Джордж Бейкер - Тиберий. Преемник Августа
Ливия была третьей женой Августа. Первую вряд ли стоит считать таковой; если он даже и жил с ней, то этот эпизод был слишком короток и не оставил никакого следа. Его второй брак со Скрибонией был гораздо серьезнее; однако это был прежде всего дипломатический брак. Луций Скрибоний Либон был тестем и главным сторонником Секста Помпея в те стародавние дни гражданских войн. Август — тогда он был еще просто Октавианом — женился на его сестре Скрибонии, чтобы не дать молодому Помпею объединиться с Марком Антонием. Через год такая необходимость отпала; и с поспешностью, которая могла против него свидетельствовать, он развелся с ней в тот же день, когда на свет появилась единственная его дочь Юлия, о которой мы еще не раз услышим, прежде чем закончим рассказ о Тиберии.
Его истинным браком в высоком смысле был брак с Ливией, дорогой его сердцу (а сердце у него было); с ней он делил симпатии, вкусы и личные пристрастия. Для Августа было истинным несчастьем, что этот брак оказался бездетным. В этом отношении счастье, которое не покидало его в других делах, оставило его. Ему хотелось бы иметь родного сына от Ливии, которого он мог бы вырастить и воспитать и который продолжил бы его дело. Но он так и не родился.
Ливия происходила из старого аристократического рода и славилась красотой и сильным характером. Дамы из аристократических родов жили дольше своих мужей, и Ливия, кругом общения которой был лишь двор Августа, где она могла проявить себя, была достаточно сильной, чтобы проложить себе путь сквозь жестокую конкуренцию эпохи поздней республики, когда Цезарь еще только начинал свою карьеру. В имперском Риме она главенствовала в обществе, подобно орлице среди цыплят. В соответствии с заведенными ею правилами легкомысленная и свободная жизнь периода республики определенно вышла из моды. Они с Августом подавали пример простой и добропорядочной семейной жизни, не нарушаемой скандалами или ссорами, эти люди считались с мнением и чувствами друг друга и сумели прожить в гармонии.
Ливия, естественно, была достаточно влиятельна, чтобы продвигать двоих своих сыновей. Насколько распространялось ее влияние — одна из неразрешенных загадок истории. Если она рассчитывала на естественный ход событий, которые приведут их к власти, она рассуждала разумно; однако некоторое холодное благоразумие и умеренность характера, который служил Августу некоей защитной атмосферой, могли распространяться и на Ливию, сдерживая ее энергию. Естественно, что в душе Августа Юлия была на первом месте. Ливия, похоже, не боролась против этого естественного предпочтения. Август отвечал на ее сдержанность тем же вниманием к ее предпочтениям. Едва ли заботясь о Тиберии, он искренне любил Друза, но к обоим он был равно справедлив и даже щедр. Весьма вероятно, что он учитывал их значимость во втором ряду наследников. Если бы Юлия умерла, они стали бы самыми вероятными наследниками. Об атмосфере, царившей при дворе Августа, многое говорит то обстоятельство, что мы не слышали ни о малейшем намеке на интриги или соперничество между ребенком Скрибонии и детьми Ливии. Да и трудно было в присутствии Августа зародиться чему-то столь дикому или ужасному. Он решал все человеческие проблемы с присущими ему спокойствием и разумностью.
Таким образом, Юлия была важной персоной. Вокруг нее сосредоточивались все планы Августа на будущее — планы, никоим образом не связанные с пустыми амбициями, но относящиеся к судьбам великой цивилизации… Не могло быть и речи о том, чтобы место Августа заняла женщина; ибо, кто бы ни стал его наследником, он становился главой огромного войска, охранявшего римский мир; но он вполне мог полагать, что такими наследниками, возможно, станут или ее муж, или родившиеся в будущем дети.
Сама Юлия, разумеется, прекрасно осознавала это свое предназначение. В год триумфа Августа ей было десять лет. Ей было двенадцать в год проведения Троянских игр. Ей едва исполнилось четырнадцать, когда Август официально усыновил Марцелла как своего преемника и наследника и отдал ему Юлию в знак подтверждения его возвышения.
