Марина Александрова - Кольцо странника
И ушла. После этого Всеславу уж кусок в горло не пошел. Медленно встал из-за стола – словно гора на плечи навалилась, и пошел к себе.
Что делать, он не знал. Бежать, как хозяйка советовала? Так ведь стыдно, стыдно! Задружился с людьми, речи их слушал, и соглашался даже, и сам даже начал думать, как они, а теперь в беде покинуть? А с другой стороны – вдруг они и правда черное дело задумали? Как тогда быть?
Размышлял Всеслав недолго. Порешил – чтоб самого себя не стыдиться, идти выручать друзей, все сказать, что о них узнал. Оставалось узнать только, куда увели их, и обдумать, как следует, что перед судьями говорить. Но и этого не успел Всеслав сделать – в дверь постучали...
... В темном, зловонном подземелье со стен сочилась вода. То и дело пробегали крысы, задевали хвостами ноги – жирные, откормленные. «Что ж они жрут в этой темнице?» – размышлял Всеслав. Одну он только что убил сапогом, и теперь готовился к новой атаке.
Странно, но с того момента, как стражники проводили Всеслава в эту сырую, смрадную тюрьму, он успокоился душой. Вот и само все решилось – не надо думать, решать, выбирать.
Теперь все просто и ясно, теперь нужно просто спасти свою жизнь и жизнь своих друзей – если они, конечно, невиновны. Всеслав думал, что поймет это, как только увидит их вновь, ему почему-то казалось, что сможет прочесть по их лицам, по глазам, есть на них грех или нет, и убедит судей в том, что увидел.
Задумавшись об этом, он начал мерить широкими шагами свою темницу, порой поскальзываясь на мокром полу и судорожно вздыхая.
Когда, по его подсчетам, наступила ночь, он примостился кое-как на охапке соломы – слава Богу, чистой и свежей – и, помолившись, заснул спокойно, словно в собственной постели.
– Эй ты, вставай!
Грубый окрик над головой и пинок заставил Всеслава вздрогнуть. Над ним стоял стражник. Всеслав засуетился, сделал вид, что собирается уж, чтобы пойти – но что ему было собирать? Только подняться. И он пошел впереди стражника.
Стены обширной залы обтянуты были черным сукном, черным был покрыт длинный стол, за которым сидело трое мужчин в черных же одеждах. «Судьи», – понял Всеслав.
– Кто вы и откуда? – спросил один из них.
Всеслав откашлялся и бодро начал:
– Я из русской земли, зовут меня Всеслав по прозванию Тихонов.
– Зачем прибыли в Византию? – последовал новый вопрос.
– Был привезен, как невольник, но мне помогли выкупиться из плена.
– Проверить, – кинул человек в черном какому-то мужчине, сидящему за отдельным столом. Тот писал что-то, склонившись, но, услышав приказ, встал и удалился.
Задав еще несколько пустячных вопросов, судья выпрямился и прямо глянул на Всеслава.
– Вас обвиняют в том, что вы еретик, в том, что вы веруете и учите несообразно с верованием и учением святой церкви!
– Кто, я? – обомлел Всеслав и от удивления чуть не перешел на русский. – Да кто ж на меня такой поклеп возвел?
– взревел он.
– Нам все известно, – равнодушно сказал судья. – Ваши соучастники не выдержали допроса с пристрастием и выдали вас. Хотите ли вы сей же час раскаяться в своих прегрешениях и понести заслуженную вами кару? Учитывая ваше раскаянье и добровольное признание, мы готовы смягчить ее, насколько будет возможно...
– Да не в чем мне признаваться! – вскричал Всеслав, с каким-то отчаянным удивлением глядя на судью. – Я верую во все то, во что должен веровать христианин!
– Эти хитрости нам знакомы. Вы думаете, что христианин должен веровать в то, во что веруют члены вашей секты? Но мы теряем время в подобных разговорах. Итак, вы отказываетесь от чистосердечного признания и продолжаете упорствовать в своих заблуждениях? Предупреждаю вас, что в таком случае мы вынуждены будем применить допрос с пристрастием...
Всеслав уже довольно изучил здешний язык, чтобы почти все понимать и самому свободно изъясняться, но что такое допрос с пристрастием – он не понимал и понимать не мог. Только когда, последовав взглядом за указующей рукой судьи, он увидел разложенные на полу орудия, назначение которых он сразу с ужасом угадал, – только тогда он понял, что ему предстоит.
Но, вопреки его мрачным ожиданием, никто на него не набросился и терзать не начал. Напротив – судья, которого Всеслав положил уже считать своим главным мучителем, что-то тихо сказал, и двое других покинули комнату. Отослав своих собратьев, судья сам встал из-за стола и приблизился к Всеславу.
