Маргарет Джордж - Ошибка Марии Стюарт
– Я должен идти! – сказал он и направился к двери. – Помните о том, что я говорил вам о лорде Дарнли!
Босуэлл стремительно вышел из комнаты и моментально исчез.
Дарнли! Его последние слова были о Дарнли!
Бурно разрыдавшись, Мария бросилась на кровать. Звук дождя приглушал ее рыдания, поэтому никто не пришел узнать, что случилось.
XI
После того как Босуэлл вернулся в Приграничье, он занялся атаками на своих кровных врагов из рода Керров. Кроме того, он захватил целую банду Армстронгов из Лиддсдейла: теперь они были заключены под стражу в огромной крепости замка Эрмитаж. Когда королева приедет в Джедбург, их будут судить и, возможно, казнят.
После трех недель солдатской жизни он вернулся в замок Крайтон, где его ждала леди Босуэлл. Странно, но он горел желанием рассказать ей о своих подвигах – быть может, потому, что хотел показать ей, что его часть Шотландии была такой же опасной и увлекательной, как и ее любимый Хайленд, и что в бою ее мужа следует бояться больше, чем любого Гордона.
Он обнаружил ее сидящей на огромной подушке перед камином в верхних покоях; она занималась шитьем и время от времени делала глоток вина из большого бокала. Она едва взглянула на него, когда он вошел, что рассердило его. Она всегда была такой спокойной, такой хладнокровной! Он хотел что-то сказать, хотя бы для того, чтобы посмотреть, обратит ли она внимание на него, но остановился. Развернувшись на каблуках, он вышел, пока она смотрела на него своими бледными выпученными глазами. Увидев, как он уходит, леди Босуэлл улыбнулась и вернулась к шитью.
Босуэлл стоял на верхней лестничной площадке, глядя на два нижних пролета. Он сердито спустился с намерением вернуться в конюшню, когда заметил Бесси Кроуфорд, одну из служанок леди Босуэлл, поднимавшуюся с подносом в руках. Она покачивала головой и как будто разговаривала сама с собой. Она почти поравнялась с Босуэллом, когда увидела его и смущенно замолчала.
– Продолжай, пожалуйста, – предложил он. – Я люблю подслушивать.
– О, сэр! Я… я не знала, что вы вернулись. П-почему об этом не объявили? – запинаясь спросила она.
– Последние три недели я шпионил за людьми. От этой привычки трудно отделаться.
Он поднял салфетку, закрывавшую поднос. Тушеная зайчатина. Ячменные лепешки. Сыр. Он сунул в рот кусок сыра и взял пшеничную лепешку, ожидая, что девушка будет протестовать, потому что еда предназначалась для ее госпожи.
– Иногда приятно быть вором, – заметил он. – Особенно если сильно проголодался.
– Боюсь, графиня будет недовольна, – сказала Бесси. – Теперь я должна вернуться на кухню и наполнить поднос.
– Хорошо, – Босуэлл последовал за ней. Она то и дело оглядывалась, чтобы взглянуть на него, и на ее лице появилась улыбка.
Они прошли по коридору на кухню, где только один повар лениво помешивал половником в кастрюле, а француз Парис, один из слуг Босуэлла, снаряжал мышеловки.
Бесси поставила поднос и попросила повара снова наполнить его, а Босуэлл прошептал некоторые распоряжения на ухо Парису. Потом он взял Бесси за руку и уверенно повел ее к двери башни, примыкавшей к кухне. Очень скоро они оказались в маленькой комнате, которая служила кладовкой. Босуэлл закрыл дверь, прислонился к ней и скрестил руки на груди.
– Парис проследит за тем, чтобы нас не беспокоили, – начал он.
Бесси смотрела на него с побледневшим лицом, но не отшатнулась, когда он потянулся к ней. Боже, ему нужна женщина! Он изнывал от желания, давно не находившего выход.
Он привлек к себе ее маленькое оцепеневшее тело. Она была костлявой, правда, с большими грудями. Босуэлл наклонился и стал целовать ее, почти ожидая, что она заскулит и будет издавать тихие протестующие звуки, которые вскоре прекратятся. Он знал, что она не девственница: Парис был с ней, и повар тоже.
Действительно, сначала она наклонила голову, позволив поцеловать себя в ухо и в шею, но потом повернулась к нему. Формальные требования были соблюдены: теперь она страстно поцеловала его и позволила ему ощупать себя. Даже не спрашивая, она расстегнула корсаж и промурлыкала: «Теперь можете делать, что хотите», выставив перед ним свои арбузные груди, словно на подносе.
