Лев Клиот - Судьба и воля
И он замолчал.
Все смотрели на Бориса. Бранновер тяжело вздохнул и вытер платком лицо, то ли пот стирал, то ли слезы.
– Я не судья тебе, Иосиф. Бог допустил все это, пусть бог с тобой и говорит, пусть он и судит.
Борис кивнул Роланду, тот открыл дверь и вышел, освобождая путь Гигерману. Иосиф еще некоторое время посидел, словно собираясь с силами, наконец, медленно и неловко выбрался наружу. У двери, уже стоя на тротуаре, повернулся к Залесскому.
– Я знаю о ваших проблемах с Костелло, я обо всем рассказал сестре.
Он уходил еще более ссутулившись, подергивая кистями рук, будто этими движениями отделял себя от этой шумной улицы, от города, с его неуемным движением, от самой жизни. Роланд вернулся в салон. Он поерзал по сидению и, не выдержав всеобщего молчания, высказался:
– Мистер Залесский, Борис, я думал, что печальнее судьбы, чем у моих черных братьев, не было на земле, но я ошибался? Да?
Клифф включил зажигание.
Через два дня Борису в офис принесли объемистый конверт из плотной коричневой бумаги с надписью красной тушью «Мистеру Залесскому, лично в руки». В конверте лежал контракт, подписанный им и председателем профсоюзного комитета, разорванный ровно пополам. Еще оттуда выпала визитная карточка. Золотой вязью на одной стороне было вытеснено имя – Лоретта Гигерман. На обратной каллиграфическим почерком выведена фраза на иврите –
ואל תדין את חברך עד שתגיע למקומו
(Не суди ближнего, пока сам не побывал в его положении)
Через сорок лет Борис встретит в Риге сына Иосифа и отдаст ему визитную карточку с этим словами из «Мишны»[1] – последний привет от его отца и его родной тетки.
Глава 7
Муаровая лента, дубовые листья покрыты эмалью зеленого цвета, пять раздвоенных лучей звезды в белой эмали и окруженный голубым обручем с надписью «REPUBLIQUE FRANCAISE» золотой медальон с изображением женского профиля. Борис улыбнулся, вспоминая, как внимательно рассматривали эту красивую вещицу сыновья. «Вещица»… нет, это не то слово, как-то с лексикой надо поаккуратнее. Элегантная вещь! «Вещь» тоже показалось каким-то обывательски недостойным определением для столь достойного знака признания заслуг перед Францией. Немало великих имен заслужило этот знак на муаровой ленте. Великих! Ему и вовсе стало неловко от этих мыслей. Он подошел к зеркалу. Надо всегда подойти к зеркалу, когда появляется необходимость сбить себя спесь. Нет, выглядит он вполне достойно. Профиль – как на медали. Не зря Джекки покупает для него везде, где находит, изображения Наполеона. С десяток бюстов этого парня в треуголке в разном исполнении расположились и в апартаментах в Нью-Йорке, и в Жуан-ле-Пен, в офисе, в загородном доме. Он снисходительно относится к ее увлечению, к ее уверенности в том, что черты его характера, его душевное устройство, ближе всего созвучны с этим великим человеком. Шутит, что, когда он окажется в соответствующей палате, она притащит и туда его Alter ego.
«Орден Почетного легиона» ему вручили, принимая в кавалеры Ордена в Елисейском дворце. Вручал президент Франции Жорж Помпиду. «За вклад в промышленность Франции» – так звучала формулировка его заслуг перед республикой. «Вклад в промышленность Франции».
Залесский поудобнее расположился в кресле. Обрезал кончик сигары. Эти сигары, Cohiba Robusto, попадали в Штаты сложным путем и Борису доставлялись через Стивена Грина. У того сохранились связи на Кубе, непосредственно в правительственных кругах. В те годы только там и была возможность их раздобыть.
Стивен! По крайней мере один лучик звезды с этого ордена принадлежит ему. Грин познакомил его со многими руководителями крупных торговых сетей, универмагов, торговых центров. Одно поколение этих людей уже сменилось, сменились и многие владельцы, но и с новыми, пришедшими им на смену, он близок. Как правило, у него личные отношения идут параллельно с бизнесом, так же, как и с поставщиками, фабрикантами, которые зачастую становились приятелями и даже близкими друзьями. Он всегда считал, что бизнес без живого общения с участниками этого процесса – слишком циничное занятие. Бизнес – это нить, вплетенная в ткань жизни людей. Это встречи, путешествия, это застолья, это разговоры о вещах, расширяющих горизонты восприятия мира. Он всегда интересовался жизнью своих партнеров, их близкими, их интересами за пределами деловых отношений, это было искренне, и эту искренность в нем ценили. Да, бизнес – лишь нить в ткани бытия, пусть и драгоценная, золотая нить.
