Василий Седугин - Князь Игорь
Стукнули кружка о кружку, выпили, принялись за еду. Только Крутояр не притронулся к хмельному.
– Ты чего это? – спросил его сосед слева.
– Не пью.
– Как это так? – возмутился сидевший напротив. – Ты что, стал князем и перестал нас уважать?
– Да что вы, братцы, – пытался защищаться Крутояр, но бесполезно, на него со всех сторон посыпались упреки:
– Да заелся он в своем дворце!
– Как будто в одной лодке с нами не сидел за веслом!
– И не ел из одного котла!
Крутояр растерялся и не знал, что ответить. Он никогда не отделял себя от своих товарищей, и ему стало обидно, что они так несправедливы к нему.
– А что, и со мной не выпьешь? – раздался от печи женский голос, и к столу, виляя крутыми бедрами, направилась хозяйка. – Давай выпьем, князь! Ведь женщине ты не можешь отказать?
Ей было лет за тридцать, и Крутояр подумал, что для двадцатилетнего Жихаря она была немного старовата. Но она была красива, особенно выделялись ее глаза, большие, лучистые, они притягивали и завораживали.
Соблюдая закон гостеприимства, ответил:
– С тобой выпью.
Он протянул к ней кружку, и она стукнула о нее свою. Потом, зажмурившись (будь что будет!), стал медленно пить жгучую жидкость.
Когда допил до дна, все восторженно заорали, а у него перехватило горло, и он, задыхаясь, стал совать в рот первую попавшуюся под руку еду. Наконец сел на скамейку и застыл неподвижно, по лицу его текли слезы.
Потом почувствовал, как по всему телу разлилась теплота, и ему стало легко и радостно, будто груз немыслимой тяжести скинул со своих плеч. Он оглядел всех счастливым взглядом.
– Ну что, князь, полегчало? – спросил задорный голос хозяйки.
Она сидела напротив его и будто вся сияла. От нее исходил какой-то лучезарный свет, как от неземного существа. «Лада, богиня любви, – невольно подумал он, не в силах оторвать от нее взгляда. – Та, что приходит весенней порой и приносит в мир любовь и счастье».
Он опустил голову, чувствуя, как внутри его бушуют неведомые силы, стукнул кулаком по столу, сказал:
– Налейте мне еще!
Это вызвало новый взрыв ликования. Кружка его была тотчас наполнена; все потянулись к нему с бокалами.
– А мне, князь, не хочешь пожелать здоровья? – раздался все тот же завлекающий, чарующий голос.
Он взглянул на нее и опустил голову.
– Конечно, конечно, как же, – пробормотал он бессвязно…
Он боялся глядеть на нее. Собравшись с силами, выпил вторую кружку и почувствовал, как под ним закачалась скамейка, как будто он оказался на ушкуе и его качали волжские волны. Это было так приятно, что он стал улыбаться, качаясь из стороны в сторону. Откуда-то издалека донесся чей-то голос:
– Ну, наш князь набрался, видно, как следует…
«Набрался так набрался, – подумал он про себя. – Подумаешь, беда какая – набрался! Я набрался, ты набрался, все набрались! А она тоже набралась?» – спросил он сам себя и взглянул перед собой, но ее уже не было. «Ушла, – подумал он. – И я пойду. Отправлюсь во дворец и залягусь спать».
Он поднялся и, покачиваясь, двинулся к двери. Его никто не удерживал, все были пьяны и заняты сами собой.
Перешагнув порог, он лицо в лицо встретился с хозяйкой.
– Куда ты, князь? – спросила она мягким голосом.
– Уйди, – попросил он ее. – Ты ведьма. Слышишь? Ты ведьма и колдунья. Но меня тебе не околдовать.
Она смеялась, глядя ему в глаза, а ему казалось, что ее взгляд разрывает его сердце.
– Да, я ведьма, – ответила она. – Я тебя очаровала и завлекла в свои сети.
– Но зачем тебе я? – с отчаянием спросил он. – У тебя есть муж, Жихарь, он мой друг. Как тебе не стыдно завлекать друга мужа?
Она рассмеялась, тихо, затаенно, в глазах ее заплясали бесовские искорки. Она легонько толкнула его в грудь.
– Ну и чудак же ты! Какой он мне муж? Он брат мне родной. Стала бы я при живом муже ластиться к другому.
Он неопределенно покрутил перед своим лицом ладонью. Промолчал.
– Одна я живу. Мужа уж пять лет как убили.
Помолчала, добавила:
– И чего вы, мужики, все ищете? Чего вам дома, при женах не сидится? Вечно вас тянет куда-то, вечно куда-то стремитесь, обязательно вам нужны бои и сражения, убийство и кровь… А мы вот сиди и коротай жизнь в одиночестве, без мила друга сердешного…
И Крутояр с удивлением заметил, в ее глазах появились слезы. Это было последнее, что он помнил, потом наступил мрак, будто он провалился в какую-то бездонную, черную яму…
Очнулся в постели. Как оказался в ней и где находится, он не знал. Над ним склонилось женское лицо, руки гладили его волосы. Он спросил:
– Где я?
