Жан Гаск - Взятие Безье
Тех, кто тщетно пытался защититься, убивали, так же, как и стариков в их собственных домах. Эта армия диких босяков со смехом взваливала себе на плечи разное добро, которое обнаруживала. Каждый из них мог обчистить десять домов, какие только пожелал. И теперь эти оборванцы считали себя богатыми.
Перед церковью Магдалины стоял священник, одетый в ризы для служения. Церковь была полна столпившихся и напуганных верующих, туда собралось несколько тысяч народу.
Священник зашел внутрь и закрыл двери, готовый служить мессу.
Но вот бандиты уже здесь, они силой врываются в храм. Ничто не может остановить их жажду убийства — ни священник в ризах, ни алтарь, ни распятие. Пейре пустил лошадь в галоп, чтобы попытаться помочь, но было уже слишком поздно, его разящий меч был уже беспомощен. Мильсодор стала на дыбы и развернулась; бандитов было слишком много, нужно было отступать.
Внезапно наступило молчание: колокола перестали звонить.
Крестоносцы желают своей доли
Бандиты сделали свое дело, они убили всех, кто был в церкви — женщин и детей, стариков и священника. Но молчание длилось всего лишь несколько минут; на мостовой улиц зазвенели копыта.
А вот и рыцари–крестоносцы, скакавшие галопом и желавшие своей доли.
Французские рыцари пребывали в гневе, ведь босяки опередили их в захвате трофеев. Они стали обыскивать дома, которые были уже захвачены, и направляли своих лошадей туда, куда им было удобно.
Но король рутьеров, видя, что добыча уходит, воскликнул:
«Огня! Огня!»
Рутьеры схватили факелы и подожгли весь город. Те, кто еще не погиб, вновь попытались бежать. Но огонь охватывал дом за домом, и Пейре тоже бросился к выходу из этой ловушки, в которую превратился пылающий город.
Вот он уже перед кафедральным собором, но враги и там сделали свое дело, как в церкви Магдалины, как во всех других церквях Безье — святого Афродизия или святого Петра — рутьеры поубивали всех невинных людей.
«Я должен предупредить своего виконта, добраться до Каркассона, уйти от крестоносцев. Ничто не может меня остановить, даже сама смерть!»
Галопируя по улице, зигзагом спускающейся вниз, Мильсодор опрокидывала всех на своем пути, скакала, уворачивалась, и наконец, совершила прыжок из пылающих ворот в сверкающие воды реки.
Тогда Пейре показалось, что он падает в колодец света.
Горизонт, казалось, пылал, когда Пейре увидел Каркассон. Вечерний летний ветерок словно бы заставлял танцевать деревья на берегу реки. Но он словно бы видел перед собой эти почерневшие сожженные тела, которые корчились в мучениях, вздыхая и плача.
Тень укрыла долину, но Мильсодор и ночью распознала брод через Од и место, где его можно было перейти. Пейре поднял голову и увидел, как наверху возвышается острая башня, называемая башней Роже Безьерского, над самим дворцом.
В этот час город казался вымершим, все спали.
Затрубил рог. Ему открыли ворота, и копыта Мильсодор зацокали по мостовой таким греющим сердце звуком, высекая искры во тьме.
Пейре сразу же направился на площадь де ль’Орм, напротив донжона и дворца виконта. Несколько стражей играли в кости, освещенные светом маленькой калели. Свет масляной лампы отбрасывал слабую тень Мильсодор на стены конюшен.
Белая сова взлетела к далекой луне, услышав громкий крик Пейре, разносящийся эхом в ночи:
«Они все убиты! Они все убиты!»
