Валуа. История французских королей - Лепенан Александра
После смерти Генриха I Французского осталась молодая вдова, Анна Ярославна, младшая дочь Киевского князя Ярослава Мудрого.
Генрих и Анна поженились в 1051 году. Когда же она стала вдовой, то поселилась с сыновьями в Санлисе, небольшом замке в 40 километрах от Парижа.
Летописец писал, что Анна любила Санлис «как за чудесный вдыхаемый воздух, так и за приятные увеселения охоты, единственно от которой она получала удовольствие» [3].
В Санлисе Анной были основаны женский монастырь и церковь Святого Винсента. На портике последней при реконструкции в XVII веке было воздвигнуто лепное изображение русской княжны в полный рост с моделью воздвигнутого ею храма в руке и надписью: «Анна Русская, королева Франции, воздвигла этот собор в 1060 году».
Вскоре у вдовствующей королевы появились и другие заботы. Несмотря на скорбь по умершему мужу, Анна устраивала в Санлисе светские приемы, которые привлекали много вельмож из близлежащих замков, которые вообще частенько наведывались к ней на поклон и, как нам сообщает виконт де Кэ из Сент-Эймура, «воздавали ей должное не только как королеве, но и как женщине» [4]. Слова «воздавали должное» каждый может понимать как ему будет угодно: никаких реальных фактов здесь нет. Да, многие гости самозабвенно влюблялись в красавицу Анну, но ответных чувств они вряд ли добивались.
Согласно завещанию Генриха, Анна должна была стать опекуншей своего малолетнего сына Филиппа. Однако Анна – мать короля – осталась королевой и стала регентшей, но опекунство, по обычаю того времени, передала мужчинам, шурину покойного короля графу Бодуэну Фландрскому и Жерве де Беллему, архиепископу Реймсскому.
К счастью для юного короля и его матери, в первые годы регентства никаких волнений в стране не происходило: титул короля Франции действовал на людей, как некое магическое заклинание, и ни один вассал не смел поднять руку на помазанного Богом мальчика.
Едва успела Анна оплакать мужа и обдумать создавшееся положение, как все вокруг увидели, что Филипп – вовсе не ребенок, а твердо заявляющий о своих правах король, причем настолько твердо, что королева даже иногда спрашивала себя, неужели это тот самый младенец, который еще совсем недавно так громко плакал, когда она отнимала его от груди.
С юных лет Филипп отличался острым умом, недоверием к людям, презрением к их слабостям и неразборчивостью в средствах для достижения поставленных перед собою целей. Как и у Генриха I, у него было мало воинских способностей, но с самого начала своего правления юный король заставил слушаться себя, и в этом отношении ему помогала мать, так как окружающим трудно было избежать сетей ее очарования.
Изучая науки и хорошо зная латынь, юноша без особого уважения относился к разговорам ученых мужей. Филипп предпочитал песни менестрелей и проделки жонглеров, и никогда во Франции не сочиняли столько стихов, как в годы его правления. Он любил окружать себя молодыми людьми, которые видели в нем не только короля, но и заводилу в веселых проказах и любовных похождениях.
Филипп стремился попрочнее привязать к себе своих сподвижников и трезво смотрел на окружающий мир. Его язык был резким, а выражения часто не сильно отличались от площадных. Однако некоторые действия короля давали повод думать, что французская эксцентричность вполне соединялась со спокойной русской рассудительностью. Филипп никого не щадил в своих высказываниях, ибо считал, что каждый должен отвечать за свои поступки, и в этом отношении он не делал исключения даже для римского папы, чем весьма огорчал королеву.
Одним из советников Филиппа был упомянутый выше Рауль де Крепи, граф де Валуа. Этот человек обладал еще и другими многочисленными титулами – де Вексен, д'Амьен, де Витри, де Перонн и де Мондидье. Из этого следует, что он был одним из самых могущественных вельмож Франции, и, словно подтверждая это, он находил удовольствие, говоря, что ему не страшны ни королевские армии, ни духовники.
