Александр Тамоников - Белый царь – Иван Грозный. Книга 1
Дмитрий, продолжая сохранять невозмутимое спокойствие, погладил бородку и проговорил:
– Что ж, коли у нас пошел столь откровенный разговор, скажу так, княгиня. Заточение в темницу брата Василия князя Юрия по весьма сомнительным обвинениям вызвало недовольство среди значительной части боярства и, что самое главное, у народа. Его опала еще аукнется тем, кто приложил к ней руки. Как было сказано, зло не остается безнаказанным. Насчет думы. Тот, кто продался единожды, продастся и в другой раз. Бояре, которые поддержали обвинения против князя Юрия, завтра с тем же рвением выступят и против тебя. То же самое касается и опекунского совета. Но вернемся к думе. Да, тебе, пожалуй, удастся отменить особую стражу. Твои людишки, иначе продажных бояр я назвать не могу, купят в думе кого надо. Но что ты получишь от этого? Всю полноту государственной власти? Нет! На эту власть есть иные претенденты, куда посильнее тебя, Овчины и других бояр, которых ты приблизила к себе. Усиление своего влияния в опекунском совете? На какое-то время, возможно. Но ненадолго, потому как опекунство над малолетним государем – та же власть или кратчайший путь к ней. Оттого и в самом опекунском совете еще быть великим раздорам. Начало им положено опалой князя Юрия Дмитровского. Посягательством на последнюю волю великого князя Василия ты добьешься только ослабления собственных позиций. Я уже не говорю о том, что с роспуском особой стражи ты и твои дети останетесь без надежной защиты от многочисленных врагов, в том числе и Овчины.
Княгиня раздраженно воскликнула:
– Что ты все время упоминаешь Овчину-Телепнева? Он что, дорогу тебе перешел или ты завидуешь ему?
– Чему завидовать, княгиня? Скорой лютой смерти?
Елена повысила голос:
– Зачем говоришь так, Дмитрий? Тебе что-то известно о заговоре против Овчины?
– Нет, в отличие от других, я не собираю слухи. О заговоре ничего не ведаю, оно и без того очевидно. Своим поведением, выставлением напоказ своей особой милости к Овчине ты настроила против него, да и самой себя, всех, кого только можно было.
– О себе я позабочусь, а Овчину в обиду не дам. Никто не посмеет пойти против моей воли.
Ургин кивнул.
– Что ж, не буду разубеждать тебя в этом. Так каково твое окончательное решение по особой страже?
– А что это ты так печешься о ней, князь Ургин? Или выгоду какую с того иметь желаешь? Скажи прямо, договоримся.
– Выгода одна, княгиня – исполнить свой долг. Не забывай, Ургины не продаются.
Княгиня усмехнулась, недолго подумала и ответила:
– На смертном одре Василий просил не удалять от Ивана тебя и сына боярского Федора Колычева. Я обещала выполнить его последнюю волю, на том крест целовала. Так я и сделаю. Ты, князь Ургин, и Федор Колычев можете продолжать охранять и обучать Ивана. Остальных ратников я не распускаю, однако повелеваю во дворце им не быть. Ни днем, ни тем более ночью. На мне безо всяких грамот и завещаний лежит материнская ответственность за жизнь и здоровье детей. Выше нее ничего быть не может. Таково мое решение. Ты принимаешь его?
Ургин покачал обнаженной головой.
– Я вынужден так поступить, дабы не раздувать огонь вражды.
Княгиня улыбнулась.
– Вот и хорошо. Но еще не все по тебе и Колычеву.
– Ты хочешь что-то добавить?
– Да, князь. С сего дня детей моих могут беспрепятственно навещать Иван Федорович Овчина и члены опекунского совета. Колычеву занятия с Иваном сократить. Мне самой надобно время для обучения сына иноземным языкам. Вот теперь, пожалуй, все. Если желаешь что спросить, то самое время.
– За все время разговора нашего ты, княгиня, ни разу не упомянула имя дяди своего Михаила Глинского. А ведь князь Василий прилюдно возложил на него главную ответственность за Ивана и тебя. Его ты тоже решила удалить от великого князя, вопреки завещанию мужа?
Елена вновь недовольно поморщилась. Лицо ее заметно подурнело.
– А вот это уже не твое дело, князь Ургин. С дядюшкой у меня отдельные, родственные отношения. Посвящать в них кого-либо я не намерена.
– Воля твоя. Дозволь уйти?
– Ступай с Богом!
Дмитрий поклонился и направился к выходу, но Елена остановила его.
– Князь!
– Да! – Ургин повернулся к ней.
– Ты умен, упрям и отважен. Но на будущее знай, что дерзить великой княгине не следует. Запомни это крепко.
– Ты, наверное, думала, что я стану стелиться пред тобой, как Овчина? Тому не бывать. Я не Овчина.
