Олег Мазурин - Золотой ангел
И вот почти вся Шилка пройдена. Триста шестьсот верст осталось позади. И три недели пути, полного интересных событий и невероятных приключений! Впереди еще пять верст, граница и великая река – Амур!
– Какая красота здесь! Просто земля обетованная! Вот мы и пришли, братья! Конец шилкинской одиссеи! Дальше граница, а там Китай! – воскликнул Алабин. – Братья, сделаем последний в нашем забайкальском путешествии привал! Следующий привал уже будет на чужбине.
Мятежники пристали к берегу для отдыха. Как всегда, они разделились на четыре неравных по количеству отряда. Первый – человек восемь – охотники-заготовители. И заодно разведчики. Второй – четверо человек – дозор на подступах к лагерю, третий – трое мятежников – караульные у судов. Четвертый – все остальные беглые – должен разжигать костры, выкладывать, готовить, провизию и заряжать ружья и пистолеты.
Атаман Лукин пошел с разведчиками. Те взяли с собой пять лаек. Отряд двигался не спеша вдоль берега. Неожиданно Михайло захотелось пить.
– Братья, я сей час! Токмо водицы студеной изопью! – сказал Лукин. – Ждите!
Атаман осторожно стал спускаться к реке, иногда хватаясь, чтобы не упасть, за ветки низкорослых деревьев. Берег был крутой, скалистый и скользкий: не так давно прошел небольшой дождь. Если бы не сильная жажда, атаман не решился бы на столь опасный и рискованный для него спуск. Лукин приметил удобную каменистую площадку, где можно было встать рядом с водою. Дальше путь к реке преграждал густой ивняк. Михайло достиг площадки, наклонился, зачерпнул в ладошки хрустальной и чистой воды, и хотел было ее с наслаждением выпить, как вдруг увидел в ней нечто-то интересное. Руки остановились на полпути ко рту. Сквозь прозрачную воду блестели какие-то золотистые крупицы. Лукин обомлел…
Ведь… это… золото…
Язви его, золото!
Точно, золото!!
Настоящее золото!!!
Атаман чуть не сошел с ума от счастья. Михайло воровато оглянулся и сунул желтые крупинки в тряпицу и спрятал в карман.
«Здесь залежи золота! – ликовал Лукин – Налажу-ка я добычу его да стану самым богатым человеком на свете! Был я атаманом Михайло Лукиным, а буду известным золотопромышленником Михаилом Тимофеевичем Лукиным. Буду торговать с Китаем и другими странами. Заведу слуг, женок, кучера! Раздобуду роскошную коляску с гнедыми лошадями. Отгрохаю трехэтажный особняк с каминами, статуями и львами на воротах, самый лучший в Сибири! Художник напишет огромный портрет, где я буду стоять в полный рост, я эту картину обрамлю в позолоченные рамки и повешу в парадной. Все чиновники и губернатор будут пресмыкаться передо мной. И весь мир будет у моих ног!..»
Мечтанья Лукина прервал оклик одного из разведчиков-заготовителей:
– Эй, атаман, доколе тебя ждать? Надобно двигаться вперед. Ведь знаешь, Михайло Степаныч, семеро одного не ждут!
– Иду уже, братья, иду! Щас!..
Атаман с таким же трудом поднялся вверх, как и спускался. Лукин незаметно для заготовителей сделал на сосне зарубку, с глубоким вздохом оглянулся на то место, где нашел золото, и присоединился к отряду. Он о чем-то с ними посовещался, заручился их согласием и после славной охоты (были убиты два глухаря, три рябчика, три тетерева, парочка зайцев и даже косуля) подошел к Алабину.
Лукин без обиняков обратился к бывшему кавалергарду:
– Выше благородие, Дмитрий Михайлович, я тут посовещался с братьями, и вот что скажу. Мы на чужбину не пойдем.
– Отчего так, Михайло?
– Не надобно нам, мужикам, заморских краев, мы здесь хотим остаться. Сделаем небольшой острожек, избы скатаем, баньку. Будем на охоту ходить, да вольной жизнью жить. Или набеги на бурят и тунгусов делать. Дюже они мне должны за свои злодеяния супротив моих товарищей. За то, что братков моих положили в мать сыру землю. Да в придачу моего верного подельника и друга Ефима Кручину погубили. Вовек им сей подлости не забуду. Мстить мерзавцам буду до последнего. Припомню я им и пять рублей, и десять, да кресты березовые на могилах моих товарищей. Сам буду платить такие деньги за убитых и захваченных в плен туземцев. А может и на китайцев буду набеги совершать. Пусть нас русских богатырей желтолицые бояться.
– Что же, Михайло, неволить тебя и других наших собратьев не стану. Я более не твой командир. Мы все сражались и бежали только во имя исключительно одной мечты: чтобы стать свободными. И каждый из нас может своей волей, кровушкой честно заработанной и выстраданной, распоряжаться, как ему заблагорассудиться. Раз решили в тайге остаться – оставайтесь!