По существовавшей тогда традиции вдовствующую королеву вскоре выдали замуж, и взял ее в жены как раз этот самый человек. Он слыл одним из самых непокорных вассалов Генриха I, но всегда оставался приближенным к его двору.
Существуют и более романтические версии второго замужества Анны Ярославны. Утверждается, что граф де Валуа влюбился в Анну с первого взгляда и только после смерти короля осмелился открыть ей свои чувства. По другой версии, Анна и Рауль начали «встречаться» еще при жизни Генриха.
В любом случае, Анна никак не могла не видеться с этим красивым и гордым графом на судебных разбирательствах, на заседаниях Королевского совета или на пирах. Однако лишь после смерти мужа она предстала перед ним как свободная женщина. Рауль де Крепи дождался своего часа.
Анна всегда восхищала его. Она была не похожа на других женщин, окружавших его, и, прежде всего, на его супругу, полногрудую Алиенору. Рауля всеми силами влекло к Анне, и он почел бы за счастье упасть перед ней на колени и поцеловать край ее платья. Собственно, так он и поступил однажды, когда случайно остался с ней наедине в одном из дворцовых помещений. Анна отступила на шаг и тихо сказала:
– Не забудьте, граф, что я королева Франции!
С той поры она уже не могла не думать о нем. Чувствовала на себе его взгляды, но делала вид, будто его поведение докучает ей. Хотя ее сердце наполнялось томлением при одном только воспоминании о графе.
Между тем в душе Рауля происходили странные перемены. Некоторые удивлялись, видя, как на лице у него самодовольство и гордыня постепенно сменились чувством тревоги и даже разочарования. Как бы то ни было, граф узнал о существовании в мире таких вещей, какие невозможно приобрести ни за какие сокровища и которыми нельзя завладеть силой, и впервые усомнился в своем могуществе.
Королева вдовствовала уже второй год. Она находилась в полном расцвете своей красоты; была способна не только внушить любому человеку пламенную любовь, но и разделить ее. Анну влекло к этому сильному человеку, но книги, за чтением которых она проводила порой ночи напролет, родили у нее тоску по большой и красивой любви. А между тем все вокруг нее было так примитивно: мужчина обнимал женщину, и когда она, воспламененная своим женским естеством, а порой – уступая силе или необходимости, отдавалась ему, он удовлетворял свое желание и начинал преспокойно храпеть; а еще хуже – он тут же покидал любовницу и на ближайшей пирушке начинал бесстыдно рассказывать приятелям о ее прелестях.
Долго так продолжаться не могло, и однажды наступил момент, когда граф де Валуа проявил настойчивость и похитил Анну, «когда она охотилась в Санлисском лесу, увезя в свой замок как простую смертную» [5].
Так Анна оказалась в Мондидье. Жизнь здесь была скучной и неудобной. Однако граф не зря облюбовал именно этот сильно укрепленный замок, только здесь он мог чувствовать себя в полной безопасности.
Похищение – это так романтично. Постепенно душа Анны успокоилась, траурные настроения отошли на второй план, и она стала отвечать на ласки пылкого Рауля поцелуями. А потом местный священник обвенчал их.
История с этим бракосочетанием, имевшим место в 1062 году, наделала много шума. Дело в том, что Рауль де Крепи уже был женат, причем во второй раз. Его первой женой была Адель, дочь графа де Бар-сюр-Об, и от этого брака у них родилось шесть детей, в том числе сыновья Готье, Аликс и Симон. Овдовев, граф в 1054 году вновь женился, на этот раз на некоей Алиеноре, никаких сведений о которой не сохранилось. Известно лишь, что эта самая Алиенора тут же пожаловалась римскому папе Александру II на неблаговидное поведение своего мужа, и тот пообещал приказать Раулю расторгнуть брачный союз с Анной, объявив его недействительным.
Слухи быстро поползли по всей Европе. Развод графа де Валуа и его брак с Анной действительно были незаконными с точки зрения канонических установлений.
