Игорь Костюченко - Враг генерала Демидова. Роман
Вильке побагровел, стиснул кулак. Долго молчал, играя желваками на скулах, вышагивал по кабинету Грота. Наконец сказал, медленно, тщательно разделяя каждое слово.
– Итак, Майер. Вам повезло. Во-первых, в том, что у меня пока нет прямых доказательств вашей причастности к покушению на фюрера. Только косвенные. Во-вторых, в том, что сам Скорцени слишком высокого мнения о вашей персоне. И в-третьих, что адмирал Канарис уже пребывает в лучшем мире и ничего нового не может добавить по делу о своем предательстве. Но ваш последний шанс… И единственный… Запомните одно…
– Что же? – невозмутимо и холодно спросил Майер.
– Вы должны доказать вашу лояльность. Рейху и фюреру. В полной мере.
– Каким образом?
– Вы или ваши люди выполните наше… мое задание…
– Точнее, Вильке.
– Ликвидировать генерала Демидова. И как можно скорее – в ваших интересах. Русский генерал стал слишком опасен. Его танки приближаются к границам Восточной Пруссии, к ставке фюрера.
– Я знаю.
– Тем лучше. Вы, Майер, должны использовать в этой акции своих лучших агентов. И даже того, кем особенно дорожите…
– О ком это вы, Вильке? Не понимаю.
– О Максе. Ведь это его вы так старательно выгораживали после Тегеранской катастрофы.
Майер презрительно скривил тонкие губы, иронично глянул в лицо Вильке.
– Мне надо обдумать ваше предложение.
– Как долго?
– Дня три.
– Три минуты.
– Вы блефуете, Вильке.
– Идите к черту, Майер! Вы будете работать на меня? Или нет?
– Если вы позволите мне отойти от дел и уехать из Европы. Конечно, после завершения всей работы.
– Сделаете дело – а там посмотрим. Короче, соглашайтесь, Майер. Мне противно уламывать вас, как уличную девку. Может быть, мне действительно удастся сделать для вас кое-что…
Майер выдержал паузу, неспешно подошел к письменному столу, небрежно заметив на ходу.
– Вам следовало бы почаще навещать психотерапевта, дружище. Вот вам совет. Пройдите курс аутотренинга. Это укрепит ваши нервы.
Вильке стиснул челюсти, напрягся, как игроман-фанатик, следящий за вращением шального шарика на рулетке. Майер не обращал на него никакого внимания. Внешне совершенно бесстрастный, он раскрыл маленькую записную книжку, взял перо и черкнул несколько строк на ее тонких, рисовой бумаги страницах. Вырвав листок, он протянул его Вильке.
– Передайте это Максу, Вильке. Мы поладим.
Вильке с ужасом отдернул руку от тонкого крошечного листка, будто Майер протягивал ему гремучую змею – кадык дернулся на его жилистой шее.
– Нет, Майер. Вы сами передадите Максу все, что сочтете нужным. Там, где вы его прячете.
– Хорошо. Тогда прикажите подавать автомобиль. Едем. Немедленно.
– Куда?
– Гассенштрассе, 46. В Берлин.
Глава третья
Москва. 1944 год, август
Рация отдела приема шифрограмм Главного управления контрразведки НКВД СССР принимала Лондон. Голос далекого британского диктора, монотонный и сдержанный, сообщал о стремительном продвижении союзных войск к Парижу.
– В героической столице Франции поднято восстание. Отряды Французского Сопротивления перешли в решительное наступление и заняли вокзал Сен-Лазар, – не менее монотонно переводила дикторский текст старший радист Полина Усатова.
Майор Зыбайло внимательно слушал и курил, не переставая. Он выкурил уже целую пачку «Беломора» – пепельница была переполнена окурками, но зуб ныл и ныл.
– Вы бы лучше в санчасть сходили, товарищ майор, – оборвала свой перевод старший радист. – Что ж так мучится? Глядеть тошно…
– А ты не гляди… – майор выпустил к потолку круглое колечко, потер кулаком челюсть, вздохнул и приказал, – Так, понятно с Лондоном. Давай на Берлин… Интересно, что эти гады геббельсовские сморозят… на злобу дня…
– Есть Берлин, – хмуро сказала Усатова и защелкала тумблерами. Английскую речь в эфире сменил французский говор. Затем лихо заиграл джазист Байдербек, которого тут же заглушил могучий бас русского певца. Центральное радио транслировало на весь Советский Союз оперу «Князь Игорь».
– Постой, Поля, постой… Да это ж никак сам Яхонтов! – вскричал Зыбайло и тут же забыл про свой больной зуб. Оперу майор уважал. До войны он аккуратно посещал Большой театр. И портрет Яхонтова с автографом, полученном им у певца не без приключений, хранил в служебном сейфе рядом с именным пистолетом ТТ, которым командование наградило его за операцию под Ровно в мае сорок второго.
