Александр Соколов - Испытание Раисы
— Сходишь позже!
— Позже я умру! — проворчал больной. — Я иду покаяться! Вылечи меня, мать, поскорее!
— Я сделаю все, что могу, — ответила молодая женщина странному пациенту и, дав ему некоторые наставления, вышла.
С этого дня маленькая босоногая посланная часто прибегала за Раисой.
Вначале Раиса навещала старика просто по своей доброте, но потом заметила, что рассказы его стали интересовать ее…
Тихон знал родителей Валериана и рассказывал ей про них тысячу неизвестных для Раисы мелочей.
Потом у нее появилась мысль заставить его рассказать про умершего Марсова, но первая ее попытка не увенчалась успехом.
— Марсов? — спросил старик, и нервная дрожь пробежала по его телу. — Покойный барин Марсов? Да успокоит Господь душу этого бедного барина! Матушка, как я тебя прошу-то! Вылечи меня, чтобы я пошел на богомолье!.. Вылечи меня, не то Бог не помилует такого грешника, как я!
Напоминание ли о Марсове или перелом болезни к худшему подействовали на старика, только в последующие дни Тихон чувствовал себя так плохо, что Раиса думала, что он умрет. Из осторожности она не возобновляла разговора о Марсове, оберегая от волнения слабые силы старика.
Терпение ее было вознаграждено: через несколько дней Тихону стало лучше.
Был конец мая…
Соловьи распевали по вечерам в роще среди свежей зелени и цветущих кустов.
В один из таких благоухающих вечеров Раиса получила письмо и — удивление! — адрес был написан рукой Валериана.
Фаддей, подавая письмо на серебряном подносе, дрожал… Сама Раиса изменилась в лице, прочитав свое имя на конверте…
Она некоторое время рассматривала красную сургучную печать: это был оттиск посланной ею печатки.
Фаддей незаметно вышел.
Оставшись одна, Раиса взглянула на портрет графини, и ей показалось, что он глядел на нее ласково и ободряюще.
Раиса решительно сломала печать и вынула сложенный пополам лист.
Это действительно был почерк ее мужа. Она провела рукой по глазам и прочла:
«Сударыня!
Сестра Елена уведомила меня о вашем участии к ее сыну и об оказанной вами услуге. Подчиняясь ее желанию, прошу вас принять благодарность за все сделанное вами! Примите также выражение благодарности за ваши исправные посылки и заботы об имениях, принадлежащих вам, память о которых будет мне постоянно дорога.
Валериан Грецки».
И только!..
Письмо выпало из рук Раисы…
Только это письмо, вежливое, холодное, пренебрежительное, почти дерзкое было наградой за труды и заботы Раисы в течение пятнадцати месяцев тяжких испытаний! Наградой за тайную любовь, за пролитые слезы!.. К чему служит ее жертва, принесенная неблагодарному? Ее любовь, соединенная с глубокой нежностью, беспрестанно держала сердце Раисы в далекой Сибири…
Долго слезы молодой женщины падали на письмо, пропитанное ароматом подушечек, присланных Раисой вместе с бельем…
Однако портрет свекрови все еще улыбался ей… Раиса встала и подошла к окну… Солнце садилось позади деревьев точно так же, как и в первый день ее приезда. Тот же аромат зелени и весенних цветов!
Грусть Раисы перешла в отчаяние.
Целый год и так мало успеха!.. Если так будет продолжаться, сколько потребуется лет безмолвной преданности, чтобы смягчить гнев Валериана?.. Когда узнает она, кто совершил насилие, воспоминание о котором жгло ее, как каленым железом?!
— Никогда, никогда! — с отчаянием воскликнула молодая женщина. — Он сам сказал: «Никогда!»
Фаддей тихо вошел в комнату под предлогом предложить чаю. Он безмолвно стал у дверей. Раиса повернулась к нему с опечаленным лицом, залитым слезами, и с письмом в руке.
— Значит, барин уже не так сердит на вас, если написал, — заметил Фаддей так скромно, что слова его нельзя было признать навязчивыми и неуместными.
— Он все еще сердит, — вздохнула Раиса, — но Богу известно, что я не желаю ему зла!
— Если он вам пишет, то он не сердит, — продолжал Фаддей с прежней скромностью. — Грецки все таковы, сударыня! Это не упрямство, смею сказать, это…
— Гордость! — докончила Раиса.
Фаддей молча кивнул головой.
— Барин, должно быть, был очень доволен тем, что написала ему Марсова, если решился отвечать! Он ведь не благодарил ни за деньги, ни за остальное…
Раиса внимательно слушала старого слугу.
— Ты думаешь, что он был доволен? — спросила она, помолчав.
