Марк Фруткин - Возвращение Фабрицио
Старуха спешно вернулась с распечатанной бутылью темно-зеленой жидкости. Она поднесла горлышко к губам девушки и влила содержимое ей в рот. Элеттра содрогнулась раз, другой, затем вдохнула и приподнялась на локтях, кашляя и отплевываясь, но все же глотая воздух.
Герцогиня прижала голову девушки к своей иссохшей груди.
— Слава Богу! Теперь все будет хорошо. Все хорошо.
Элеттра всхлипывала и дрожала от ужаса.
Вскоре опухоль совсем спала, девушка уснула под заботливым присмотром адвоката дьявола и герцогини.
— Что это было за лекарство? — спросил он.
— Много лет назад его мне дал падре Камбьяти. Настой многих трав: аниса, алтея, кипариса, любистка, кажется, и других. Сказал, оно очень действенное. Помогает от укусов насекомых. — Мечтательно, словно говоря сама с собой, старуха добавила: — Слава Господу, она поправится к свадьбе.
Аркенти оцепенел. Он впервые слышал о предстоящем событии. Адвокат удивился, что Элеттра об этом не упоминала. Адвокат и старая герцогиня молча сидели рядом. Иезуит слушал шум ветра, гадая, какие еще несчастья он может принести.
Церемония обручения
Дженнаро Паскуали. Элеттра попробовала это имя на вкус и выплюнула, сочтя его невкусным. Уже окончательно поправившаяся, она спасалась от жары в тенистом саду с распечатанным письмом в руках и вздыхала. В женихе ей не нравилось ничего, даже имя. Дженнаро Паскуали. Элеттра снова произнесла его с усмешкой. Почему я должна выходить за него замуж? Молодой олух, который ничего не знает. Она с силой прикусила губу и опустила голову. У нее было чувство, будто она оказалась в западне. Но нет, нет!
Элеттру сосватали за Дженнаро много лет назад, когда ей было девять, а ему тринадцать. Перед этим их отцы вели долгие серьезные переговоры через сваху. Все детские годы Элеттра старалась избегать Дженнаро на улицах, подсознательно
ощущая исходящую от него и пока неведомую ей опасность. А быть может, ей просто не нравилась его квадратная голова, торчащие в стороны уши, не нравились его наглость и чванливость, совершенно неподобающие для молодого человека. Он был младшим ребенком и единственным сыном в семье самого богатого купца Кремоны. Отец Элеттры считал, что обеспечил дочери блестящую партию, хотя ему и пришлось изрядно поднапрячься, чтобы собрать приданое, о чем он не раз напоминал девушке. Как-то раз, не обращая внимания на присутствие Элеттры, он объяснил ее матери:
— Понимаете, дорогая, то, что Дженнаро, будучи младшим ребенком, — единственный сын, великое благо. В таких случаях большая часть состояния родителей достается именно младшему ребенку и он один наследует дело.
Герцог отказывался обсуждать свои денежные затруднения. Его жена, впрочем, прекрасно знала о них, и герцог понимал, что лишний разговор об этом вызовет у нее лишь гнев и тревогу. Значительное состояние, унаследованное от отца, за много лет испарилось из-за неурожаев, неудачных вложений, растущих цен. Он считал брак лучшим способом избежать неминуемой нужды. Отец Дженнаро сделал состояние на производстве фланелевой ткани, а также скатертей и салфеток, что оказалось весьма прибыльным делом в городе Кремоне. Конечно же старший Паскуали, как никто другой, сможет ссудить необходимые суммы, чтобы герцог мог снова встать на ноги.
Элеттра вспомнила праздник, который месяц назад устроил отец Дженнаро. Его мать славилась во всей Ломбардии своим умением складывать салфетки. Она знала все двадцать шесть классических форм, хотя Элеттра помнила, что на празднике были представлены только восемь. Салфетки, сложенные в виде Ноева ковчега для местных священников, — стиль, подходящий для духовенства. Само собой, салфетка в форме курицы украшала прибор ее прабабушки, ведь та была самой знатной особой на празднестве. Перед остальными женщинами положили салфетки в форме цыплят, главы обоих семейств получили быков, а мужчины помоложе — медведей, карпов и черепах. Сама Элеттра и еще несколько девушек получили салфетки, сложенные в виде кроликов.
Элеттра тряхнула головой, отгоняя воспоминание, и снова перечитала письмо от отцовского нотариуса. Двадцатью минутами раньше слуга принес его на подносе и оставил на столе. Она прочла его уже раз пять.
