Аркадий Крупняков - АМАЗОНКИ
Агнесса я Кадмея подошли к алтарю вместе. Увидев в руках жрицы раскаленный колпачок, Кадмея в страхе закрыла глаза. Это заметила Агнесса и презрительно улыбнулась. Когда колпачок коснулся груди Кадмеи, ужасная боль пронзила все тело, и девушка охнула. Улыбка не слетела с губ Агнессы и тогда, когда под раскаленной бронзой раздался легкий треск ее поджаренной кожи. Стоявшая недалеко Атосса одобрительно кивнула головой.
Когда обряд прижигания был окончен и все эфебки сели на коней, Атосса еще раз поздравила их и пожелала всему городу весело провести день совершеннолетия. На агору выкатили бочки с вином, вывели стадо быков.
Началось принесение жертв.
Жарко полыхают костры на жертвенных алтарях. К каждому из них подводят быка жрицы в белых одеждах. Они посыпают головы быков мукой, валят на землю, затем ловко перерезают им горло. Подставлены сосуды под раны, хлещущие кровью. И когда сосуды наполняются, жрицы поднимают их над головой и, глядя на солнце, льют на костры. Туши быков затем разделяют на крупные куски и обкладывают ими алтари. Мясо трещит, лопается, топится жир, обливая раскаленные угли. Черный удушливый дым расстилается над агорой — это означает, что боги приняли жертвы и теперь можно начинать гуляние.
Сейчас вся агора загудит звуками веселого пира.
БЕГЛЯНКА
Семь лет Чокея прожила на побережье, помогала Фериде нести тяжелое бремя ссылки. Несколько раз она тайно привозила слепую в город, чтобы встретиться с Мелетой. Приезды эти были кратковременными, и с царицей поговорить не удавалось.
Но вчера приехали от царицы люди за сушеной рыбой и передали приказ Годейры: Чокее и Фериде тайно явиться во дворец.
... Не вдруг решилась царица на эту встречу. После дня совершеннолетия жизнь в городе изменилась. Кадмея приняла сотню. В нее, наряду с молодыми амазонками, вошли и старые, опытные воительницы. Совет Шести передал копье полемархи Беате, и та сразу потребовала, чтобы ее приемной дочери дали сотню. Совет ответил молчанием. Гелона сказала Беате, что через год она может повторить эту просьбу и Священная ей не откажет.
Настало время домашних праздников. Наездницы и гоплитки собирались то в одном доме, то в другом, чтобы поздравить молодых амазонок, впервые получивших коня и оружие. Пили вино, пели песни, вели беседы.
Теперь Беата не могла избегать царицы. Теперь она каждый вечер должна была приходить во дворец и докладывать о том, что произошло в сотнях за день.
Первый рапорт царица ждала с волнением. Обычно эта церемония проходила в тронном зале дворца. Но при Исхене, временно исполнявшей обязанности полемархи, этот обычай забыли. Исхена приезжала во дворец одна и рассказывала царице о прошедшем дне там, где ее находила. Бывало иногда, что царица по неделе и более не принимала Исхену — что делалось в сотнях, ее интересовало мало.
Теперь же она велела приготовить тронный зал, сама оделась торжественно и впервые в этом году укрепила на голове корону Фермоскиры. Она села в тронное кресло, по его бокам полукругом встали амазонки из ее охраны. Перед входом полемархи. в зале установилась такая тишина, что слышно было, как потрескивают горящие фитили в светильниках.
Распахнулись главные двери зала, и в них показалась Беата. Радостно дрогнуло сердце царицы. Беата была не чета Исхене. Высокая, стройная, в серебряном гривастом шлеме, она четко печатала шаг, направляясь к трону. За плечами развевался лиловый плащ, на левой руке надет бронзовый кованый щит, в правой — копье с серебряным наконечником и голубой перевязью — знак полемархи.
Беата приблизилась к трону, встала на одно колено, откинув руку с копьем, и склонила голову:
— Многочтимая царица, великая паномарха, достославная басилевса Фермоскиры, полемарха Беата приветствует тебя!
— И я приветствую тебя, полемарха Беата. Встань. Говори.
— Город твой, войско твое, люди твои пребывали в этот день в спокойствии и добром здравии. Пешие воительницы несли охрану города, слава богине, отменно, конные разъезды дежурных сотен ходили во все концы басилейи и вернулись обратно. С пограничных застав тревожных вестей нет, внутренние заставы прислали весть о волнении рабынь на каменоломнях, туда мною посланы две сотни гоплиток.
— Как живут молодые воительницы?
— Привыкают, царица. Сотенная Кадмея увела сотню в горы и встала лагерем у подножья Синей скалы. Там будут учения, вернее, они уже начались, и скоро я доложу тебе, как они идут.
— Что еще?
— Я бы хотела сказать: наездницы томятся в городе от безделья, порядка в сотнях не стало, кони застоялись в конюшнях.
