Джорджетт Хейер - Вильгельм Завоеватель
На пороге стоял Вильгельм — нелепая фигура в комнате, источающей запах духов. Увидев глаза герцога, одна из служанок схватилась за руку подруги.
Матильде показалось, что она лишилась дара речи. Её душило непонятное чувство: то ли страх, то ли радость победы. Она видела, что сапоги и плащ герцога были покрыты дорожной пылью, а на бледном лице от усталости обозначились морщины. Её губы тронула еле заметная улыбка.
— Что вам здесь надо, милорд? — наконец воскликнула Джудит.
Голос её дрожал от изумления. Она поднялась и сделала шаг вперёд, глядя то на герцога, то на сестру.
Вильгельм подошёл к Матильде, которая сидела неподвижно, наблюдая за ним. Он нагнулся (Матильде показалось, что он налетел на неё), схватил её за руки так больно, что у неё перехватило дыхание, и резким движением поднял её на ноги.
— Ваше послание дошло до меня в точности, — сказал он. — Я привёз вам свой ответ.
— Господи святый! — вскричала Джудит, сообразившая, что сейчас произойдёт.
Одна из служанок заметила в руке герцога плеть и заплакала.
— Вы не посмеете! — сквозь зубы проговорила Матильда.
— Я посмею, мадам, — возразил Вильгельм.
В первый раз Матильда увидела такую улыбку: её скорее можно было бы назвать оскалом.
— За то же оскорбление, что вы нанесли мне, гордая вдовушка, мужчинам я отрубал руки и ноги.
Вильгельм вытолкнул её на середину комнаты.
— Я пощажу ваши ноги, мадам. Но, видит Бог, бока ваши пострадают!
Служанки, дрожа от страха, забились в угол, пытаясь спрятаться от неминуемого. Кто-то смотрел на всё непонимающими глазами, кто-то всхлипывал от ужаса. Плеть просвистела в воздухе. Всхлипывающая девушка закрыла лицо руками и только вздрагивала каждый раз, когда слышала удар плети.
Леди Джудит сумела совладать с собой. Когда Вильгельм занёс над Матильдой плеть, она проскользнула к двери и что было сил навалилась на неё — так, чтобы никто не мог её открыть. Старшая из служанок, не в силах видеть унижение госпожи, хотела было бежать за помощью, но Джудит остановила её:
— Глупая, ты что, хочешь, чтобы весь двор узнал, что леди Матильду выпороли плетью? Она не поблагодарит тебя, если ты выставишь её раны на обозрение всему миру.
Матильда плакала, но, закусив губу, не позволяла вырваться ни единому стону. Её платье было порвано, а волосы растрепались. Пальцы Вильгельма по-прежнему тисками сжимали её кисть. Наконец его безжалостная хватка ослабела, и ноги Матильды подкосились под последним ударом. Вильгельм отшвырнул плеть и, обхватив Матильду за талию, прижал её к себе.
— Мадам, вы будете презирать меня, — прошептал он, — но, клянусь небом, вы меня никогда не забудете!
Прижав к себе леди ещё крепче, он поддержал её откинутую голову. Прежде чем Матильда успела понять, что сейчас произойдёт, он страстно поцеловал её в полуоткрытые губы. Матильда застонала. Вдруг герцог грубо расхохотался, с силой оттолкнул Матильду и развернулся на каблуках. В полуобморочном состоянии леди упала на пол.
В дверь начали громко стучать. Из коридора доносились возбуждённые голоса.
— Откройте! — приказал герцог.
Джудит с удивлением посмотрела на него, слабо улыбнулась и преклонила колено.
— Да, Вильгельм Нормандский, вы храбрый человек.
Она распахнула дверь. С порога раздались негодующие возгласы, зазвенели мечи. Герцог оскалился и решительно шагнул вперёд. Так хищник готовится к прыжку, увидев жертву. Перед ним все невольно расступились. Вильгельм оглядел их. Он даже не попытался вынуть меч. Наоборот, он миролюбиво сложил руки на груди.
— Ну, господа? — саркастически спросил он. — Что вы желаете?
Люди явно не могли решиться на что-то определённое. Они переглядывались друг с другом, вопрошающе смотрели на Джудит. Джудит засмеялась и сказала:
— Оставьте его, этот орешек вам не по зубам.
— Но леди!.. — начал было один из придворных.
— Леди Матильда! — выпалил другой.
Третий шагнул вперёд, слова застревали у него в горле:
— Милорд! Вы сделали большую ошибку! Ваше высокое положение... Вы...
— Тьфу! — сплюнул Вильгельм.