Слава Господу, дарующему нам все блага! Как нотариус вашего отца, должен с радостью сообщить, дорогая барышня Элеттра, что сегодня в соборе отец обручил вас с Дженнаро Паскуали, по давней договоренности, достигнутой через сваху. Дженнаро — красивый юноша и держал себя достойно в присутствии самых уважаемых людей Кремоны и ее окрестностей. Все присутствующие выказали необыкновенное удовольствие от церемонии, а когда ваши отцы обменялись рукопожатием после подписания договора о приданом, среди собравшихся прокатилась волна радостных восклицаний. Это превосходное соглашение двух всеми уважаемых семей Кремоны, вполне подобающее их положению. Венчание назначено на двадцать шестой день августа. Господь да благословит вас, вашего отца и мать по этому радостному случаю.
Подписано: Сир Джузеппе Брешани, нотариус.
Элеттра знала, что отсутствие девушки на собственной помолвке — явление общепринятое, но ее по-прежнему терзала обида. И письмо нотариуса было совершенно традиционным по форме. Но девушка лучше Дженнаро ездила верхом, и этим для нее было сказано все.
На церемонию в соборе явились обе семьи. Пришли ее отец и мать, Дженнаро с родителями, ее прабабушка. Все, кроме Элеттры, ей там быть не дозволено. Ей сказали, что соберется человек по пятьдесят гостей с каждой стороны, число, регулируемое законом о роскоши. Как странно думать, что твоей жизнью распоряжаются в твое отсутствие.
Позже, когда Элеттру позвали к ужину, она сказалась больной и осталась в комнате, не желая разделять общее веселье. Девушка то и дело переходила от гнева к отчаянию.
Наконец, когда она откинулась на подушки и на пустой желудок задремала, ей стали являться некие неясные образы. Улыбнувшись про себя, Элеттра с уверенностью и решимостью, порожденными гремучей смесью гнева и страстного желания, принялась составлять план. В своем воображении она сворачивала салфетку так и этак, придавая ей вид то башни, то кареты, то дома, то лодки и, наконец, лошади.
Спор и угроза
Трапеза подошла к концу. В воздухе повисла напряженная тишина.
— Приведи мою дочь, — приказал слуге герцог.
Жена накрыла его руку ладонью:
— Дорогой муж, прошу вас… будьте с ней помягче.
Он кивнул, сделал глоток вина, вытер губы салфеткой и стал ждать. На лбу герцога блестели капли пота. Старая герцогиня со стоическим выражением лица молча сидела на дальнем конце стола. Она изо всех сил старалась не вмешиваться.
— Отец?
— Элеттра. Садись, дочь моя. Нам нужно поговорить.
— Отец, вы знаете, что я чувствую, и все же делаете по-своему. Почему?
Прабабушка взглянула на нее внимательней, пораженная твердостью девушки, гордясь силой ее духа. Старуха улыбнулась про себя.
— Дочь моя, ты как дикая лошадь, неукрощенная и своенравная. — Он поднял перед собой руки ладонями вверх.
— Отец, прошу вас, вы не хуже меня знаете, что Дженнаро Паскуали тупица. Вы действительно хотите выдать свою единственную дочь за дурака? Мне встречались ослы куда умнее его.
По правде сказать, у герцога имелись сомнения в отношении Дженнаро, но было слишком поздно.
— Элеттра, Элеттра! Сколько можно спорить об одном и том же? Я твой отец. Ты должна меня слушаться.
В спор вмешалась мать девушки:
— Милая, он вовсе не такой плохой и никчемный, как ты говоришь. Конечно, со временем… Ты едва его знаешь.
— То, что я видела, отвратительно. Боюсь, все остальное окажется еще хуже.
Герцог побагровел. Он стукнул кулаком по столу, опрокинув пустой стакан.
— Я дал слово и слово мое твердо! Я не могу взять его назад! Ты понимаешь?
Старая герцогиня осторожно наблюдала. Любая другая девушка в такой момент ударилась бы в слезы. Вместо этого взгляд Элеттры стал холодным и суровым, она прошептала:
— Я не могу за него выйти.
— Ты выйдешь за него! Я так велю!
Девушка не повысила голоса:
— Не выйду. Я спрыгну с башни раньше, чем выйду за этого шута.
Мать ахнула, отец потряс головой и заскрипел зубами.
Девушка встала, повернулась к ним спиной и выбежала из комнаты. Жена герцога взяла его руки в свои, пытаясь успокоить. Одновременно она кивнула старой герцогине, чтобы та пошла за праправнучкой и попыталась ее успокоить, а быть может, и уговорить.
Беседа под липами о любви и опасности
На следующий день под небом серым как мрамор старая дама и юная девушка, беседуя, прогуливались рука об руку в саду вдоль вереницы лип. Старая дама с аристократическими манерами и вторая — уже не девушка, но еще и не женщина — склонили друг к другу головы.