– Пошел… – Княгиня в гневе хотела грубо выгнать Ургина, но сдержалась. – Ступай, князь!
Дмитрий вышел в коридор и заглянул в палаты Ивана. Мальчик играл с Овчиной-Телепневым.
Ургин спустился во двор, где его ожидал Колычев.
– Поговорил с великой княгиней? – спросил Федор.
– Поговорил.
– О чем, если не секрет?
– О многом, Федя. О страже, которую она намеревалась распустить, и о другом. Мыслю, ничего хорошего от ее вызывающего поведения ждать не приходится. Овчина хитер и коварен. Сумел пристроиться при вдове. Нашел нужные слова, дабы вызвать к себе ее полное расположение.
– Это не новость, Дмитрий. Стоустая молва уже разнесла, что он стал едва ли не повыше Елены. При дворе князь Овчина да боярыня Аграфена Челяднина, мамка Ивана, всем управляют и своевольничают. Много о чем в народе говорят. Все это не на пользу государству. Борьба за власть затмила разум. Князь Андрей Иванович Старицкий укрылся в уделе, негодуя на правительницу. Мы, Дмитрий, как бы ни хотели, повлиять на это не можем. В думе честных бояр почти не осталось. Убрали их. Подвергли опале, разорению, а то и казни. Я хочу знать, что задумала великая княгиня насчет особой стражи. По всему видать, мешаем мы ей, а еще больше – опекунам малолетнего государя да князю Овчине.
– Ты прав, о том в первую голову разговор был. Елена не решилась распустить особую стражу, но повелела убрать ратников из двора. При Иване дозволено находиться только нам с тобой. Тебе, Федя, наказано ограничить занятия и общение с государем. Елена сказала, что сама будет учить сына иноземным языкам. Но, мыслю, не в том дело. Мы стали мешать Овчине и братьям Шуйским. Они стремятся захватить власть. Елена желает того же. Овчина жаждет верховенства и над княгиней, чего ему уже удалось добиться, и над опекунами, подавить которых он может при поддержке Елены. А все вместе это играет против Ивана. Мне не дают покоя слова Василия, сказанные им пред смертью. Тогда он говорил, что недолго править Елене, не дадут ей властвовать. К тому все и идет. А коли изведут княгиню, что начнется? Кровавая схватка за влияние над Иваном. А может, и прямо за верховную власть. Тогда малолетнему князю будет грозить великая опасность.
Колычев задумчиво проговорил:
– Ты прав, Дмитрий. Князя Юрия Шуйские убрали, Михаила Глинского Елена не без участия Овчины отправила в темницу на голодную смерть. Остались Андрей Старицкий да митрополит. Но долго ли расправиться и с ним? Овчина пойдет на все, чтобы стать во главе опекунского совета и влиять на Ивана. Но сладит ли он с Шуйскими даже при поддержке великой княгини? А коли нет? Тогда Шуйские уберут Овчину, а за ним и Елену. Правительница и ее фаворит забывают, что бояре, согнутые унижениями, тем стремительнее воспрянут, чем более сейчас подвергаются гнету. Того и опасался Василий на смертном одре.
Взор князя Ургина потемнел, в сощуренных глазах появился недобрый блеск.
– Коли на Руси начнется смута, драка бояр за престол, то ни Иван, ни его болезненный брат Юрий никому живыми нужны не будут. Но, что бы ни делали изменники, Ивана им не видать! Пока живы мы с тобой и есть особая стража. Русью будет править законный государь Иван Васильевич, а не Глинские, Шуйские и тем более Овчина-Телепнев!
Федор обнял друга.
– Верно говоришь, Дмитрий. Помыслы наши чисты, значит, Бог с нами. Однако сейчас надо не только речи говорить, но и делом заниматься. Как я понял, тебе велено особую стражу убрать из дворца, но не из Кремля, так?
– Так.
– Значит, мы можем продолжать нести службу. Пусть не у покоев великого князя, но все одно рядом?
– Да.
– И то дело! Пусть будет так, как повелела великая княгиня. Ни мать, ни Овчина Ивану вреда не нанесут. Покуда они вместе. А уж если что серьезное произойдет, тогда решим, что нам делать и как оберегать государя.
Дмитрий вздохнул.
– Тяжело на душе, Федя! Не отпускает меня предчувствие беды. Что-то должно произойти в ближайшее время. А вот что именно, догадаться не могу.
– Все мы в руках Божьих, Митя. Чему быть, того не миновать. Но готовиться надо ко всему.
– Я вечером соберу дома стражу. Ты придешь?
– Не обещаю. Отец куда-то вдруг уехал, матушка в беспокойстве, утром сердцем болела, знахарку звали. Но коли все будет нормально, постараюсь приехать.
– Нет, Федя. Раз дома такие дела, то оставайся с матушкой. Да и соберу я ратников лишь для того, чтобы оповестить о повелении великой княгини, обговорить кое-что по мелочам.
