KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Историческая проза » Сергей Кравченко - Кривая империя. Книга 4

Сергей Кравченко - Кривая империя. Книга 4

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн "Сергей Кравченко - Кривая империя. Книга 4". Жанр: Историческая проза издательство неизвестно, год неизвестен.
Перейти на страницу:

На Дону вконец заворовавшийся атаман Ефремов поставил ярмарочным старшиной в одну из станиц есаула Волошенинова, о котором имел сенатскую грамоту, чтоб этого «знатного вора» к материальным ценностям не подпускать. К держателю базара явились два типа с Украины, честно представились работниками «легкой руки», и он сначала разрешил им воровать на ярмарке, а когда их ловили, отбирал у толпы и отпускал. Потом шайка договорилась запалить ярмарку и под дымок разворовать казачьи товары. Доля Волошенинова с учетом отстежки наверх была определена в 50%. Награбили на 127000 рублей.

На Украине гетман и его подручные раздавали земли и города без царского указа — за откат.

Появился и первый воскресший Петр Федорович. Солдат Гаврила Кремнев назвался уцелевшим императором. Новый самозванец ввел в театральную игру сценическое новшество. Если раньше самозванство было театром одного актера, а боярство и дворянство на воровских подмостках имелось настоящее, то теперь Гаврила набрал труппу беглых крестьян и назначил одного «Румянцевым», другого — «Пушкиным» и т.д. Императрица посчитала, что такой балаган Гаврила устроил по причине пьянства, и освободила его от смертной казни.

Естественно, тут же обнаружились другие «Петры»: армянин Асланбеков, беглый солдат Иев Евдокимов, белый солдат Чернышов (у него и в паспорте значилось — Петр Федорович!). Но это пока были безобидные забавы.

Екатерина — дама европейская — следовала европейской мысли и международной моде. В Европе по-прежнему витал французский шарм. Франция лидировала во всем. Многое хотелось тут перенять, но глаза разбегались. Некоторые чисто французские трюки были явно несовместны с серой русской действительностью.

В Париже «сестры-конвульсионерки» устроили крутое шоу. Им всегда было завидно, что распинают только мужиков; их сестра-хозяйка Франциска показательно влезла на крест, ее медленно приколотили к нему крупными гвоздями, проткнули пикой бок. Публика восторженно наблюдала за конвульсиями не вполне одетой дамы. Неясен остался смысл действа, но большинство считало, что это умелый натуралистический трюк — стриптиз во славу божью. А казнимых мужиков рвали на части шестеркой ломовых лошадей: 2 — за руки, 2 — за ноги, одна — за голову, и одна за противоположную оконечность.

Двор Людовика XV предавался безудержному разврату, все политические дела решались любовницами мужей любовниц короля, и главными нравственными авторитетами стали философы, ученые, энциклопедисты, умеющие изящно распорядиться благозвучным французским языком.

Центральным персонажем светских хроник был Вольтер. Газеты, в том числе и питерские, публиковали сообщения о его меню, ежедневных поучениях племяннице, да с какой ноги корифей изволил нынче встать. Церковь католическая совсем растерялась. Попы жалобно поскуливали, что умственные упражнения Вольтера и его команды не имеют ничего общего с христианской традицией, а полностью базируются на браминских учениях, завезенных английскими чайниками из безбожной Индии.

Екатерина не замедлила вступить в переписку с «бессмертными». Просвещением России тоже хотелось заняться безотлагательно. На какое-то время у нас заботы о геополитике уступили место разборкам между Дидро, Даламбером, Монтескье, Вольтером и прочими. Вольтер живо реагировал на письма Екатерины. Он видел в России непаханное сюжетное поле. Тут было о чем написать и на чем обойти ненавистных парижских собратьев. Вольтер дернулся в Питер, еле его остановили, — он-таки представлял враждебное государство. Тогда Вольтер объявил, что будет дистанционно писать «Историю Петра Великого».

Делать нечего, пришлось нашим академикам его обслуживать. Они получили темы, возились в архивах и сдавали наработки И.И. Шувалову — для цензуры, перевода на французский и отсылки в Париж. Шувалов заставлял эти материалы сокращать, чтобы меньше переводить и чтобы не выметать мерзости русской жизни из нашей избы на версальский паркет. Ломоносов, ворчливо матерясь, резал историю по живому, — сокращал Самозванца, Михаила, Алексея и Федора Романовых. Вольтеровская «История» вышла в свет и вызвала у наших патриотов приступы тошноты. Француз превратил драму в комикс.

