Василий Величко - Кавказ
Каждый случай проигрыша министерством народного просвещения процесса о школьном имуществе вызывал шум в местной армянствующей печати, причем местной странной цензурой, попутно, вообще пропускались дикие выходки против учебного ведомства; в обществе поднималась сенсация, и все местные элементы, не расположенные к России, пользовались случаем, чтобы указывать на бессилие русской власти или на нецелесообразность ее мероприятий.
Эта вакханалия продолжалась пять лет, как будто для того, чтобы означенные противорусские чувства могли принести побольше плодов.
Теперь, слава Богу, этим безобразиям положен конец: вопрос об армянских церковных и школьных имуществах рассматривался в комитете министров, и Высочайшей волей стали проводиться в жизнь оздоровляющие меры. Они касаются, главным образом, Закавказья, Бесарабии, отчасти Крыма, Донской области и Астраханской губернии. К сожалению, действию нового закона не подлежат армяно-григорианские церковные имущества в обеих столицах, где группирующиеся вокруг церквей армянские организации (по-армянски «джогов») озабочены далеко не одними только религиозными задачами. Но так или иначе, главное дело сделано.
В частности, эта законодательная мера является немалым идейным торжеством для пишущего эти строки. В целом ряде статей с трудом проводимых, хотя бы в искаженном виде, через местную цензуру, во время редактирования мною газеты «Кавказ», и в июньской книге «Русского Вестника» за 1903 г., я старался, по мере сил, выяснить армянский церковный вопрос и указывал на необходимость именно тех мер, которые ныне признаны полезными и своевременными, в силу чего они и стали законом. Один такой факт является высокой духовной наградой за неблагодарную работу выяснения государственных и народных интересов, не нравящегося инородческим организациям и их наемникам. Правдивое слово в этой области немедленно же вызывает клеветнические обвинения в мракобесии, расовой нетерпимости и т.д.
В данном случае не мешает лишний раз отметить, что новая мера, неприятная нефтепромышленным и иным армянским политиканам, внушена, прежде всего, заботой о духовных и гражданственных интересах армянского народа. Этому народу важно, чтобы церковные средства тратились на церковь, школьные — на школу, и притом тратились бы производительно, т.е., чтобы народ получал просвещенных духовных и светских руководителей , упрочивающих своим добрым влиянием «благоденственное и мирное житье». Это последнее Россия и дает всем своим народам, даже наперекор самозваным вожакам инородческих организаций. Как везде, и на южной азиатской окраине нашей, вмешательство русской власти служит делу духовного развития и свободы народной массы, заслуживающей попечения и сочувствия.
Благодетельная для народной массы мера эта послужила, однако, поводом для красноречивого подтверждения правильности почерпнутых мною из кавказской действительности и, так сказать, выстраданных взглядов на армянскую социально-политическую неблагонадежность.
Еще на Кавказе, невзирая на тяжкие препятствия и неприятности, приходилось мне говорить о том, что экономическое завоевание края организованной армянской стачкой, дошедшей в своей наглости до промышленно-политического террора , неизбежно должно было привести к политическим осложнениям.
Многим, даже честным, искренно-русским людям, такой взгляд казался плодом пристрастия или личного раздражения, а приведенные обобщения — слишком односторонними и торопливыми. Теперь ряд последовавших событий наглядно оправдал те выводы, за которые своевременно приходилось платиться слишком дорого.
Взрыв в одном из батумских фортов, разного рода уличные беспорядки, крушения поездов, учиненные злоумышленниками, усиление разбоев, — словом, целый ряд явлений, происходящих прямо или косвенно от указанного промышленно-политического террора, главари которого располагают огромными средствами, — все это заполнило за последние годы грязные страницы кавказской хроники, хотя прямая связь между этими явлениями и их первопричиной все еще официально не устанавливалась.
Затем пошли политические убийства (Джамгарова и др.), причем по армянскому многовековому историческому обычаю, политика тесно переплеталась с преступлениями против собственности. Банды полудиких турецких армян, составляющих действующую армию армянского революционного жонда, переходили наши плохо охраняемые азиатские границы и либо селились на землях, скупленных разными армянскими тузами у обнищалых грузинских князей и татарских агаларов, либо бродили по городам и весям Закавказья, пополняя собою ряды наемных убийц и всякого рода преступников.
