Пропажа государственной важности - Монт Алекс

— Но как вы намереваетесь выехать в Париж, не имея паспорта? — завладев ее расположением, спросил в лоб Сергей.

— Паспорт у меня будет, не тревожьтесь! — без тени сомнения заявила она и спрятала в ридикюле камень.

— Мои поздравления, мадам герцогиня. Ваше высочество! — подыграл ей Чаров и почтительно приложился к ее ручке. Он явственно увидел, что сказанное пришлось ей по сердцу.

— Скоро всем так придется титуловать меня [44] и даже тем, кто этого вовсе не желает, — со злорадным блеском в глазах, победно провозгласила Акинфиева, пытаясь незаметно отодвинуть оставленный на каминной полке и закрывавший текст письма конверт.

— Не смею вас более задерживать, — заметив ее движение, Чаров проворно забрал письмо и с милой улыбкой удалился.

У него было возникла шальная мысль — спуститься к Горчакову и сообщить князю, что расследование успешно продвигается, и он вот-вот назовет ему имя виновного в пропаже пакета. Но уже на лестнице он передумал: «Оценить реакцию министра было бы полезно, однако…, — напряженно размышлял он, — вдруг она не шантажировала его и пакета государева не брала, а иным известным ей путем выманила у старика паспорт для себя? Только спалюсь понапрасну. Палицына нужно на днях прижать, а там, глядишь, и по Авдотье что-нибудь да вытанцуется».

Глава 24. Похищение бриллиантов и новые обстоятельства

Отобедав в трактире, он приехал в Мариинский дворец, сказав стоявшему в карауле казаку, что желает осмотреть интерьеры. Некоторые залы резиденции великой княгини были отведены, по ее настоянию, для открытого посещения публики, и его легко пропустили, предупредив, что в пять часов дворец закроют для свободного доступа. Столкнувшись в вестибюле с комендантом, он решил поменять цель визита. С улыбкой выслушав экспансивно размахивавшего портфелем чудака, комендант провел его служебным коридором к управляющему.

— Ея императорское высочество изволит пребывать с младшими детьми в Сергиевке [45] и прямо из Петергофа отбудет по железной дороге за границу.

— Стало быть, мне следует немедля туда податься.

— Ежели хотите застать ея императорское высочество, — исполненный собственной значимостью, важно ответствовал управляющий.

— В таком разе, позвольте откланяться. Провожать меня излишне, я найду дорогу, — предупредил его желание Чаров и вышел в коридор.

Проследовав анфиладой пустовавших комнат, он вновь оказался в Главном вестибюле, где в ту минуту не было ни души. Лишь чья-то высокая фигура в мундире генерал-адъютанта мелькнула на устроенной слева лестнице [46], исчезнув в покоях второго этажа. «Это же граф Строганов!» — пронеслось в его голове. Поднявшись вслед за ним, он прошел в ротонду и, толкнув одну из дверей, попал в смежную с комнатами герцога галерею.

Смотревший на Исаакиевскую площадь кабинет его высочества был, ожидаемо, заперт. Открыв дверь, он вновь вложил в замок ключ, и один раз повернув его, подошел к массивному палисандровому бюро, стоявшему в оконном простенке, по краям которого высились средневековые немецкие алебарды и турецкие абордажные топоры. Нажав ногой на едва различимую, растворившуюся в паркетном рисунке, педаль, он открыл крышку и, подобрав ключ к верхнему ящику, выдвинул его на расстояние локтя. Заветный ларец слоновой кости сверкнул серебряной окантовкой. Бережно взяв ларец в руки, он встряхнул его. Внутри тяжело звякнуло. Опустив в портфель сокровища, он запер осиротевший ящик и, вернув на место крышку бюро, вернулся к двери.

