Евгений Санин - Иду на Вы
– Хан, это ж совсем близко! Пошли своих людей! И я свое золото назад получу, и ты нас заодно до конца проверишь!
– Без тебя з-знаю, что мне делать! – проворчал недовольно хан и подозвал своих всадников.
– Эй, все слышали, что сказал этот с-слуга?
– Да, хан! – в один голос отозвались те.
– Тогда ч-что вы еще з-здесь ж-ждете? Вперед!!
Половцы тут же сорвались с места, и не прошло пяти минут, как они возвратились и отсыпали в здоровую ладонь хана девять золотых монет. Тот, морщась, сосчитал их и протянул Славке:
– Все?
Славко тоже пересчитал монеты и отрицательно покачал головой:
– Нет. Здесь только девять. А где еще одна?
– Какая такая еще одна? – уставился на него Белдуз.
– А та самая, что ты у моего слуги отобрал!
Уж на что хан любил золото, но тут, от такой жадности, даже ему стало не по себе. Он брезгливо швырнул под ноги Славке златник и, когда тот, нырнув за ним, сунул его за щеку, показал издали грамоту:
– Все! Больше ничего не хочу слушать! Читай!
– Ну, Славко, – послышался сзади чуть различимый голос Звенислава, – с Богом! Давай…
– Далеко, хан, поближе б немного! – попытался выгадать еще хотя бы полшага Славко.
– Ничего, у тебя глаза молодые! Ч-читай!
Хан поднес грамоту немного ближе и, видя, что упрямый отрок никак не начинает читать, недовольно крякнув, еще ближе…
Уверенный в том, что сейчас произойдет долгожданное, ибо хорошо знал ловкость своего друга, Звенислав даже глаза закрыл от сладкого ужаса. И тут же… открыл их, ровным счетом не понимая ничего.
Славко, наморщив лоб, точно припоминая что-то, вдруг слово в слово стал повторять ту самую грамоту, текст которой говорил в бреду найденный ими гонец…
– Наказываем тебе, князь, быть с войском к концу весны в Переяславле…
– Что?.. – словно очнувшись, вздрогнул Звенислав. – Что-что ты сказал?!
– Тихо, не меш-шай нам слушать! – недовольно прикрикнул на него хан и, почти уж посвойски, кивнул Славке: – Продолж-жай…
– А оттуда мы всей Русью, – словно ни в чем не бывало, продолжил тот, – двинем на…
– Да что же ты это делаешь, гад?! – обрывая его, закричал купеческий сын. – Русь продаешь?!!
Звенислав с кулаками бросился на Славку и повалил его на грязный истоптанный снег.
– Двинем на… на… – силясь высвободиться, пытался докончить Славко. Но куда там!
Крепкий, упитанный купеческий сын оказался намного сильнее его, худого и жилистого. – Стой! Пус-сти! – только и хрипел в его крепких объятьях Славко. – Дай дочитать, дурень!
– Я тебе дам! – раз за разом ударяя его кулаком, бормотал Звенислав, как в горячке. – Я тебе сейчас за все дам! И за тулуп, и за мои златники, и за эту грамоту! Я только теперь понял, каков ты есть на самом-то деле! Обмануть меня захотел да еще и тайну продать половцам? Ах, хитрец! На тебе! На!
– Хан, разнять их? – осторожно предложил Тупларь.
– Может, лучше, наоборот, соединить одной стрелою? – вставил опять свое слово Узлюк.
– Пус-сть дерутся! – остановил их Белдуз и довольным тоном добавил: – Люблю, когда рус-ские дерутся между собой…
– Да какой же он русский, если Русь продает? – оглянувшись, с ненавистью спросил Звенислав.
И он снова склонился над Славкой, ничего не видя и не слыша от ярости. А то бы непременно увидел озорные, несмотря на боль, глаза Славки и услышал бы, как тот, едва слышно, умоляюще шепчет:
– Бей, родной, бей, да так, чтоб они вконец поверили!
– Хватит! – не выдержал, наконец, хан. – Уймите этого беш-шеного с-слугу! А то, чего доброго, он и правда убьет его, и мы так и не узнаем до конца, ч-что написано в грамоте!
Несколько половцев не без труда оторвали Звенислава от лежащего на покрасневшем снегу Славки.
Двое продолжали удерживать его, чтобы он снова не кинулся на своего бывшего друга. А Тупларь своим рукавом осторожно вытер кровь с лица Славки и поставил его перед ханом, помогая стоять прямо.
Звенислав, тяжело дыша, с ненавистью смотрел, как Славко несколько раз встряхнул головой, словно прогоняя туман от ударов, и снова вгляделся в грамоту.
– Ну? – заторопил его Белдуз.
– Вот я и говорю, – облизывая разлохмаченные Звениславом губы, продолжил Славко. – А оттуда… из Переяславля, стало быть, мы всей Русью двинем на богатый град Корсунь…
– Что? – недоверчиво, думая, что ослышался, переспросил Звенислав. – На… Корсунь?!