Попытки Екатерины насадить науки в России ограничились поощрением литературы. Старый Ломоносов хотел этим воспользоваться, интриговал против Тредиаковского и Сумарокова, строчил новые оды, копал под еще более старого президента Академии Шумахера, но ему все равно предпочли немца Тауберта. И наш гений ушел на покой, окончив свой многолетний исторический труд смертью Ярослава Мудрого и собственной смертью 4 апреля 1765 года — в понедельник после Воскресения Христова. «Густая толпа народу» следовала за ним на кладбище Невского монастыря.

В общем, просветительство пока коснулось только питерского и московского бомонда, до системной образовательной реформы дело не дошло, но количество школ, училищ, дамских курсов, частных школ и военных училищ постепенно увеличивалось. Развивалось светское писательство и издательство, возникали литературные кружки, художественные группы, салоны, театрики. Особое внимание уделялось официальному портрету. Портретисты не успевали краски растирать, — огромная очередь сановных и монарших ликов бряцала кошельками у их порогов.

Сама Императрица тоже не чуралась творчества. За пять лет правления беспокойной страной у нее образовался приличный жизненный опыт, накопилась страшная статистика, в бумагах осели жуткие эпизоды гражданской и семейной жизни, провинциальный и столичный беспредел составили бесценный капитал. Такой багаж наши писатели обычно собирают только под конец жизни, наскитавшись по бардакам, фронтам и лагерям. Тогда уж они садятся и при свете лучины или галогена пишут всероссийскую эпопею на военном, лагерном или хлебоуборочном фоне.

Екатерина распорядилась своим багажом утилитарно. Она выдала не пудовую гирю о войне, мире и танцах-шманцах, а «Наказ» своим беспутным подданным. «Наказ» содержал такие диковины, как презумпция невиновности, рассуждения о недопустимости смертной казни и пыток, понятия неприкосновенности частной собственности, в том числе — на землю, подходы к освобождению крепостных, мысли о праве рабов на смену хозяев или на самовыкуп. Крамола вызвала много шуму, брожения в просвещенных умах, охов, ахов и недоумений. Сокращенный из предосторожности текст «Наказа» был напечатан у нас 30 июля 1767 года, но и в журнальном варианте сохранял столько разных эгалите и фратерните, что перевод его на французский язык был срублен-таки парижским цензором. Браво, Катя! Умыла версальских гуляк! В дидро их и в ведро!

Но «Наказ» — не просто литература из куража. В день его публикации в Москве приступила к работе «Комиссия для подготовки «Уложения», документа, продолжающего дело «Русской правды» и указов Петра Великого. И «Наказ» неизбежно становился его основой. В 10 часов утра 31 июля 1767 года в Грановитой палате Кремля засело 428 человек. С председательствующим генерал-прокурором и приехавшей вскоре Императрицей набралось 430 — почти состав нынешней Госдумы. Сначала тайным голосованием избрали кандидатов на должность маршала — председателя съезда. Наивысший балл набрали два Орловых, Чернышев, Бибиков, еще один Орлов, Волконский и Панин. После нескольких самоотводов кандидатуры Орлова, Чернышева и Бибикова поступили к Екатерине на выбор. Она и тут блестнула вольностью. Маршалом стал костромской депутат Бибиков.

Начались заседания. Сначала читали «Наказ». Депутаты сморкались от умиления в предчувствии всенародного процветания. А когда под грановитыми сводами грянула кода: «Боже, сохрани, чтоб после окончания сего законодательства был какой народ больше справедлив и, следовательно, более процветающ. Намерение законов наших было бы не исполнено: несчастие, до которого я дожить не желаю», — рыдание охватило всех...

Однако, благость намерений как-то кривовато выворачивалась у наших «законодателей». Вы думаете они бросились выковывать из «Наказа» Российскую Конституцию? Черта с два! 9 августа повестку дня откуда ни возьмись заслонил вопрос: «Что сделать для государыни, благодеющей своим подданным и служащей примером всем монархам? Чем изъявить, сколь много ей обязаны все счастливые народы, ею управляемые?». Долго думали, обсуждали, наконец решили поднести Екатерине титул «Премудрой и великой матери отечества». Екатерина едва отбоярилась от матерного титула, разобрав его по частям морфологически и семантически.

Наконец, работа устаканилась, пошли длинные рассуждения о вселенском значении России, тяжкой дворянской доле, сословиях и чинах, девственной непорочности церкви. Много цокали языками о воровстве, казачестве, чиновных безобразиях. В подтверждение пристального внимания к делам народным силовики затребовали из провинций горячие факты на злобу дня. Так, благодаря съезду, на свет божий всплыло эпохальное дело Салтычихи...

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*