– У Жихаря, моего брата. Он оставил тебе свою постель и ушел ночевать к друзьям.
– А как тебя звать?
– Листава. Ты лежи, лежи. Никто не станет мешать твоему сну.
– Ты красивая, – сказал он и снова погрузился в полузабытье. Вроде бы знал, что лежит в постели, находится в избе своего друга, и в то же время ему казалось, что парит над землей, а под ним то волжские воды текут и качают его на своих волнах. То вдруг наваливалась булгарская крепость своими сырыми дубовыми стенами, и ему становилось страшно, и он хватался за руки Листавы. Она была рядом, значит, все будет хорошо и все страхи напрасны.
– Спи, миленький, – говорила она. – В твои годы хорошо спится. Все у тебя впереди, все ясно и чисто. И пусть ни облачка не будет на твоем небосклоне…
Хмель мутил сознание, явь путалась с видениями, и ему уже казалось, что не Листава сидит у его постели, гладит по волосам и говорит ласковые слова, а мама пришла к нему и убаюкивает перед сном…
– Мама, – шепчут губы. – Родная моя…
– Да, в мамы тебе гожусь, стара я стала. Да какая моя старость? Тридцать два года… Одиночество меня состарило. А так хочется, чтобы кто-то был рядом, опереться на чье-то крепкое плечо…
– Мама, мама моя, как я люблю тебя, – шепчет Крутояр и проваливается в глубокий сон.
Утром разбудил его Жихарь.
– Ну и здоров ты спать! – весело проговорил он. – Ты знаешь, сколько сейчас времени?
В раскрытое окно бил столб солнечного света, через отворенную дверь доносилось кудахтанье кур, в избе стоял вкусный запах жареного мяса. Крутояр почувствовал, как от голода засосало в желудке.
– Наверно, много, – неуверенно ответил он. – Позднее утро?
– Полдень! Обедать пора!
– Вот это да! – сказал пораженный Крутояр и стал одеваться. Вспомнил вчерашний вечер, Листаву. Стало стыдно. Надо же было так напиться, что толком и не помнит, как вел себя. Может, натворил чего?.. А кто его раздевал? Наверно, Листава. Наверняка она! Вот стыдоба! Но где же она?
Он стал оглядываться, надеясь увидеть ее в сенях или на дворе. Жихарь, перехватив его взгляд, проговорил:
– Сестра ушла к себе. У нее двое детей, хозяйство. Это я упросил ее поухаживать за нашими ребятами.
Крутояр сел, спросил, не глядя на друга:
– Я вчера… как это?…перебрал, в общем. Ничего не набедокурил?
– Какое! Ты так быстро опьянел, что нам только и оставалось уложить тебя в постель да закрыть одеялом.
– Это – ладно. А то я уж…
– Голова побаливает?
– Нет. Голова в порядке.
– Это хорошо. А я, если переберу вечером, утром без кружки хмельного не могу. Голова раскалывается на части. А ты молодец. Значит, с похмелья болеть не будешь. Везет некоторым!
Жихарь поставил глиняную тарелку жареного мяса с луком, наверное, осталось после вчерашнего пиршества. Принялись за еду.
– Хочется мне прогуляться куда-нибудь еще, – сказал Жихарь, не отрываясь от тарелки. – Душа воли просит! Ложусь спать, а сам в уме перебираю все наши похождения. И вновь хочется кинуться куда-то!
Крутояр хмыкнул что-то неопределенное, но ничего не ответил.
– Персидские берега обшарили, булгар потрепали… Куда бы еще кинуться?
– На хазар не хочется?
– На хазар? Э, нет. Хазария вокруг нас – самое сильное государство. Каган – серьезный правитель. Недаром дань платим. Попробуй только затронуть, не додумаешься, куда спрятаться. Деда своего помнишь? Куда-то в глушь к финнам убежал. А ведь каган только пальчиком пошевелил…
Помолчали.
Наконец Крутояр спросил:
– А Киев?
Жихарь пожал плечами, бросил нехотя:
– Подумаешь, Киев. А что там делать?
– А что делают степняки?
– Этим где бы ни грабить…
– А у Игоря такие богатства спрятаны…
Жихарь – недоверчиво:
– Откуда им быть?
– Слышал, Олег ходил на Царьград?
– Ну и что?
– Императоры дань большую ему дали.
– Когда это было!
– Что-нибудь да осталось.
– Ты так думаешь?
– Сам видел.
– Да ну! Когда это?
Крутояр рассказал про свою поездку в Киев.
Жихарь ненадолго задумался. Сказал:
