Мариан Фредрикссон - Крест любви. Евангелие от Магдалины
Мария, выслушав его, спросила:
– Как ты думаешь, ты бы мог взять меня на одно из ваших собраний?
– Да.
– Как ты понимаешь, я очень надеюсь быть неузнанной.
– Я знаю. Нет никакого риска. Ты пойдешь в черной накидке и закроешь лицо покрывалом. Я скажу, что ты – друг. Вечером, когда станет темно.
– Хорошо, – согласилась Мария. – И спасибо за то, что согласился поговорить.
Слуга повернулся к двери.
В просторном зале богатого дома собралось много людей. На полу на подушках сидели рабы и господа, женщины и мужчины – все вместе. Многие тепло приветствовали Терентиуса с женой, и никто не спросил, кем была женщина в темной накидке. Настроение у всех было торжественное. Начался жребий: кому вести службу, кто будет читать молитву и совершать таинства.
– В роли священника может оказаться любой из нас, – шепнул Терентиус, видя удивление Марии. – Здесь все равны.
Жребий пал на женщину, высокую и стройную, в огненно-красном одеянии. Она была немолода, года и опыт морщинами врезались в ее лицо.
– Мы, какими создал нас Демиург, знаем, что та сила, которой наивные поклоняются как творцу и вседержителю есть всего лишь метафора, – начала она. – Истинный Бог – не правитель и господин, не он пишет законы, не он жаждет мести, не он посылает людей на кровавую бойню.
Женщина все время двигалась, выразительно жестикулируя руками и переступая, будто в танце. Но вдруг она остановилась:
– Знание – это взгляд на источник истины, в сущность вещей. Каждый, кто постиг этот источник, постиг себя.
У Марии бешено забилось сердце. Женщина продолжала:
– Апостолы распространяют учение о телесном воскрешении Иисуса. Но мы знаем, что Он – дух и Он с нами во всех наших делах. Мы также знаем, что воскреснуть из мертвых нам суждено при жизни. Те, кто говорит, что вначале нужно умереть, а затем восстать в бренном теле – лгуны.
Мария засомневалась, она вспомнила притчу о пшеничном зерне:
«То, что не падает в землю и не умирает…»
– Мы знаем, что Христос после распятия являлся некоторым ученикам в видениях. Прежде всего, Марии Магдалине. Она рассказала об этом на встрече в Иерусалиме.
Дальше Мария лишь частично воспринимала речь женщины. Та слово в слово повторяла некогда произнесенное Марией. Это уцелело, кто-то помнит об этом… Слезы затуманили глаза, покрывало на лице душило ее, она вспотела под плотной накидкой.
Конец службы Мария пропустила. Когда Терентиус с женой пошли вкусить хлеба и вина, их спутница уже медленно спускалась по лестнице. На улице она глубоко вдохнула прохладный ночной воздух.
В тишине все трое вернулись домой. Мария надеялась застать Леонидаса, нужно было с ним поделиться, но грека не было дома, и она словно в трансе прошла в свою комнату, разделась, легла и подумала: «Я никогда не засну».
В следующий миг она уже спала.
Проснувшись на рассвете с тяжестью в теле Мария прошла в спальню Леонидаса и бесцеремонно растормошила мужа:
– Мне нужно с тобой поговорить.
И она рассказала. Он выслушал и заключил:
– Тебя втягивают в игру – гораздо более сложную, чем мы могли предположить.
– Что за игра?
– Речь идет о власти. Власти, на которой будет строиться новая церковь.
Мужчина сидел в кровати, лицо его стало очень серьезным.
– Не дай себя использовать. Прошу тебя, Мария. Держись подальше от любых сект. Даже от Петра и Павла.
Глава 32
Тем же утром, после завтрака, когда Леонидас исчез в направлении к своей конторе, Мария отправилась поговорить с Терентиусом. Слуга подметал двор.
– Мы можем поговорить?
Он отряхнул одежду и последовал за Марией в беседку.
– Садись.
– Я лучше постою.
Мария, вздохнув, продолжила:
– Ты, конечно, понимаешь, что для меня участие в этом богослужении было связано с большими… переживаниями. Тебе известно, откуда у вас сведения о том… инциденте в Иерусалиме?
– Нет.
– Как ты думаешь, я могла бы встретиться с той женщиной, которая вчера вела службу?
Терентиус встревожился.
– Конечно, это можно устроить, – ответил он, – но разумно ли? Она весьма сообразительна и быстро поймет, кто ты.
Мария согласилась, слуга был прав.
– Если хочешь, я могу держать тебя в курсе того, что происходит у гностиков, – добавил Терентиус.
– Я буду тебе благодарна. А кто такой Демиург?