Приближавшиеся шаги заставили его насторожиться. Поспешно вытащив из замочной скважины ключ, он спрятался за опущенной драпировкой. Щелкнул замок, и в кабинете герцога появился дворецкий. Насвистывая мелодии Оффенбаха, он закрыл форточки и, опустив, остававшиеся поднятыми, драпировки, удалился с безмятежным видом. «Уф!» — вытер выступивший пот Чаров и выбрался из укрытия. Когда скрип половиц затих, он бесшумно отпер замок и, оказавшись по ту сторону двери, также тихо ее запер. Осторожно двигаясь галерее, он увидел гасивших свечи слуг. Установив лестницу, они поочередно поднимались к люстре и, сделав дело, передвигали ее к следующей. Проклиная медлительность прислуги, количество люстр и несметное число в них горевших свечей, он едва дождался окончания церемонии. Убедившись, что путь открыт, он спустился в служебный коридор и, пройдя знакомой анфиладой, покинул дворец воротами для прислуги. Благо неохраняемый вход по Новому переулку запирался лишь на ночь.

Нечаев выполнил задание Палицына и подобрал ему нужных людей. Один был спецом по морским минам и прекрасно разбирался в системах Нобеля и Якоби, другой оказался не менее сведущим в изготовлении адских машин, как и в идеях Бакунина. Кондратий Матвеевич повстречался с обоими. Опасаясь раскрыть свое инкогнито, он использовал грим и чужое имя, что, однако, не помешало Шнырю вычислить его.

— Бурную деятельность развел твой подопечный! — заметил Чаров и с благодарностью посмотрел на тайного агента.

— Студентиков я тех срисовал, будьте покойны, они допреж наблюдаемого из квартиры учителя подались. Один минут за пять, а другой, аккурат, за минуту вышел.

— Раз уж ты за расследование взялся, будь любезен до конца его и довесть, — пошутил с улыбкой Сергей. — Завтра за оной квартирой присмотришь, а если ее хозяин куда идти или ехать вознамерится, за ним походишь. Эх! Жаль, что ты у меня один такой. Надо бы и за теми субчиками проследить.

— Ежели, кто из них завтра на 7-й линии объявится, могу до дому того и довесть.

— Сделай милость, ну а я за наградой тебе похлопочу, да и аттестацию наилучшую выдам. Яков Петрович доволен будет. А это покамест от меня прими, — аки дорогого гостя проводив агента до двери, сунул Шнырю деньги Чаров.

Тем же вечером он получил записку от Блока: «Личность убитого установлена. Как мы и предполагали, это студент Технологического института Барсков Платон Федорович, от роду двадцати лет. Как показала квартирная хозяйка, опознавшая тело, в день убийства ее постоялец ушел спозаранку и больше, по понятным причинам, домой не возвращался. Коли желаете знать подробности, приезжайте завтра в отделение, или сегодня ко мне на квартиру. Нынче я долго спать не лягу».

— Значит, за Барсковым приезжала коляска и увезла несчастного на свидание с роком?

— Если за рок принимать молодых людей, бывших в коляске, тогда вы правы, господин Чаров.

— Полагаете, те тоже студенты?

— На шум подъезжавшего экипажа хозяйка квартиры выглянула в окно и увидала всю троицу. По ее описанию, сидевшие в ландо молодые люди вполне подпадают под студентов. Да и извозчик так их характеризует.

— Вы нашли и допросили извозчика?! — Чаров изумился его прыткости.

— Подобных четырехместных ландо не так уж и много, а узнать, какое из них таскалось с раннего утра на Гороховую и моталось в Лигово не составило большого труда.

— А откуда взялась та троица?

— С Васильевского. Они наняли экипаж возле Андреевского рынка и отбыли за Барсковым на Гороховую, после чего все отправились в Лигово. Против железнодорожного вокзала они отпустили ваньку. На его вопрос: «Когда господа изволят возвертаться?» — один, темно-русый с горящими, как уголья глазами, ответил, что ожидать их не нужно, они, дескать, опосля сами поездом в город вернутся.

— Он запомнил их приметы?

— Лучше других описал того, с огненным взглядом, но и остатних портреты предоставил.

— Возле Андреевских рядов, стало быть, они извозчика взяли?

— Аккурат по 6-й линии, — пояснил Блок.

«Совсем рядом с местом, где живет тот молодой учитель Закона Божия, с которым ведет дела Палицын», — подумал Сергей и перевел разговор на Кавендиша.

— А что нового ваш Ермилов рассказывает? — напомнил о ходившем за англичанином филере Чаров.