Джеймс Клавелл - Сёгун
– Эта старая навозная куча! Глупец! – Ябу снова засмеялся. – Ты видел, как он надулся, когда я сказал про геморрой? Ха! Я думал, он взорвется. Самурай? Я больше самурай, чем он! Я ему покажу! Ты не должен рубить, пока я не прикажу.
– Можно мне почтительно поблагодарить вас за такую честь, а также за то, что вы хотели сделать меня своим наследником? Я официально заявляю вам, что честь рода Касиги в моих руках будет в безопасности.
– Если бы я так не думал, не предложил бы этого. – Ябу понизил голос. – Ты прав, что выдал меня Торанаге. На твоем месте я сделал бы то же самое. Хотя все это враки… Это извиняет Торанагу. Он всегда был ревнив к моим боевым успехам, моему пониманию значения ружей и этого корабля. Это все мои идеи.
– Да, господин, я помню.
– Ты спасешь наш род. Ты умен, как старая шелудивая крыса. Ты вернешь обратно Идзу и многое другое – это теперь очень важно – и удержишь это для своих сыновей. Ты понимаешь в ружьях. И в Торанаге…
– Клянусь, что постараюсь, господин.
Глаза Ябу опустились на руку Оми с мечом, отметив, как тот насторожен.
– Думаешь, я нападу на тебя?
– Простите, конечно, я так не думаю, господин.
– Я рад, что ты настороже. Мой отец был похож на тебя. Да, ты очень похож на него. – Не делая резких движений, он отложил оба меча так, что больше не мог их достать. – Вот! Теперь я беззащитен. Несколько минут назад я хотел убить тебя, но теперь – нет. Теперь тебе не нужно меня бояться.
– Вас всегда надо бояться, господин.
Ябу опять захохотал и взял в рот еще травинку, потом отбросил ее в сторону:
– Послушай, Оми-сан. Вот мои последние приказы как главы рода Касиги. Ты возьмешь моего сына к себе в дом и будешь обходиться с ним, как он того заслуживает. Далее: найди достойных мужей для моей жены и наложницы и как следует отблагодари – они хорошо мне служили. О твоем отце, Мидзуно: ему приказываю сразу же совершить сэппуку.
– Могу я потребовать, чтобы он вместо этого обрил голову и стал священником?
– Нет. Он слишком глуп, ты никогда не сможешь доверять ему… Как осмелился он сообщить Торанаге мои секреты! И он всегда будет путаться у тебя под ногами! Что касается твоей матери… – Ябу оскалил зубы. – Я приказываю ей обрить голову, стать монахиней в одном из монастырей за пределами Идзу и провести остаток дней, молясь о будущем рода Касиги. Буддийском или синтоистском. Я предпочитаю синтоистский. Ты согласен на синтоистский?
– Да, господин.
– Хорошо. Так она перестанет, – добавил Ябу со злой радостью, – отвлекать тебя от дел рода Касиги своим постоянным нытьем.
– Это будет сделано.
– Хорошо. Тебе я приказываю отомстить за их ложь про меня – этому Косами и предателям-слугам. Рано или поздно, мне все равно, но ты должен это сделать – до того как умрешь сам.
– Я выполню вашу просьбу.
– Есть что-нибудь еще, что я забыл?
Оми тщательно проверил, не подслушивают ли их.
– А что вы скажете о наследнике? – осторожно спросил он. – Ведь если наследник выйдет против нас на поле битвы, мы проиграем?
– Возьми мушкетный полк, прорвись и убей его, что бы ни говорил Торанага. Яэмон – ваша главная цель.
– Я тоже так думаю. Благодарю вас.
– Но лучше, не дожидаясь этого момента, назначить тайную цену за его голову и предложить ниндзя… или из секты Амиды Тонга.
– Как с ними связаться? – В голосе Оми послышалась дрожь.
– Эта старая ведьма Гёко, мама-сан. Она знает как. Но берегись ее и Амиды. Не пользуйся часто их услугами, Оми-сан. Никогда не обижай ее, всегда защищай. Она знает слишком много секретов и может достать каждого даже с того света. Целый год она была тайной наложницей моего отца… Возможно, даже ее сын – мой сводный брат… Берегись ее – она слишком много знает…
– Но где взять для этого денег?
– Это уж твое дело. Но достань. Где-нибудь, как-нибудь.
– Да, спасибо. Я сделаю.
Ябу наклонился вперед. Оми сразу же подозрительно ощетинился, чуть ли не собираясь выхватить меч из ножен. Ябу был доволен, что даже в таком беззащитном состоянии его все еще боятся.
– Запрячь эту тайну подальше. И слушай, племянник, – будь другом Андзин-сану. Постарайся контролировать корабли, которые он приведет сюда однажды. Торанага не понял настоящей цены Андзин-сана, но он прав, что хочет остаться за горами. Это дает время и ему, и вам. Мы выйдем из-за гор и отправимся в море – и Касиги должны быть там в командирах! Касиги должны выйти в море, стать его хозяевами! Я приказываю тебе это!
