Мария Корелли - Варавва. Повесть времен Христа
— Я не знаю, кто ты, — сказал он, — но твои слова смелы, ко мне ты более чем великодушен. Располагай мной в любом деле.
Мельхиор дружески улыбнулся.
— Я не нуждаюсь в помощниках. Я сам себе служу уже много лет и не находил более верного и преданного наперсника… Все же, чтобы удовлетворить твою щепетильность, я принимаю твое предложение.
Облегчение, граничащее с радостью, отразилось на темном лице Вараввы.
— Благодарю тебя, — сказал он просто. — Могу ли я что-нибудь сделать для тебя в городе?
— Ты можешь принести мне вести, — ответил Мельхиор и продолжал загадочно:
— Скоро случится нечто очень важное… Но если ты пойдешь к могиле Назорея, не затевай ссоры со стражей, чтобы тебя не обвинили в намерении украсть Тело Распятого. Священники трясутся от страха, ибо Назорей поклялся, что на третий день, то есть завтра, запомни — завтра, Он воскреснет!
Варавва воскликнул:
— Ты повторяешь безумное предположение Воскреснуть, восстать из могилы? Невозможно! Мельхиор сказал убежденно:
— Если смерть — уничтожение, тогда это невозможно. Но если смерть — продолжение жизни, то это свершится!
Глава VII
Слова Мельхиора еще звучали в ушах, когда Варавва шел по улице, стараясь сосредоточиться. Но это ему не удавалось. В голове был какой-то туман, и он не мог дать себе отчета во всем, что произошло с ним в последнее время. Целая вечность, казалось, прошла с того утра, когда его освободили, а Назорея приговорили к смертной казни. Он безумно верил Юдифи Искариот и любил ее, как любят только раз в жизни. Теперь он знал ее порочность и лживость и хотя все еще любил, но этой любви, скорее страсти, он смутно стыдился. Вор, убийца чего-то стыдился? С каких это пор? Как увидел Назорея… Это было странно. Варавва напрягал всю свою волю, стараясь понять, каким волшебством обладал Человек, близость Которого, несмотря на то что Его распяли и Он умер, все еще ощущалась. Таинственная близость, от которой всякий грех становился ненавистным, противным.
Вздыхая и сердясь на себя, что не может разобраться в своих чувствах, Варавва вспомнил первоначальное намерение и направился к дому Искариотов. Там он с ужасом узнал о внезапном исчезновении Юдифи.
— Я ее найду, Я не успокоюсь, пока не отыщу ее, где бы она ни была, — сказал Варавва, и слугу поразило выражение отчаянной решимости в его лице.
Перепуганный слуга подумал, что, похоже, сегодня все посходили с ума, и Варавва в особенности.
А тот шел, спотыкаясь и ничего не видя перед собой, кроме Юдифи, какой она была накануне вечером.
— Куда она могла деться? — размышлял он. — Может быть, сбежала к Каиафе?
Дворец первосвященника был близко, но его скрывали высокие пальмы и густолиственные смоковницы за высокой оградой сада, в который никто посторонний проникнуть не мог. Нельзя было н надеяться незаметно пройти в дом, а явиться туда открыто Варавва не решался. Жилище первосвященника было для него неприступной крепостью.
Вдруг Варавва увидел знакомую фигуру в бедном, грубом платье. Светлые волосы обрамляли печальное, нежное лицо шедшей навстречу женщины. Это была Мария Магдалина. Ее удивительная, тихая красота так не вязалась с ее репутацией, что взволнованный Варавва воскликнул:
— О женщина! Зачем твоя красота осквернена позором! Лучше умереть, чем жить так, как ты живешь!
Она подняла на него прекрасные, грустные глаза, в которых стояли слезы.
— Друг, Магдалина умерла! К ногам Господа сложила она свою прежнюю жизнь со всеми грехами. Перед тобой Мария, прощенная Христом. "Иди, — сказал
Он, — и не греши больше!" Как же можно нарушить столь высокий приказ? Можно ли, увидев свет, вернуться во мрак?
Варавва вспыхнул. Мария смотрела на него кроткими, сияющими глазами, проникающими в душу.
— Я узнала тебя. Ты Варавва, которого освободил народ и который вместе с народом смотрел, как распинали Учителя. У тебя должно быть много причин для радости, а ты печален. Почему? Поделись со мной своим горем…
Неожиданно для себя самого Варавве вдруг захотелось рассказать все, что тревожило его.
— Я знаю эту красивую, гордую девушку, — сказала Мария, внимательно выслушав рассказ об исчезнувшей Юдифи. — Проходя однажды мимо, она с отвращением отшатнулась, боясь случайно коснуться меня и этим оскверниться. Наверное, она очень благочестивая, если так свято соблюдает фарисейские установления…
Эти слова глубоко ранили Варавву.
— Не хочу лгать тебе, Мария. Юдифь не такая, как ты думаешь. Она одержима таким же демоном, какой прежде был и в тебе.