Майор Зыбайло недолго наслаждался оперным искусством. Вскоре на голос знаменитого московского баса наслоились помехи. Эфир заполонили дребезжание и треск. Сквозь хаос радиоэфира прорывался отдаленный свист. Он все усиливался, пока наконец не превратился в отчетливо различимые точки и тире азбуки Морзе.
Майор удивленно глянул на старшую радистку Усатову. Радистка – на майора.
Усатова щелкнула тумблером – теперь морзянка слышалась без всяких помех, чисто.
– Позывной неизвестен. Контакт по резервному каналу номер 26, – рапортовала радистка.
Майор от неожиданности вскочил со своего стула и сморщился от боли. Дотлевшая папироса обожгла его пальцы.
– Принимай!
– Слушаюсь!
Карандаш заскользил по бланку принимаемых шифрограмм.
– Странно. Этот канал был закрыт еще в сорок первом, – пробормотал майор, тупо наблюдая за тем, как на бланке шифрограммы появляются ровные столбики цифр.
– Прием завершен. Прикажете отвечать? – радист Усатова приготовилась переключить рацию на передачу.
– Я тебе отвечу… – сердито прорычал Зыбайло, схватил листок с аккуратными столбиками цифр, еще раз просмотрел их, отчеркнул красным карандашом первую строчку – код позывного. Затем бросился к массивному сейфу.
Открыв стальной шкаф, майор Зыбайло извлек из него толстый фолиант. Лихорадочно листая гроссбух, он отыскал страницу, на которой было выведено писарским почерком – «1943 год». Под датой в отдельной графе был тот же код, что и в начале только что полученной шифрограммы. Эту графу кто-то перечеркнул жирной красной чертой.
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – задумчиво присвистнул Зыбайло и с несвойственной его солидной комплекции лихостью порысил к выходу из комнаты, посматривая на листок шифрограммы.
– Что с вами, товарищ майор? – шифровальщик младший лейтенант Коваленко приподнялся над своим столом с недопитым стаканом чая в руке.
Майор Зыбайло, задыхаясь от быстрого бега, выложил перед Коваленко бланк шифрограммы.
– Шифровальная таблица… на этот позывной… сохранилась?
Коваленко поставил стакан на тумбочку и поскреб пятерней затылок.
– Сейчас посмотрим.
– Вот-вот, посмотри, да повнимательнее… А просмотришь – считай, под монастырь попал… И ты. И я с тобой… заодно…
Лейтенант долго выдвигал один за другим ящики картотеки, перебирал карточки…
– За сорок третий смотри… Вот чуяло мое сердце – будет сегодня что-то неладное… – нервно посоветовал Зыбайло.
Наконец Коваленко отыскал нужные бумаги.
– Есть, товарищ майор! За сорок третий. Все здесь…
Майор с облегчением вздыхает и утирает платком мокрый от пота лоб, постучал корявым указательным пальцем по столешнице…
– Дешифровать… сейчас же…
– Слушаюсь, – пожал плечами лейтенант и присел к пишущей машинке
Майор придвинул к себе пузатый чайник и дрожащей рукой налил себе стакан чаю…
– Сахару нет? – поинтересовался Зыбайло у Коваленко.
– Кончился, – отрывисто буркнул майору лейтенант и еще сильнее застучал по клавишам « Ундервуда»
Зыбайло иронично усмехнулся – он знал, что Коваленко, как всегда, кривит душой. Рафинад шифровальщик держал в тумбочке. Только вот делиться не любил, даже с начальством, скаредничал.
Зыбайло не успел выпить и полстакана чая, как шифровальщик встал из-за машинки и протянул майору раскрытую папку с машинописным текстом.
– Ваше задание выполнено, – по-уставному доложил Коваленко, переходом на уставной тон взаимоотношений намекая майору Зыбайло, что их деловые отношения закончены и теперь больше ничто не задерживает майора в шифровальной.
Но Зыбайло не торопился уходить. Он демонстративно отхлебнул из стакана горьковатого морковного чая, взглянул на машинописные строки.
– БСА3ЛД7ФЕ4КД8, – прочитал майор и удивленно дернул бровью, – абракадабра какая-то. Ты что мне подсунул?
– Расшифровку… Там только это закодировано было.
– И ничего больше?
– Так точно, ничего.
– Не понимаю… Может, таблицу перепутал?
– Никак нет! Три раза проверял!
Зыбайло отставил стакан с недопитым чаем. Подозрительно посмотрел на вытянувшегося перед ним в струну Коваленко.
– Ты с чем чай пьешь, лейтенант? – укоризненно спросил Зыбайло.
– Ни с чем, – с горечью прикусил губу шифровальщик.
