Элизабет Фримантл - Гамбит Королевы
– Нет, я вовсе не…
– Я слышал, уж за тебя-то она заступится, что бы ты ни сделала. – Он провел пальцем по ободу кубка. – Интересно, почему? – И он ушел, бросив ей через плечо: – Мне придется отнести его лорду камергеру. Он не обрадуется! – напоследок добавил: – Берегись, я с тебя глаз не спущу!
Дот поняла, что ей придется держаться подальше от этого мальчишки. Здесь, при дворе, все ведут себя ненормально, и Дот сразу поняла: здесь можно нажить врагов, даже не догадываясь об этом.
На кухне королевы было темно и тепло. Пахло жареным мясом; к приятным запахам примешивалась вонь из ведра, куда сваливают объедки для свиней. От этого месива ее мутило. На столе стояли жалкие остатки сахарного галеона, похожие на скелет; двое поварят отламывали от него кусочки. Кухонные работники доедали за придворными, пили вино, смеялись и шутили. Среди них и Бетти, но Дот скользнула мимо, надеясь, что ее не заметят. Здесь ее не считают своей. Хотя она такая же прислуга, как они, никто, кроме Бетти, не пробовал с ней подружиться. Бетти же рада всем, кто готов слушать ее болтовню.
Дот составила тарелки на стол с грязной посудой и вылила воду из кувшина в желоб. Краем глаза она видела Уильяма Сэвиджа. Он сидел за столом и что-то писал на бумаге при свече. Сердце у нее екнуло.
– Эй, ты! – позвал он, и Дот обернулась, чтобы посмотреть, кого он окликает, но за ее спиной никого не было.
– Я? – спросила она.
– Да, ты. – Он расплылся в широкой улыбке.
Дот сделалось нехорошо. Может, он над ней смеется? А что, если у нее лицо в саже или что похуже? Она заметила, что один передний зуб у него чуть скошен, отчего его лицо кажется ей еще милее. Ей хочется смотреть на него не отрываясь, но она не смеет и потому смотрит на свои руки, жалея, что они не маленькие и красивые, как у леди, а огромные, распухшие.
– Как тебя зовут? – спросил Уильям Сэвидж.
– Дороти Фонтен, – еле слышно ответила Дот: от волнения у нее сел голос.
– Подойди поближе, я ничего не слышу.
Волоча ноги, Дот подошла к нему и чуть громче повторила свое имя.
– Дороти – красивое имя, – сказал он. – Как у сказочных героинь… Леди Дороти ждет своего рыцаря. – Дот была готова обидеться: он что, дразнит ее? Но он уже не улыбался и смотрел на нее так, что Дот захотелось провалиться сквозь пол.
– Все называют меня просто Дот.
Он усмехнулся, отчего Дот показалась себе маленькой и глупой. Она не понимала, отчего он смеется, и продолжала смотреть на свои сжатые руки.
– А я Уильям Сэвидж.
– Уильям Сэвидж, – повторила она, как будто слышала его имя в первый раз.
– Ты ведь служишь у королевы, верно?
– Да, – ответила Дот, быстро взглядывая на него и снова принимаясь рассматривать свои ногти.
– Ты, наверное, сейчас скажешь, что должна вернуться в ее покои?
Дот кивнула.
– Тогда иди, а то она по тебе соскучится. – Уильям Сэвидж снова склонился над бумагами. Направляясь к лестнице, Дот слышала скрип пера.
Она взбежала по ступенькам, задыхаясь. В груди у нее образовался ком, как будто там сбивали масло. Она схватила свой тюфяк и вынесла в приемную – скорее, отгороженный закут в коридоре. Разостлала тюфяк в углу, куда доходило тепло от камина. Легла, обхватив себя руками, и представила, будто ее обнимают его руки. В голове сами собой возникли разные картины: его скошенный зуб, пальцы, испачканные чернилами, его голос… Ему понравилось ее имя. Он сказал, что оно красивое.
Заскулил Крепыш. Он подполз к двери в опочивальню и подсунул под нее нос. Из-за двери доносились приглушенные стоны и вздохи, потом какое-то звериное рычание. Дот напомнила себе: король – не только монарх, но еще и мужчина. Как будто об этом можно было забыть! Рычание становилось все громче, настойчивее. Послышался грохот. Что там произошло? «Может, войти?» – размышляла Дот. Вдруг что-то случилось… Нет, если что-то случится, Катерина позвонит в колокольчик. Неожиданно из-за двери донесся взрыв грубого хохота и снова стон.
Дот зажала уши ладонями, но звуки не утихали. Крепыш скулил все громче.
– Тише, Крепыш! – зашипела Дот.
Щенок развернулся к ней с самым несчастным видом. Она хлопнула ладонью по своему тюфяку. Крепыш проворно забрался к ней под одеяло и прижался к ней, ища утешения.
– Уильям Сэвидж, – шептала она в теплое ухо щенка. – Уилл Сэвидж… Билл Сэвидж… Миссис Сэвидж, Дороти Сэвидж.
