоса.
— Потому что та нога — его больное место?
— Он выставляет эту ногу вперед, провоцируя противника, а потом отрубает руку, в которой тот держит меч.
— Значит, убить Стеапу нелегко, — спокойно заключил я.
— Пока что никто его не убил, — мрачно сказал Харальд.
— Он тебе не нравится?
Шериф ответил не сразу. Сперва он выпил эля, а потом передал горшок Леофрику.
— Лично мне по душе старик, — сказал он, имея в виду Одду Старшего. — Он вспыльчивый, но довольно справедливый. А вот сынок… — Харальд печально покачал головой. — Думаю, сынку нельзя доверять. Стеапа? Не то чтобы этот парень мне не нравился, но он похож на гончего пса — только и знает, что убивать.
Я уставился на слабое пламя, ища в его язычках ниспосланные богами знаки, но их там не было — или же я их не заметил.
— Он наверняка очень беспокоится, — заявил Леофрик.
— Стеапа? — изумился Харальд. — С какой стати?
— Утред все-таки убил Уббу.
Харальд покачал головой.
— Стеапа слишком глуп, чтобы беспокоиться. Он просто знает, что завтра убьет Утреда.
Я вспомнил то сражение с Уббой. Уж он-то был великим воином, его слава сияла повсюду, куда добирались скандинавы, а я его убил — честно говоря, мне просто повезло, ибо он случайно поскользнулся. Его нога поехала вбок, Убба потерял равновесие, и я ухитрился перерезать сухожилия у него на руке.
Прикоснувшись к своему амулету-молоту, я подумал, что боги все-таки послали мне знак.
— Значит, железная полоса в сапоге? — уточнил я.
Харальд кивнул.
— Ему плевать, как именно ты его атакуешь. Он знает, что ты нападешь слева и что большинство твоих выпадов он отразит мечом. Большим мечом, тяжелой такой штукой. Некоторые удары, разумеется, все-таки попадут в цель, однако его это не заботит. Ты только зря будешь молотить по железу: тяжелая кольчуга, шлем, сапог — неважно, куда ты попадешь. Это все равно что колотить по стволу могучего дуба, и рано или поздно ты обязательно совершишь ошибку. Стеапа отделается всего лишь синяками, а ты будешь мертв.
«А ведь Харальд прав», — подумал я.
Бесполезно разить мечом человека в доспехах — максимум чего добьешься, так это поставишь противнику синяк, потому что край меча будет натыкаться на кольчугу или шлем. Кольчугу нельзя разрубить мечом, вот почему люди шли в битву с топорами, но правила судебного поединка гласили, что биться следует на мечах. Острие меча проткнуло бы кольчугу, но Стеапа не собирался стать легкой мишенью.
— Он проворный? — спросил я.
— Довольно проворный, — ответил Харальд и пожал плечами. — Не такой проворный, как ты, — нехотя добавил он, — но и не увалень.
— А вот интересно, какие заключают пари? — спросил Леофрик, хотя наверняка заранее знал ответ.
— Никто не поставил на Утреда ни пенни, — ответил Харальд.
— Даже ты? — обиделся я. — Поставь, пока не поздно!
Шериф улыбнулся, услышав это, но я знал, что он не последует моему совету.
— Настоящие деньги Стеапа получит от Одды, когда убьет тебя, — сказал он. — Сотню шиллингов.
— Утред столько не стоит, — с грубоватым юмором заявил Леофрик.
— Почему, интересно, этот тип так сильно жаждет моей смерти? — вслух подумал я.
Вряд ли причина в Милдрит, да и спор из-за того, кто именно уложил Уббу, давно остался в прошлом, однако Одда Младший все-таки составил против меня коварный заговор.
Харальд долго молчал, прежде чем ответить. Увидев, что шериф склонил лысую голову, я было подумал, что он молится, но тут Харальд поднял глаза.
— Одда видит в тебе угрозу для себя, — негромко проговорил он.
— Да я вообще не встречался с ним несколько месяцев, — возразил я. — С какой стати я могу представлять для него угрозу?
Харальд снова помедлил, стараясь подобрать нужные слова.
— Король часто болеет, — после паузы проговорил он. — И кто может сказать, как долго он проживет? А если, сохрани Господь, он вскоре умрет, витан не изберет его маленького сына королем. Выберут благородного человека, прославившегося на поле битвы. Такого, который сможет выстоять против датчан.