Однажды Рони Фостер, его давний партнер по теннису, улучив минутку – он только что проиграл Залесскому в трех сетах всухую, – обратился к нему с просьбой:
– Борис, у тебя связи среди этих шишек в Maсy’s, Wal-Mart, Target. Послушай, помоги брату моей Мэй – Виктору. Он славный парень, но очень стеснительный. Он – инженер, занимается полимерами. У него маленькая фирма, делают формы под заказ для всяких пластмассовых штучек: ванночки, баночки, ну, все такое. А тут он придумал сделать кое-что для себя. В общем, он сделал дудочку. Детскую дудочку. Он вообще еще и музыкант, играет в джазовом оркестре. У него родился сын, и вот он решил таким образом его развлекать. Играет на этой дудочке, и тот слушает так внимательно, и вся семья от этого тихо млеет. Но это так, отступление. Ты извини, я никогда тебя о каких-то делах с деньгами не просил, и черт возьми мою Мэй, она ведь, как жвачка, прилипнет, и хоть с корта не возвращайся, точно знает, когда я с тобой встречаюсь. Так что ты смело отказывай, а у меня совесть будет спокойна.
Борис рассмеялся:
– Ты ведь поэтому всухую мне сдал партию, дипломат хренов, а я-то думал, что и впрямь так круто сегодня сыграл!
Рони был профессионал, на корт его привели в пятилетнем возрасте, выступал на чемпионатах за штат Нью-Джерси.
– Нет, что ты, что ты. – Рони засуетился: – Я просто из-за этой задачи, которую передо мной женушка поставила, расконцентрировался, а ты реально классно играешь, и добавляешь каждый год. Я, по большому счету, конечно, тебя «накажу», но честно, Борис, мне это сделать действительно все трудней. А сегодня, я тебя прошу, – и он стал выравнивать струны на ракетке – хорошо известный Залесскому знак волнения, – просто ответь, что это невозможно, и никаких претензий, вернее, никаких проблем.
Рони окончательно смутился.
– Ладно, успокойся! – Борис ободряюще похлопал приятеля по плечу: – Пусть на днях зайдет этот изобретатель в офис, только предварительно позвонит. Что-нибудь придумаем.
Рони облегченно вздохнул и молча пожал Залесскому руку.
Предупредительный звонок сделала Мэй:
– Боренька, ты с ним поласковей, он жутко комплексует перед этой встречей, ты ведь для него ого-го.
Борис пообещал быть максимально приветливым и напоить ее братца стаканом чая с мятой.
Виктор, так он представился, забыв назвать фамилию, действительно выглядел растерянным и неловким. Но, когда он начал говорить, то вызвал у Залесского вполне искреннюю симпатию. Было видно – парень умный, хорошо воспитанный, и его стеснительность не портит впечатления, она не притворна и идет от гипертрофированного чувства такта, а это, как понимал Борис, не недостаток. Виктор показал дудочку, совсем простую детскую дудочку из пластика голубого цвета. Мундштук был ярко-белым. Залесский любил это сочетание цветов, может быть, это сыграло свою роль в принятии решения. Семь дырочек, аккуратных отверстий, и больше взгляду зацепится было не за что. Виктор объяснил, что кроме того, что он инженер-химик, он еще и музыкант и играет в оркестре на кларнете. Поэтому ему было важно, чтобы дудочка реально исполняла звуки, соответствующие нотам, и что ему это удалось, и в этом отличие его дудочки от тех, что присутствуют в продаже:
– Они все, – он совсем тихо произнес, – бутафорские.
Борис понял по-своему: стесняется конкурентов обидеть.
– Что ты хочешь за нее получить?
– Двадцать центов.
– И это все? Ты хоть окупаешь расходы на производство? На мой взгляд, эта штука может стоить дороже.
– Я все подсчитал, – и Виктор достал из папки тетрадку с расчетами.
– Все затраты с налогами при этой цене укладываются в десять центов, так что стопроцентная прибыль и, – впервые в глазах этого парня блеснул огонек предпринимательского достоинства: – вы, мистер Залесский, можете установить ту цену, которую посчитаете приемлемой, но мне хватит этих двадцати центов.
На следующий день Залесский позвонил в Target начальнику отдела продаж Максу Фридману. Они были в дружеских отношениях, но в бизнесе соблюдали субординацию, насколько это было возможно при том, что оба были заядлыми лыжниками и уже не раз проводили вместе время на горных склонах. Борис пришел в его шикарный кабинет с книжными полками, расположенными вдоль всех стен, с настоящими несколькими сотнями книг, обычных художественных изданий. Когда Борис впервые попал сюда, близко сойдясь с Максом после нескольких недель, проведенных с ним в швейцарских Альпах, он не удержался от вопроса об этой библиотеке, так странно диссонирующей с бизнес-задачами ее владельца.