Часть грузинского общества за истекшие несколько лет запуталась в армянскую интригу, конечною целью которой является возбуждение мятежа среди разноплеменного населения края и, в случае «удобных обстоятельств» (напр., вовлечения России в неудачную войну) — возрождение мифического армянского царства на развалинах русского владычества за Кавказом.
Конечно, это нелепая мечта; но не надо забывать, что вся история Армении, полная нежданными изменами, проявлениями вероломства и человеконенавистничества, представляет то подпольное, то прорывающееся наружу служение этой мечте. В V веке, по упразднении армянского царства, духовенство с католикосом Иосифом во главе руководило восстанием армян против персидского царя Иездигера и обратилось к своей пастве со следующим характерным посланием: «Да поднимется рука брата на брата родного, ежели он отречется от заповеди Божьей, и отец без сострадания да пойдет на сына, и сын на отца; да не боится более жена поднять руку на мужа вероломного и да восстанет слуга на господина ». Таков был уже тогда клерикальный террор, тяготевший над более мирной частью народа, не всегда охотно принимающей участие в опасных затеях политиканствующего духовенства. Да и в сравнительно недавней истории края есть характерные факты, о которых писать и говорить можно будет, к сожалению, только лет через 50.
Неосуществимость указанной мечты вряд ли требует доказательств, ибо народ, заслуживающий облечения в форму государства, естественно достигает этого. Внешние препятствия не столь важны, как внутренние. Государство требует политических, общественных и личных добродетелей, которыми армяне никогда не обладали. Как город, по меньшей мере, «на трех праведниках стоит», так и государство нуждается в достаточном контингенте духовно-высоких и самоотверженных людей и в том, чтобы народная масса была проникнута государственным идеалом , сознанием необходимости поступаться многими сторонами и радостями личной жизни для общего блага, не щадить для него ни материальных интересов, ни самой жизни. Для государства нужна определенная территория , с которою народ был бы связан и долгим временем, и высокими нравственными традициями ; наконец, очень важным условием является склонность народа к созидательному, непаразитическому труду.
Армяне, у которых течет в жилах преимущественно семитическая кровь, не обладают в должной мере чертами государственного народа, к бескорыстному творчеству мало способны, и к спекуляции гораздо более склонны, чем к труду, не сопряженному с объегориванием ближнего[19].
Вот почему они, подобно своим сородичам евреям, склонны прежде всего к торговле и всевозможным формам посредничества, не исключая самых преступных. При этом они, подобно прочим восточным народам вообще и семитам в особенности, в высшей степени тщеславны. В противоположность русскому национальному чувству, отличающемуся сильным элементом самокритики и совестливости, в противоположность также английской национальной гордости, предполагающей обязательность известных культурных добродетелей, — армянская племенная амбиция вытекает из низменного тщеславия, поддерживаемого экономическими успехами, которые достигнуты темными путями.
Многолетнее непонимание русской администраций своих задач в пестром Закавказье, многолетнее же отсутствие в крае национально-русской финансовой политики и, наконец, шальные нефтяные миллионы болезненно обострили армянское племенное тщеславие. Болотный огонек несбыточной мечты стал ярче манить к себе армян, причем само собою разумеется, что зарубежные враги России, англичане, американцы, германцы, французские масоны и всесветные евреи стали подливать масла в этот огонь. Нефтепромышленные сирены в английских сюртуках и их юркие поверенные нашли в разных влиятельных центрах, зарубежных и русских, доступ к сердцам политических деятелей, бюрократов и кое-каких публицистов.
Степень продажности или беспринципности печати измеряется процентом засевших в ней евреев, прямых или переодетых. Очевидно, он повсюду весьма велик, ибо заграничная печать почти повально принялась раздувать армянскую лягушку до размеров вола. Да и в русской печати, должно быть, дело неладно, коль скоро самые обоснованные разоблачения деятельности армянских плутократов, ростовщиков и политиканов вызывали дикую ярость, особенно со стороны так называемых либералов, которые, казалось бы, наоборот, если они искренни , должны сочувствовать всякой борьбе с мошенничеством и гнетущей эксплуатацией народного труда. Очевидно, у этих господь есть особый пункт политической программы, в силу которого они сочувствуют всякому противорусскому движению, всякой, даже ничтожной силе, дерзающей грозить русскому строю, порядку и спокойствию.