Глаза Марии выражали сочувствие.
— Как она несчастна! Мне жаль ее. Если я встречу Юдифь или что-нибудь о ней услышу, я дам знать. Где найти тебя?
Варавва сказал, в какой гостинице остановился Мельхиор.
Кивнув на прощание, Мария ушла. А Варавва подумал, что Юдифь может быть в Гефсимании, у того места, где умер ее брат, и он поспешил туда.
Глава VIII
Легкий ветерок пробегал по густой листве, прозрачный ручей тихо журчал в овраге, по склонам которого росли старые маслины. В этом месте вчера ночью нашли Иуду. Со страхом и в предчувствии нового несчастья Варавва раздвинул низкие ветви, но никого не увидев, двинулся дальше. Пройдя через калитку, он очутился в плотной тени раскидистых пальм, за толстые стволы которых цеплялись ползучие дикие розы. Варавва тихо шел по едва приметным тропинкам и слово за словом вспоминал все, что рассказывал Петр про последнюю ночь, проведенную Учителем в саду Гефсимании.
Здесь, возле пышных колючих роз, Он на коленях скорбел и плакал о людях такими горючими слезами, которых не пролить глазам смертного.
Присутствие в саду показалось Варавве почти святотатством, и он повернул назад. Мысль о сущности Назорея не давала покоя. Кто Он? Почему Его Дух витает повсюду, наполняя вселенную? Почему Его никак не удавалось забыть? Да, Он Учитель новой веры, но и прежде были проповедники новых идей и сколько их еще явится миру… Он необыкновенно красив и мужествен, но мало ли людей обладают такими качествами… Он был добр, сострадателен, лечил больных, утешал страждущих… Может быть, в этом Его Божественность — в Его бескорыстной, преданной, неизменной любви, не требующей ничего для Себя, но дающей людям все?
Варавва был неспособен понять духовную сторону жизни. Он видел лишь то, что лежит на поверхности. Его озадачивало, что то ли египтянин, то ли грек так беспрекословно соглашался с тем, что Иисус Назорей — Бог. Почему Мельхиор этому верит?
— Я должен все узнать про Него, — решил Варавва. — Как только отыщется Юдифь, я пойду в Назарет и узнаю всю правду.
Так размышляя, он пришел к склепу, вызывающему столько любопытства в народе. Варавву поразила многочисленность палаток стражников. Это была настоящая круговая линия обороны.
Когда Варавва хотел подойти ближе, путь ему преградил воин с копьем наизготовку. Варавва учтиво объяснил цель своего прихода — он ищет девушку.
Воин пристально посмотрел на него и воскликнул:
— Эге, Варавва, тебя и не узнать, ты разодет, как фарисей! Мы же с тобой знакомы — я приходил за тобой в тюрьму. Еще нет и двух дней, как ты на свободе, а уже ищешь женщину!
Варавва упредил скабрезные намеки солдата.
— Я ищу дочь Искариота, чей сын повесился, предав Иисуса из Назарета. Девушка от горя, наверно, лишилась разума и блуждает где-то.
— Печальная история, — сказал римлянин с ноткой сочувствия в голосе. — Но все-таки не советую тебе оставаться здесь. Всех прохожих подозревают в том, что они пришли украсть тело Назорея, а у тебя репутация ловкого вора.
Стражник рассмеялся.
— Зачем эта пустая трата времени? — Варавва махнул рукой в сторону белых палаток. — Какой здравый человек может ждать, что мертвый воскреснет?
— Ты не понимаешь, в чем тут дело, — ответил воин. — Каиафа не такой глупец, чтобы поверить в воскресение мертвых. Стража поставлена исключительно для живых — ученики Назорея бродят где-то рядом и, верно, мечтают украсть тело своего Учителя, чтобы подтвердить Его предсказания. Но они не смогут проникнуть в склеп, и если покойник захочет вернуться к жизни, Ему нужно собственными силами разверзнуть скалу…
— Это действительно было бы чудом, — пробормотал Варавва.
— Этого не произойдет, — заверил римлянин. — Завтра, слава богам, стражу снимут и ты сможешь ходить здесь сколько угодно, но сейчас уходи — скоро придет наш сотник, а он шуток не любит.
— Я повинуюсь, — сказал Варавва.
Воин возобновил свое медленное топтание на порученном для охраны участке, а Варавва пошел по дороге в город. Но он намеревался вернуться. Неподалеку от склепа он приметил углубление, похожее на нору большого зверя, достаточно глубокое, чтобы скрыть человека от постороннего глаза. Смелая мысль спрятаться тут ночью пришла Варавве. «Если свершится чудо, — думал он, — я буду свидетелем. Если же ученики Назорея придут украсть тело, я увижу борьбу между ними и римской стражей. Непременно вернусь сюда, что бы ни случилось. Эта ночь слишком знаменательна, чтобы ее проспать».