Все это было слишком хорошо, чтобы продолжаться долго… У Августа, разумеется, были свои причины, о которых мы сегодня не знаем. Красивый молодой жених, сын Октавии, и очаровательная умная невеста, дочь Августа, были двоюродными братом и сестрой. Юлию воспитывали очень заботливо, однако сама атмосфера была не слишком здоровой. Чем бы ни руководствовался Август, все произошло уж слишком рано. Оба молодых человека слишком рано развились. Весь блеск Марцелла не мог отменить того факта, что выбор Августом наследника был странным — своеобразной игрой с фортуной. Не только Марцелл был совершенно неискушен, но и в его предках не было ничего дающего надежды ожидать, что он вырастет в выдающуюся личность. Хотя дальние родственники Марцелла и произвели на свет многих способных людей, это не было тем основанием, на которое можно было опереться. Трудно избежать впечатления, что очень много семейных причин — может быть, слишком много — влияло на планы Августа.
Золотой сон продолжался два года. Затем, несмотря на все усилия тогдашних врачей, Марцелл умер в возрасте шестнадцати лет, оставив Юлию очень молодой вдовой. Это большое горе, однако, было скорее потерей для семьи, а не для политики. Сам Август произнес надгробную речь. Когда тактичный Вергилий прочел вслух хвалебные строки, посвященные Марцеллу, Октавия упала в обморок. Все это было очень печально. Наследование принципату, однако, было делом, которое следовало устраивать методами более серьезными, нежели браки и обмороки. Угловатый Тиберий в этом же году получил первую свою официальную должность квестора.
Была некая характерная предопределенность в первых должностях Тиберия: в основном это была работа, связанная с юриспруденцией. Он успешно выступал защитником в имперском суде и перед сенатом, получил два особых производства, в обоих из которых преуспел: одним было расследование дел о поставках зерна, другим — инспекция тюрем для рабов. Поступали сведения, что держатели этих тюрем имели привычку похищать свободных граждан и брать с них выкуп, а также укрывать военных дезертиров… Все это, без сомнения, было очень скучно, по сравнению с карьерой Марцелла, но, очевидно, Тиберию это нравилось. Его давно интересовала именно такая работа. Он также получил первый воинский опыт в Испании, где полным ходом шло покорение кантабрийцев… Пока он был в Испании, Август задумал второй брак Юлии, и теперь он выбрал ей мужа, в корне отличного от предыдущего, а именно человека, который после него был самым влиятельным из живших тогда римлян: Марка Випсания Агриппу, победителя сражения при Актии. Агриппа был ровесником Августа — крепким мужчиной сорока двух лет; крепкого сложения, скорее похожий на сельского жителя, чем на городского модника… Что о нем думала Юлия, мы не знаем.
Было, несомненно, трудно решить проблему поиска мужа для Юлии. Выбор Агриппы был не так уж и плох.[4] Он был достаточно силен и способен со временем стать преемником Августа, если возникнет такая необходимость. Более того, он был доверенным и надежным человеком, способным внушить благоговейный страх и произвести впечатление на юную девушку, которая была слегка избалована и потрясена смертью Марцелла. Юлия едва ли выказала слабость, попав в крепкие руки Агриппы. А он, будучи ее мужем, не терял времени. Юлия, длинноносое большеглазое создание, превратилась в римскую матрону с пятью детьми. Два старших сына — Луций и Гай — безусловно были истинными наследниками Августа, родились также две дочери, Юлия и Агриппина. О последнем, пятом ребенке, Агриппе Постуме, мы услышим в свое время.
Слабость второго брака Юлии заключалась в сопровождающих его несоответствиях. Чтобы жениться на Юлии, Агриппа развелся с младшей сестрой Марцелла. Опыт показывает, что двое людей не могут подходить друг другу, если руководствуются лишь холодным расчетом. Когда дети подросли, обнаружилась нестабильность этого соединения; Луций, Гай и Юлия, кажется, переняли все черты у своей матери и ничего — от отца, одна лишь Агриппина унаследовала несгибаемое упрямство своего отца и холодную силу характера; а младший, Агриппа Постум, в опасной степени соединил в себе самые слабые стороны обоих родителей… Судя по всему, и в повседневной жизни они мало общались. Занятый военный человек и администратор имел мало общего со своей молодой женой. Он был ровесником ее отца. Его воспоминания, работа, интересы полностью отличались оттого, что занимало Юлию. Он часто отсутствовал. Испанская и иллирийская кампании завладели его вниманием и временем. Под влиянием всего этого, не находя удовлетворения, которое мог принести ей равный брак, теперь, в отсутствие мужа, она постепенно стала неукротимой. Она была очень красива, ее остроты были известны всему Риму, а положение предоставляло ей безграничные возможности в обществе. Уже тогда поползли слухи, будто она вовсю использовала эти возможности и находила простой способ найти себе компанию, способную предоставить то, чего не мог дать муж…