– Верно, ваше благородие! Золотые слова! – закивал головой атаман.
– Благодарю за поддержку восстания и всех наших заговорщицких начинаниях. Что же тогда, атаман, поделим оружие, провизию и суда. И вне сомнения, людей. Собак я оставляю тебе – пригодятся для охоты и дозора. Давай, атаман, собирай наших братьев в круг, буду речь перед ними держать…
– Да зараз, ваше благородие Дмитрий Михайлович!..
Лукин собрал практически весь отряд (кроме дозорных). Алабин встал перед сотоварищами и заговорил:
– Братья! Мы уже давно свободные люди! И вправе выбирать куда идти, где жить! Неволить идти за границу никого не стану! Я слагаю с себя командирские полномочия! Кто хочет остаться с Михайло Лукиным, становитесь по левую от меня руку, а кто желает идти со мной в Китай и далее – по правую! Решайте, братья! На то ваша воля!
И снова Алабин обратился к Лукину:
– Атаман, если не возражаешь, то Вин Чоу я возьму с собой. А еще мы возьмем шлюп с парусом и пару лодок.
– А что возражать, коли вам нужно, Дмитрий Михайлович, берите на здоровье китайца, он вам там, на чужбине, пригодится, дабы толковать чужеродные слова. Да и шлюп возьмите, и сколько нужно лодок.
Беглые разделились на две неравные кучки: сорок три каторжника выразили желание остаться с атаманом, а двенадцать – с Алабиным. Естественно, в отряд поручика вошли Кислицин, Юзевский, матросы и солдаты. И неожиданно Энай. Он решил покинуть землю своих предков.
Поручик обвел взглядом толпу.
– Так кто еще пойдет со мной?.. Нет никого?.. Тогда устроим прощальный ужин.
Мятежники зажарили дичь и в последний раз в полном составе поели. Затем атаман и поручик поделили оружие, порох, пули и провизию согласно количеству человек в их отрядах.
Когда раздел имущества произошел, Лукин заключил Алабина в теплые объятья. Расцеловались.
– Ну, бывай, поручик, не поминай лиха! – чуть прослезился атаман. – И хотя я вашего брата офицера не очень жалую, но вы Дмитрий Михайлович – не чета им. Как и Сергей Сергеевич. И ваш рыженький, корнет, царство ему небесное!
Лукин обнялся с каждым из отряда поручика. Затем с алабинцами распрощались и остальные мятежники.
Атаман, вне всякого сомнения, радовался отъезду Алабина и его сотоварищей. Скоро атаман заживет богатою жизнью, а острог станет форпостом известного золотодобытчика Михаила Лукина. Главное пока хранить тайну о месте будущего прииска и набрать в помощники верных людей.
Эх, как бы ему здесь Захар Кручина пригодился! Позарез пригодился бы! Прекрасным и верным помощником его долгие годы был! Вместе разбойничали, вместе отбывали каторгу, вместе бежали и вместе снова воевали. Да нет его сейчас родимого рядом с атаманом: сгинул бедняга в Забайкальских лесах за дело правое и святое – за волю-волюшку бесценную и неповторимую.
Прощайте, ваше благородие Дмитрий Михайлович! Прощайте, господа офицеры! Прощайте, братья! Может быть, когда-нибудь встретимся! Да храни вас бог! Особенно, поручика. Если бы не он не видать бы атаману свободы! Кто знает, без помощи такого умного и рассудительного офицера был бы успешен его собственный побег из Стретенского острога № 7? Или Лукин потерпел бы неудачу? Хорошо, что атаман тогда на руднике доверился Алабину и присоединился со своими людьми к восстанию.
…Остатки Стретенской флотилии через несколько верст пересекли границу чужой страны.
Энай, словно легендарный герой бурят Баргубатор, гордо стоял впереди, на носу корабля, сложив руки на груди. За спиной бурята был лук с колчаном, полным стрел, карабин, на левом боку – сабля, на правой – шашка, за поясом – два ножа и пистолет. Что и говорить – орел! Вооружен до зубов и очень опасен. В племя он никогда не вернется. Он выше своих соплеменников. Он – герой сражений и бесстрашный путешественник. Ему понравилось быть независимым и плыть навстречу испытаниям. Да и не жить ему больше в родной вотчине: за предательство и истребление бурятских племен ждет его смерть от ножей и стрел соплеменников.
Глава 5. Чжун Го
Что и говорить, Амур – великая река! Мощная, полноводная, широкая. А сколько в ней хорошей и вкусной рыбы! Морской осетр, корюшка, минога… Или так называемая «красная рыба» – лосось, горбуша, кета, нерка. Алабинцы ловили особей лососевой породы, солили и через пятнадцать минут ели ее практически сырую.