— Я уверен, что в душе он вам благодарен, но не желает этого высказать! Впрочем, Господь велик, а жизнь долга! Мне думается, что веселые дни еще вернутся! Слышали вы, что скоро будет свадьба в царской фамилии?
— Да, — ответила Раиса, побледнев.
— Петербургские господа и барыни пошевелятся немного, и я думаю, что наши сосланные получат помилование.
При мысли о возвращении Валериана радость и ужас одновременно охватили Раису. Если он вернется, то, по всей вероятности, с проклятием к ней, своей жене…
Если же терпение и преданность Раисы обезоружат его, то могут сбыться предсказания Фаддея и веселые дни вернутся…
Раиса, спустившись в сад, вошла в тень березок, расположенных посреди парка. Вечером шел дождь. Белые кисти двойных цветов боярышника, окаймлявшего дорожки, склонялись к земле и, роняя редкие капельки дождя, производили легкий, приятный шум. Два соловья перекликались вдали, и их увлекательное пение унесло Раису далеко от мира слез…
Долго ходила она, слушая их пение… Капли дождя падали на ее лицо, но она ничего не замечала, вдыхая запах свежей зелени и все более воодушевляясь мечтами.
«Нет, ничего еще не потеряно», — думала она. Прошлый год служил преградой всему! Теперь она имеет друга в лице своей свояченицы, союзника в старом Фаддее… Валериан написал ей…
«Это, положим, был лишь знак простой вежливости, но все-таки это был первый шаг к переписке. Она может отвечать… О, если бы она смела, как бы она ответила!..»
Гуляя под деревьями, Раиса мечтала о письме к своему мужу, и вот ее мечты:
«Вы правы, презирая меня, так как я сделала вам столько зла, сколько в состоянии принести женщина мужчине, но вместе с тем я желаю вам только добра! С тех пор, как получила ваше кольцо, и в особенности с тех пор, как я потеряла отца, я думаю только о вас! Ваше счастье мне в тысячу раз дороже моего собственного.
Если я нужна вам, я готова быть вашей рабой, вашей преданной служанкой! Если же вы все равно не хотите меня, я уйду с вашей дороги, пожелав вам от души счастья!»
Вот в таком роде хотелось бы Раисе написать тому, кто числился ее мужем, но… увы! Это были лишь мечты…
35
Так прошло еще немного времени, которое в заботах о благополучии «низшей братии» проходило незаметно для Раисы.
Однажды она была занята проверкой счетов по имению, как вошел Фаддей и доложил о приехавшей гостье — Персиановой.
— Кто такая Персианова? — спросила Раиса Фаддея.
— Из небольших дворянок, но ее всюду принимают, хотя она «с язычком», — доложил слуга.
Раиса улыбнулась характеристике Фаддея и приказала просить Персианову в гостиную.
Освежив руки одеколоном, Раиса вскоре вошла в гостиную, где увидела женщину средних лет, одетую с претензией на моду и изящество. На голове гостьи был вычурный чепец, украшенный большими бантами из лент.
При входе Раисы Персианова встала, низко поклонилась и сказала:
— Решила познакомиться с вами, так как вы сами не заводите никаких знакомств!
Раиса пригласила гостью сесть, что та охотно исполнила.
Завязался разговор, который вела почти одна Персианова, в виду того, что Раиса не знала соседей и не интересовалась сведениями о них.
Персианова заметила это и перешла на Марсову.
— Вы не знаете, что ваша свояченица отравила своего мужа? — шепотом спросила она.
— Что вы?! Почему вы так думаете? — воскликнула возмущенная Раиса.
— Не я так думаю, а все, все, поголовно все! — поспешно уверила Персианова. — Она очень ревновала своего мужа, изменяющего ей, и решила отравить его, а потом избавиться и от сына!
— Значит, — произнесла Раиса, — мнение провинции таково, что Марсова сначала отравила мужа, а потом пыталась отравить и сына?
Посетительница закивала утвердительно головой, убранной лентами.
— В таком случае объясните мне, пожалуйста, каким образом она имела успех при отравлении мужа и не достигла этого теперь?
Смущенная, что говорит во всеуслышание вещи, которые можно передавать только на ухо, Персианова пробормотала:
— Я не знаю…
— А можете ли вы мне сказать, почему ребенок не умер? — продолжала Раиса.
— Быть может оттого, что мальчик крепкого сложения? — проговорила гостья нерешительно.
— Знаете ли вы, моя милая, — произнесла Раиса, забавляясь смущением гостьи и искренне улыбаясь, — что при первых признаках болезни моя свояченица послала за мной! Она знала, что я унаследовала от отца некоторые познания в медицине, которые оказались не бесполезными в этом случае.