Он положил руку на плечо этого человека и отодвинул его со своего пути. Было ясно, что ему нет ни до чего дела. Не отдавая отчёта своим действиям, бессознательно подчиняясь властному взгляду герцога, люди расступились перед ним.
Вильгельм ушёл. Рауль не находил себе места, пока не увидел в дверях господина. Он вздохнул с облегчением, но секунду спустя увидел за его спиной разъярённые лица и испугался, не дошло ли дело до мечей. Но, видимо, всё обошлось. Герцог взял уздечку и вскочил в седло. Он заметил, что несколько человек бегут к нему, и неожиданно рассмеялся.
Этого простить было нельзя, даже нормандцу. Двое схватили за уздечку коня герцога, но Рауль обнажил меч.
— Нет, друзья мои, я думаю, не стоит, — проговорил Вильгельм и пришпорил коня. Его по-прежнему забавляло происходящее. Храпя, конь рванулся вперёд, оттолкнув одного из людей графа и лягнув другого. Прежде чем кто-либо смог пошевелиться, герцог был уже далеко. Стук подков по мостовой становился всё глуше и глуше, пока наконец не стих окончательно.
В покоях Матильды девушки пытались поднять госпожу и привести её в чувство. Она недоумевающе смотрела на синяки на запястьях. Служанки были встревожены тем, что она была так молчалива и сосредоточенна. Джудит велела им выйти из комнаты и вопреки протестам закрыла дверь. Вернувшись к Матильде, она села рядом с сестрой.
— Девочка моя, а ведь я тебя предупреждала.
Губы Матильды растянулись в жалкое подобие улыбки:
— Ты жалеешь меня, Джудит?
— Только не я, милая. Ты знала, на что шла.
Матильда выпрямилась, но лицо её исказила гримаса боли.
— Что они сделали с ним?
— Что они могут сделать с таким, как он?
— Ничего, — согласилась Матильда. — Но они могли убить его. Неужели он не подумал об этом?
Матильда подняла руки и снова потрогала синяк. Вдруг её прорвало: уткнувшись в грудь Джудит, она жалобно всхлипнула:
— Мне было так больно, Джудит!
Глава 4
После спешного отъезда герцога в Лилль нормандский двор жил в ожидании. Вести о том, что произошло во Фландрии, просочились и сюда и теперь передавались из уст в уста, приобретая все новые подробности. Однако никто не решался сообщить их самому герцогу. Кое-кто с видом знатока предсказывал, что граф Болдуин пойдёт на Нормандию войной, но предсказания не подтвердились. Никто не знал, что надумал граф, вернувшись в тот роковой день с охоты и застав дочь в синяках и порванном платье, а придворных — в бессильной ярости. Какими бы ни были его чувства, он ни за что не позволил бы им стать причиной вражды, не имея на то более веских оснований. Граф был могущественным правителем и не из разряда трусливых, но у него не было ни малейшего желания вступать в войну с Нормандией.
— Лишь один человек на земле владеет искусством ведения войны. И этот человек — герцог Вильгельм. Этим всё сказано.
Придворные решили, что граф слишком мягко отнёсся к дерзкой выходке герцога. Леди Матильда залечивала ссадины и молчала. Граф Болдуин писал осторожные письма герцогу в Руан и тщательно обдумывал его ответы. Он посчитал разумным сказать своей дочери о том, что она конченая женщина. Матильда испуганно посмотрела на него.
— Какой принц подберёт то, что втоптал в грязь норманн? По-моему, тебе прямая дорога в монастырь.
— Какой принц протянет руку, чтобы взять то, что жаждет норманн?
— Ты не понимаешь, что произошло, девочка моя, — возразил граф. — Норманн больше не вспомнит о тебе.
— Ничего подобного. Он не успокоится, пока я не буду лежать в его постели, — ответила Матильда.
— Об этом ещё рано говорить, — нахмурился граф и на этом закончил разговор.
В Руане решили, что герцог оставил идею жениться на фландрской леди. Однако Ланфранк всё ещё не был отозван из Рима. Архиепископ Може долго размышлял над этим в своём дворце, отправляя в рот сладкое печенье. В конце концов он решил написать брату Аркесу. Тот был практически пленником в своём замке, так как рядом стоял гарнизон герцога. Може мог только догадываться о намерениях герцога, но он знал о твёрдости воли Вильгельма.
По дороге домой герцог проговорил с беспощадностью в голосе:
— Она ещё будет моей, но, видит Бог, ей придётся несладко!
— Если вы так считаете, — резко возразил Рауль, — то не лучше ли было бы выбрать в невесты ту, кого вы полюбите, а леди Матильду оставить в покое?