– Ваша твердость делает вам честь, – сказал он, улыбаясь, и выглядело это так, как если бы улыбнулась ожившая виселица. – Обычно еретики в предчувствии пыток проявляют малодушие, начинают молить о пощаде, рыдать...
– Я не знаю за собой вины, оттого тверд духом, – отвечал Всеслав.
– Вы отважны, юноша. Но подумайте, что ждет вас? Вряд ли вы даже можете вообразить те пытки, которым мы подвергаем еретиков, упорствующих в своих заблуждениях. Испытание водой и огнем, дыба, кнут... Но даже если вы решите порадовать своего повелителя храбростью – после смерти вас неизбежно ждут адские муки – без конца, без пощады, без надежды, до самого Страшного Суда!
– Повторяю, я невиновен, – устало сказал Всеслав.
– Но вы знаете, кто мог бы подвести вас под обвинение в ереси? Вы сами понимаете, что попали сюда не напрасно – когда за вами пришли стражники, вы даже не стали сопротивляться и не выказали ни малейшего удивления!
– Да... – понурился Всеслав. – Накануне стражники забрали двух людей, с которыми я познакомился в этом постоялом дворе.
– Вы говорили с ними? – быстро спросил судья.
– Не раз, – ответил Всеслав.
– Вы были дружны?
– Один из них был старец, другой – юный отрок. Оба они не годились мне в друзья, но мы порой трапезовали вместе и вели беседы...
– О чем?
Всеслав замялся.
– Вот видите, юноша, если бы в этих беседах не было ничего вредоносного, вы бы не замедлили раскрыть мне их сущность.
Но ваше замешательство говорит мне, что ересь отравила и вашу молодую душу, что негодяи привлекли вас на свою сторону и, быть может, желали сделать орудием в своих руках! Вы еще так молоды, судьба забросила вас на чужбину, вам не с кем посоветоваться и некому довериться. Не будьте самонадеянны, расскажите мне все, что знаете об этих людях.
Всеслав заколебался. Что, если они и в самом деле преступники, еретики? Замышляли убить патриарха? Вспомнились горячие гневные речь Варфоломея, его сверкающие глаза...
– Я вижу ваши колебания, – сказал судья. – Пожалуй, вам следует поразмыслить некоторое время, – и хлопнул в ладоши.
Явившийся страж проводил узника обратно в темницу. Едва за ним захлопнулась тяжелая дверь, едва заскрипел в скважине ключ, Всеслав пал на колени и обратил к небу свои мольбы.
– Научи меня, Господи, научи! Наставь на путь истинный, открой глаза мои! – шептал он.
Но небеса молчали, и светлый ангел не сошел к нему, чтобы подать добрый совет. И тогда Всеслав решился – сказать судье всю правду, и будь что будет. В самом деле, если его знакомцы неповинны в ереси, в намерении убить патриарха – им ничем не сможет повредить его свидетельство. Но если они виновны – слова Всеслава станут доказательством их греховных замыслов, и помешают привести его в исполнение.
«Сказать правду никогда не постыдно»,б – так размышлял Всеслав.
Наутро, будучи вызван в уже знакомый ему черный зал, он рассказал без утайки о том, что слышал от Варфоломея и от его спутника, отрока Георгия. На этот раз он говорил с одним вчерашним судьей, и тот, кажется, был доволен до крайности – улыбался, поощрял Всеслава кивками, потирал ладони.
– Вот теперь я вами доволен, – сказал он, когда Всеслав замолчал. – Вы очень помогли святой церкви в борьбе с врагами ее и злоумышленниками. За это вам щедро воздастся в небесах, да и мы обещаем вам не оставить вас своим покровительством. Но нам нужно еще кое-что...
– Что? – насторожился Всеслав, почуяв недоброе.
– О, пустяк! Все, что вы теперь сказали, – очень хорошо, очень помогло нам. Вам осталось только прибавить к своим показаниям несколько слов – о том, что в приватной беседе Варфоломей выказывал кровожадные намерения по отношению ко многим служителям святой церкви, угрожал смертью патриарху, и...
– Так ведь этого не было! – воскликнул Всеслав.
– Ну, а быть может, было, да вы как-нибудь пропустили по недомыслию?
– Да как это пропустил! – загорячился Всеслав, но тут же умолк, взглянув в лицо судье. Тот уже не улыбался, благодушие сошло с его лица. Глаза горели мрачным огнем, злая улыбка кривила тонкие губы... Только в эту минуту Всеслав осознал, что и жизнь и смерть его находятся в руках этого безжалостного человека, и приумолк. Судья тем временем подошел к столу, и, взяв песочные часы, перевернул их. Песок с едва слышным шелестом устремился в нижний сосуд.
– Когда весь песок пересыплется, – торжественно изрек судья, – вы должны будете принять решение. Поторопитесь, иначе я вынужден буду...