– На Корсунь! – радостно воскликнул Белдуз.
– На Корсунь! На Корсунь!! – восторженно перемигиваясь, зашептались половцы.
– Да, так написано! – подтвердил Славко. – А все это велим хранить в великой тайне… Мммм!
– Еще бы! На Корсунь! – хмыкнул Белдуз и уточнил: – А что означает это странное «мммм?» Тебе что – больно?
– Да нет, это здесь так написано! – показал на первое попавшееся слово в конце грамоты Славко. – Вот – приписка!
– Приписка? – недоуменно прошептал Звенислав.
Хан тоже насторожился:
– Какая такая припис-ска?
– Откуда я знаю? – пожал плечами Славко. – Какая-то очень важная, раз так мелко написано. Никак не могу издалека разглядеть! Дай-ка сюда грамотицу, хан!
Всегда осторожный Белдуз так уже доверился этому отроку, что просто протянул ему лист пергамента со свисавшей с него свинцовой печатью отроку, и тот приблизил ее к самым глазам.
– Ну да… очень важное добавление, – подтвердил Славко и, переходя на тон, каким читал всю грамоту, добавил: – А после прочтения этой грамоты приказываю немедленно уничтожить ее. И подпись… Ой! Сам князь Владимир Мономах!
С этими словами Славко бросил лист пергамента в костер и, не жалея дорогих сапог, еще и подкинул ее в то место, где было больше всего пламени.
– Что ты делаеш-ш-шь?! – в ужасе закричал хан.
– Как – что? – оглянулся на него Славко. – Выполняю то, что тут написано!
– Да я тебя сейчас за это… на клочки… на части!..
Хан потащил из ножен свою булатную саблю.
– За что?! – чуть не плача, принялся оправдываться Славко. – Мономах – это мой князь!
Как я мог пойти против его воли? Ты бы сам осмелился не выполнить приказ своего главного хана?
– Я сам себе хан! – гневно воскликнул, с лязгом возвращая саблю обратно в ножны, Белдуз.
– Вот видишь! – всхлипнул Славко. – Ты хоть и хан, а сразу умчишься, когда он сюда приедет! А я ему что скажу?
– Как это приедет? Почему это приедет? Когда это приедет? – услышав о Мономахе, встревожился хан.
– А вы что, не знали, что он, прослышав о вашем набеге, сразу в эти края из Переяславля подался?
– Как бы он уже не перекрыл нам обратный путь! – не без тревоги заметил старый половец.
– Сам знаю! – остановил его хан и прищурился на Славку: – А тебе это откуда извес-стно?
– Так я ведь с обозом откуда ехал? – выдержав до конца его взгляд, напомнил Славко. – Из Переяславля!
– Не верь ему, хан! Из Киева мы! – подал голос купеческий сын, решив, что пришел и его черед своей игрой поддержать Славку.
И Белдуз поддался на эту удочку!
– Молчи! – прикрикнул он на Звенислава. – Теперь я знаю, кому верить! Ты все время нарочно меня путаешь-шь! Слушай приказ-з! Гаси костер! Расседлать коней! До вечера будем здес-сь! С темнотой уйдем!
– А с этими что делать? – кивнул на отроков старый половец.
– Дозволь, хан, я их сейчас… – подался вперед Узлюк.
– Нет, этих – связать! – приказал Белдуз. – Поедут с нами в Степь! Вместо грамоты теперь будут!
– Меня-то зачем? – не понял Славко, когда крепкие руки принялись связывать его сыромятным бичом. – Я и так не уйду, ты мне еще десять златников должен!
– Зато у тебя двадцать за пазухой! – коротко бросил ему хан и усмехнулся: – Вдруг ты захочешь лучше иметь журавля в руке, чем синицу в небе?
Половцы, то и дело в страхе оглядываясь по сторонам, быстро погасили костер и разлеглись вкруг его остывающего тепла. А отроков, связав, бросили рядом. Тупларь, доживающий уже не то что свои последние часы, но уже и минуты, сжалившись, принес им две большие охапки еловых веток. На них было куда теплее и мягче, чем просто на снегу.
Славко лежал молча, отдыхая, словно человек, выполнивший нелегкую работу – вспахавший поле, выкосивший луг или построивший дом... А Звенислав, качая головой, только и делал, что повторял одно и то же. «Ну, Славко!.. Ну, Славко!..»
– Ну, Славко! – в который раз сказал он. – Как же ты додумался до всего этого?
Славко недоуменно посмотрел на него и устало ответил:
– А я и сам не знаю. Сначала, как мы и договорились, хотел просто вырвать у хана грамоту да бросить в костер. А когда Узлюк… Ну, во-он тот половец, который все: «Одной стрелой, одной стрелой двоих…»
– Ох и надоел же он мне! – поморщился Звенислав.
– Мне тоже! – согласно кивнул Славко и продолжил: – Так вот, когда он опять это сказал, то я и смекнул: а почему бы мне самому так не сделать? Как говорят у нас, одной стрелой – тьфу! – одним ударом двух зайцев убить!