— Ты хочешь сказать, что пора собираться в поход?
— И как можно скорее. Если ты повелишь, Великая, я завтра же пошлю разведать пути. По–моему, надо идти на север.
— Посылай, Беата. Через месяц мы начнем большой поход. Кто поведет его?
— Если позволишь, то я, Фермоскира должна знать, смогу ли я удержать это тяжелое и почетное копье. И ты, царица, тоже должна знать.
— Пусть так и будет. Еще что?
— У меня все, Великая. Только... я бы хотела...
— Хорошо, Беата. — Царица взмахом руки отослала охрану, и когда амазонки вышли, сказала: — Говори. Теперь мы одни. Подойди ближе. И сядь. Вот сюда, на ступеньку. И забудь, что я царица, а ты полемарха. Мы когда?то были друзьями...
— Были, — тихо произнесла Беата. — Но я предала тебя...
— Не надо, Беата, об этом... Говори о деле и прямо. Так я люблю.
— Хорошо. Ты знаешь, Великая, что в городе снова заговорили о Лоте, о Фериде и о тебе. Больше говорят о тебе. Семь лет храмовые молчали и вдруг, словно по единому знаку, заговорили всюду: в казармах, конюшнях, на домашних праздниках. Снова винят тебя во всех грехах, и только я одна знаю, что ты и Лота не виновны. Но я не могу защищать вас после того, как на агоре так коварно предала. Мне не поверят. Тогда, семь лет назад, я задумала дело, которое ныне пришла пора совершить. Я удочерила Мелету, и она готова мне помочь.
— Ты хочешь послать ее в селение Тай?
— Откуда ты это узнала, Великая?!
— Этого следовало ожидать. Но не напрасен ли риск? Мелета — еще совсем юная девушка... Прошло много времени... Что она там найдет?
— Найдет. Я не знаю, что произошло на площади селения до меня, но когда Антогора всадила копье в спину Лоты, я видела так же ясно, как сейчас вижу тебя. Это видели женщины селения. Не может быть, чтобы никто не остался в живых... Всего семь лет. Если все в нашем городе узнают правду о смерти Лоты... и ты, царица, станешь тогда чистой и незапятнанной.
— Как ты мыслишь сделать это?
— Скоро мы идем в поход. Мелета пойдет с сотней Кадмеи. Та пошлет ее в боковое охранение, и Мелета... заблудится. Когда мы будем возвращаться назад, найдем ее в условленном месте. За это время она успеет побывать у таянцев.
— Прости меня, Беата, но ты надумала плохо. Во–первых, Мелета, уйдя из охранения, и в самом деле заблудится — селение Тай она не найдет. Оно, я знаю, очень далеко отсюда. Ты забываешь, что Мелета амазонка и ни разу в жизни не видела мужчину. При первой встрече с ним она забудет все твои советы и схватится за меч, чтобы убить его. Этому ее учили пятнадцать лет, и она без сомнений заколет каждого, кто встретится на ее пути. А потом погибнет сама. И в–третьих, ее будут судить за побег с поля боя сразу же, как только она появится в городе. Она не успеет даже рассказать, что узнала в селении. Атосса, поверь мне, позаботится об этом.
— Ты не успела выслушать меня, Великая. Мелета в селение пойдет не одна. В условленном месте ее будет ждать Чокея. Она знает дорогу к таянцам, она понимает их язык...
— О, это совсем другое дело.
— Там они найдут, где захоронена Лота, выроют ее прах и привезут его в Леагры, Фериде. Слепая педотриба не боится Атоссы, она приедет в Фермоскиру и расскажет, как коварно убита Лота и какую мученическую смерть она приняла. Она потребует и, в этом ей никто не сможет отказать, чтобы прах Лоты похоронили в городе с великим почетом, как и подобает хоронить полемарху...
— Атосса никогда не согласится на это, — сказала царица.
— Тогда Ферида и Чокея поднимут всех рабынь и метеков и понесут прах полемархи в город.
— Священная прикажет Антогоре и храмовым наездницам рассеять рабынь. Что дальше?
— Я, как полемарха, попрошу твоего согласия, чтобы встать на защиту останков Лоты. И тогда посмотрим!
— Чокея и Ферида знают о твоих намерениях?
— Да. Они несколько раз были в моем доме, и мы все обговорили. Мы готовы. Ждем твоего слова.
— Я пока ничего не скажу тебе, Беата. Пусть Чокея и Ферида придут ко мне во дворец. Так же тайно, как они приезжали к тебе. Я хочу сначала поговорить с ними...
... Спустя неделю после беседы с полемархой во дворце царицы появились Ферида и Чокея. Их провезли через заставы в больших вьючных корзинах для сухой рыбы. Способ этот был самый безопасный — кому придет в голову осматривать корзины, в которых везут рыбу самой царице.