Серебристый звон колокольчика рано нарушил сон Дот. Она подбежала к двери, ведущей в спальню, и замерла в нерешительности. Она прекрасно помнила, какие звуки доносились оттуда ночью. Короля она боялась больше, чем раньше. Никогда она не была трусихой; в детстве она всегда первая влезала на необъезженного пони или усмиряла злую собаку, которую боялись даже мальчишки. Но короля она боялась. Ведь невозможно знать, когда его настигнет приступ гнева; все пресмыкаются перед ним, пытаются подольститься. Дот очень рада, что она никто; она занимает такое незначительное место, что придворные ее, как правило, не замечают. Постучав и услышав голос Катерины, Дот приоткрыла дверь и вздохнула с облегчением. Катерина одна. Она уже встала и закуталась в покрывало. Королева стояла у окна и смотрела на дворцовый парк. Еще очень рано, солнце еще не взошло до конца. Оно сияет у нее за спиной, окружив ее голову нимбом, как у святых на церковных картинах.
– Дот, – сказала Катерина, – доброе утро! Прекрасное сегодня утро, верно? – Лица ее не было видно, Дот ослепляло солнце, но она слышала, что голос у Катерины спокойный. Судя по всему, она улыбалась.
– Д-да, мадам. – Дот с трудом произнесла новое обращение, не зная, правильно ли ответила. Мег говорила, что обращаться к Катерине теперь нужно «ваша светлость» или «мадам», но даже она точно не знала, когда как следует говорить. Она точно знала одно: обращаться «ваше величество» можно только к королю.
– Дот. – Катерина подошла к ней, тронула ее за рукав. – Привыкнуть ко всему новому удастся не сразу. – Она обвела плавным жестом опочивальню и огромную кровать. – Вижу, ты боишься. Не волнуйся. Под всей позолотой он всего лишь человек. А у меня до него уже было два мужа, – добавила она. – Я умею ладить с мужчинами.
Дот невольно вспомнила Мергитройда. Интересно, о чем сейчас думает Катерина? По ее лицу ничего невозможно понять.
– Давай одеваться.
Катерина вручила ей ворох мятой материи. Дот узнала ночную сорочку. Взяв ее в руки, Дот увидела, что тонкая ткань порвана сверху донизу. Мег так старалась, вышивала ее с такой любовью – и вот все пропало! Дот ахнула, не в силах понять, зачем король порвал рубашку. Ведь он муж ее госпожи! Ей кажется, будто король порвал не только рубашку, но и саму королеву. Но Катерина не придала происшествию никакого значения. Дот вспомнила, сколько дней Мег вышивала красивый узор, как бережно рисовала, как старательно подбирала нитки нужного оттенка зеленого. Ей хотелось найти настоящий тюдоровский зеленый цвет. Починить рубашку не представлялось возможным… Развернув черный атласный халат, Дот увидела, что и его постигла та же участь. Правда, халата ей не так жаль. Дот он не нравился. Он черный и какой-то скользкий. Но шелковая ночная сорочка цвета слоновой кости казалась ей поистине драгоценной. Она сама сделала выкройку. Потом она обметывала петли, представляя, как королева будет сладко спать в их подарке. Как глупо! Погладив материю, она заметила на светлом шелке кровавое пятно.
– Король – страстный мужчина, – просто констатировала Катерина, словно прочитав мысли Дот. Ее губы слегка кривились в усмешке. – Постарайся, чтобы этого никто не узнал. Здесь любят посплетничать.
Выходя из покоев королевы с ворохом белья, Дот думала о том, что во дворце слишком много тайн. Все перешептываются по углам, передают сплетни и слухи. Хорошо, что ее никто не замечает; она словно стала невидимкой. Если бы она прислушивалась, то наверняка узнала бы такое… Но придворные интриги ее не интересуют.
Она принесла Катерине чистую шелковую сорочку и еще один черный халат. Дот поняла: со стороны должно казаться, будто у королевы все замечательно. Во дворце даже у стен есть уши, и даже от королев довольно легко можно избавиться.
– Спасибо, Дот, – сказала Катерина. – Больше всего мне бы хотелось понежиться в горячей ванне.
– Приготовить вам ванну, мадам?
– Не думаю, что у меня хватит времени на ванну, – возразила она. – Меня уже ждут посетители, бесконечные посетители… Это довольно жестоко, Дот.
Ну и дела! Как же так – королева даже ванну не может принять, когда захочет!
Катерина протянула руку за рубашкой и халатом, и Дот заметила у нее на предплечье багровый кровоподтек.
– Может быть, я…
– Нет, я сама. Можешь идти. – Дот послушно направилась к двери, и Катерина бросила ей вслед: – Пожалуйста, присмотри за Мег ради меня.
– Да, мадам. Я всегда за ней присматриваю. Мег – она мне как… – Дот умолкла, стесняясь признаться, что считает Мег почти сестрой. Теперь, когда леди Латимер стала королевой, так, наверное, говорить не полагается.