– Бог, в которого верят иудеи. Мы считаем его падшим ангелом, который вечно противостоит Богу.
– Удивительное учение.
Терентиус промолчал и поклонился, собираясь уходить, но Мария его остановила.
– Почему твоя жена всегда молчит?
Если нубиец и покраснел, Мария все равно не смогла бы этого заметить на темном лице, однако она поняла замечание Леонидаса о красных ушах слуги. Терентиус нерешительно ответил:
– В возрасте семи лет Кипу продали в бордель в Фивах. Месяцами ее насиловали и мучили, девочка все время кричала, и от нее все устали. Кипе вырезали язык и выбросили ее на улицу. Там я ее и нашел.
Мария резко поднялась и, миновав слугу, прошла в кухню, где Кипа чистила овощи. Мария подошла прямо к девушке и обняла ее. Они долго так стояли, а потом обе расплакались.
После всего этого Мария почувствовала усталость и поступила весьма необычным образом: отправилась в спальню и легла в кровать. Голова была тяжелой, в ней роились непонятные мысли, которые не могли привести Марию к каким-либо выводам. Она пыталась молиться, но даже на это не было сил. Вскоре женщина погрузилась в сон.
Темная комната на верхнем этаже большого дома в Иерусалиме. Иисус рядом с ней. Он спал, а Марию разбудил стук в ворота. Даже во сне женщина почувствовала внутреннее сопротивление, она не хотела возвращаться в Иерусалим, ни сейчас, ни когда-либо еще. Но сон продолжался. Она услышала голос Андрея (была его очередь сторожить), а четкий и требовательный голос его собеседника выдавал привычку командовать. Иисус проснулся и крикнул в лестничный пролет:
– Скажи ему, я спускаюсь.
Надевая плащ поверх тоги, Он пояснил Марии:
– Это Никодим, один из членов совета Синедриона.
Мария хотела сказать «Не ходи», но уже привыкла не показывать свой страх. Она тоже накинула плащ, тихо спустилась вниз и села на ступеньку. Мария знала, что Иисус и Андрей заметили ее.
Голос пришельца смягчился:
– Мы знаем, что ты послан Богом. Никто не может делать такое, если Бог не с ним.
Ответ Иисуса удивил даже Марию:
– Тот, кто не родился заново, не может увидеть Царство Божее.
Никодим тоже удивился:
– Как можно родиться, если ты стар? Нельзя вернуться в лоно матери и родиться вновь.
– Я говорю: тот, кто не был рожден духом и водой, не войдет в Царство Бога. Рожденное плотью – плоть, рожденное духом – дух. Не удивляйся тому, что я сказал: нужно родиться заново. Ветер дует, куда захочет, и ты слышишь его гул, но не знаешь, откуда он и где исчезнет. Так и с каждым, кто рожден духом.
В следующий миг Мария увидела удаляющуюся фигуру рослого человека в плаще с кистями. Когда ворота закрылись, Мария проснулась в Антиохии, в своей постели, спокойная, с прояснившимся сознанием. Она приняла ванну, вымыла волосы и переоделась в чистую одежду. Потом устроилась в саду так, чтобы солнце высушило распущенные волосы. Было тепло, но с моря дул прохладный ветерок. «Ветер дует, куда хочет», – подумала Мария, закрыла глаза и стала вспоминать.
Часть третья
Глава 33
На лодке они переплыли озеро и отправились в Иерихон. Мария была в неожиданно хорошем расположении духа. Тревога ненадолго покинула ее. Взгляд Марии был ясен, как у ребенка, и она замечала то, чего не видела раньше. Распустившие кроны деревья, полевые цветы, анемоны в скошенной траве – они не сеют и не жнут, просто живут на радость себе, людям и Богу.
«И голос горлицы слышен в стране нашей…»
Они шли вдоль русла Иордана, иногда останавливаясь, чтобы в бурлящей воде омыть пыльные ноги. Но чем дальше на юг они продвигались, тем сложнее становилось спуститься к городу. Буйная растительность мешала идти. Акации, колючий терновник, тростник. Пахучий камыш. Папирус покрывал берега и уходил далеко в воду. Через час воздух наполнился каким-то ароматом, Мария остановилась и потянула носом воздух. Левий, видя ее недоумение, пояснил:
– Это живица, смола деревьев, принесших городу славу.
Неожиданно пред глазами возник оазис, он был словно сверкающий мираж, столько зелени Мария никогда не видела. Цветы миндальных деревьев добавляли в гамму розовый цвет, розы – красный дрок – солнечно-золотой. Марию переполняло любопытство. Высокие голые стволы стояли по обочинам дороги, и только в небесной синеве можно было разглядеть мощные кроны.