Он не слишком хотел целовать ее землистое лицо или возиться с грудями; ему хотелось снять напряжение единственным способом. Она легла на пол и послушно задрала юбки. Теперь он знал, что истории, которые ему рассказывали повар и Парис, – правда. Он расстегнул штаны и взгромоздился на нее, немного стыдясь кратковременности предстоящего занятия, но желая сделать, что нужно, и покончить с этим. Чем скорее он возьмет ее, тем скорее удовлетворит горячий пульсирующий зов своей плоти, которая мучила его, – в том числе из-за его жены!
– Ах, – прошептала она, когда почувствовала его член, и издала ожидаемый вскрик, когда он вошел в нее. – О, милорд Босуэлл, милорд, милорд…
Ее голос становился все громче, и ему пришлось закрыть ей рот ладонью. Но он был слишком занят удовлетворением своей потребности и вскоре перестал обращать внимание на звуки; ему казалось, что он взорвется, если эта изысканная пытка, терзающая его тело, наконец не прекратится. Его движения становились все более сильными. Он чувствовал, что будто пронзает ее изнутри, а потом все-таки пришло долгожданное облегчение, и он застонал от радости.
Но все произошло так быстро, что его дыхание даже не сбилось. Как только волны удовольствия улеглись, он скатился с нее. Все закончилось.
– Это было хорошо, – весело сказал он и потянулся за своими штанами. Бесси по-прежнему лежала на месте и грустно смотрела на него. Он наклонился и одернул юбки, прикрыв ее.
– Вы захотите меня снова, сэр? – нежно спросила она.
Вопрос застиг его врасплох.
– Ну, возможно, – ответил он.
– Я буду рада снова побыть с вами, сэр, – сказала она.
– Почему? – ему стало интересно.
– Вы хорошо знаете, как это делается, – деловито ответила она. – Даже когда так торопитесь. Мне хотелось бы посмотреть, как вы занимаетесь этим, когда у вас больше времени.
Он откинул голову и рассмеялся:
– Я постараюсь удовлетворить твое любопытство.
XII
Босуэлл поднялся среди ночи. Из темницы замка Эрмитаж доносился шум и звуки ударов: она была наполнена Армстронгами, которых он захватил вчера. Он скатал походную постель, потер спину и размял правую руку, проверяя, нет ли растяжений. Лучше бы не было – сегодня ему предстояло много работы.
Нет, вроде бы никаких болезненных ощущений. Он сжал пальцы в кулак. Что за прекрасный денек выдался вчера, когда он прижал к ногтю лэрдов Мэнгертона и Уайтхоуга, этих вороватых ублюдков! Обветшавшие башни не могли спасти их. Теперь они гнили заживо, дожидаясь того дня, когда королева приедет судить их.
Когда приедет королева… О да, он поймает новых разбойников для нее. Сегодня будет еще один прекрасный день, он знал об этом.
Он прошлепал босиком по сырому каменному полу, снял рубашку и погрузил руки в чан с водой, стоявший в углу. Ежась от холода, он поплескал водой на лицо и плечи.
«Это укрепляет характер», – подумал он и насмешливо фыркнул.
По стенам струились тонкие ручейки, и капли воды падали на пол. Здесь, в Эрмитаже, даже внутренние стены поросли тонким мхом.
Босуэлл потянулся за одеждой для верховой езды – льняная рубашка, куртка из стеганой кожи с вшитыми роговыми пластинками для дополнительной защиты, кожаные штаны и сапоги – и стал медленно одеваться, не обращая внимания на холод. Потом он приладил оружие – большой кремневый пистолет, меч и кинжал – и приготовился встретиться с врагами королевы. Королева…
Босуэлл и его люди численностью около ста человек собрались перед колоссальной арочной стеной крепости, которая взмывала в воздух, как портал собора, но казалась такой же темной и угрожающей, что врата преисподней. Лай ищеек, поджарых черных тварей, звучал не менее грозно, чем рев Цербера.
– Ну, ребята! – крикнул Босуэлл. – Нам предстоит очередная славная охота! Сегодня отличный денек!
На самом деле все вокруг было затянуто серой туманной мглой, но это не имело значения.
– Эллиоты! Эллиоты! Мы нападем на укрепленную башню Джока-с-Поляны!
Наступила многозначительная тишина. Джок-с-Поляны слыл одним из самых лихих и безжалостных разбойников, и он еще ни разу не терпел поражения и не попадал в плен.
Босуэлл рассмеялся так громко, как только мог, но массивные, бесчувственные камни цитадели словно впитали звуки его голоса, и он показался слабым.
– Помните стишок:
Они не оставят ни ложки, ни вилки, ни веретена,
Ни щепки, ни нитки, ни сена с гумна;
Сколько ни держи карманы,
Всех обчистит Джок-с-Поляны,
Всех отыщет, всех найдет,
Всех угробит в свой черед.
– Ну разве он не будет для нас хорошим трофеем? – Босуэлл поднял меч и помахал им над головой.