– Да, о да! Доверьтесь мне. Это будет!
– Хорошо. Последнее. Никогда не доверяй Торанаге.
Оми серьезно ответил:
– А я и не доверяю, господин. Никогда не доверял и никогда не буду доверять.
– Так! И эти грязные лжецы… Не забывай – с ними надо разделаться! И с Косами. – Ябу вздохнул, успокоившись. – Теперь извини меня – я должен написать свои предсмертные стихи…
Оми встал, отошел подальше, на приличное расстояние, отвесил поклон и удалился еще на двадцать шагов. Здесь он сел и стал ждать.
Торанага с группой охотников рысью ехал вдоль береговой дороги, огибавшей большую бухту. Справа от них море почти вплотную подступало к дороге, берег был низменный, болотистый, с обширными илистыми отмелями. В нескольких ри к северу дорога соединялась с главной веткой Токайдо. В двадцати ри к северу лежало Эдо.
Даймё сопровождали сотня самураев, десять сокольничих, каждый с птицей на перчатке. Судара, в окружении двадцати телохранителей, двигался в авангарде – с ними было три птицы.
– Судара! – окликнул его Торанага, как будто это только что пришло ему в голову. – Остановись у следующего постоялого двора! Я не прочь позавтракать.
Судара махнул рукой, показывая, что понял, и поскакал вперед. К тому времени, когда подъехал Торанага, служанки уже кланялись и улыбались, хозяин со всеми своими людьми суетился вокруг гостей. Телохранители закрыли движение с севера и юга, укрепили знамя.
– Доброе утро, господин, пожалуйте! Что предложить вам перекусить? – Их встретил хозяин. – Благодарю вас за честь, оказанную моему бедному заведению.
– Чаю, пожалуйста, и немного лапши с соевым соусом.
– Да, господин.
Еда, в тонкой миске, подана была мгновенно и приготовлена точно так, как он любил. Хозяина предупредил Судара. Не церемонясь, Торанага присел на корточки на веранде и с удовольствием поглощал простое крестьянское кушанье, наблюдая за дорогой. Постояльцы раскланялись и разошлись по своим делам, гордые тем, что останавливались под одним кровом с таким крупным даймё. Судара обошел посты, удостоверился, что все в порядке.
– А где теперь загонщики? – поинтересовался он у начальника охоты.
– Кто на севере, кто на юге, а сюда, в горы, я дополнительно направил людей. – Старый самурай, с несчастным видом, весь в поту, показал назад, вглубь материка, по направлению к Иокогаме. – Прошу простить меня, нельзя ли спросить у вас, куда собирается поехать дальше наш господин?
– Не имею понятия. Но не делайте сегодня больше таких ошибок.
– Да, господин.
Судара закончил свой обход и вернулся к Торанаге:
– Все в порядке, господин. Что еще сделать для вас?
– Ничего, спасибо. – Торанага покончил с лапшой и допил остатки супа. Потом сказал без всякого выражения: – Ты был прав относительно наследника.
– Прошу меня извинить, я боялся, что могу обидеть вас, сам того не желая.
– Ты был прав. Так почему я должен обидеться? Когда наследник выступит против меня – что ты будешь делать тогда?
– Выполнять ваши приказы.
– Пожалуйста, пришли сюда моего письмоводителя и возвращайся с ним.
Судара повиновался. Каванаби, письмоводитель – одновременно самурай и монах, всегда сопровождавший Торанагу в поездках, – быстро появился вместе со своим дорожным ящичком для бумаги, туши, печатей и кисточек для письма, который он возил с собой в корзине, привязанной к седлу.
– Господин?
– Пиши следующее: «Я, Ёси Торанага-но Миновара, восстанавливаю в правах наследования моего сына, Ёси Судара-но Миновара, с возвращением ему всех званий и доходов».
Судара поклонился:
– Благодарю вас, отец. – Голос его был тверд, но в глубине души он недоумевал: почему все это?
– Поклянись торжественно, что будешь выполнять все мои распоряжения, завещания и беречь мое наследство.
Судара повиновался. Торанага молча ждал, когда Каванаби напишет бумагу, подписал ее и заверил своей печатью – маленьким квадратным кусочком слоновой кости с выгравированным на одном конце его именем. Он прижал печать к почти высохшей красной туши, потом к концу листа рисовой бумаги. Отпечаток получился идеальным.
– Спасибо, Каванаби-сан, датируй его вчерашним числом. Пока все.
– Прошу меня извинить, но потребуется еще пять копий, господин, чтобы ваше решение считалось окончательным: одна – для господина Судары, одна – для Совета регентов, одна – для Дома регистрации, одна – для вашего личного делопроизводства и одна – для архивов.
