Александр Константинович Белов - Мужские рассказы
Дымов на минуту задумался:
— Понимаешь, в настоящем бое, в том, чем занимаюсь я, ринг ничего не значит. Ринг — это только символ. Главное действие всегда происходит на улице. — Дымов посмотрел в бесцветные глаза своего секунданта и понял, что старался впустую. Он не мог похвастаться хорошим знанием французского языка, а смысл его жизненной позиции таился за оттенкам слова. Дымов попробовал истолковать всё по-другому:
— Я всегда нападаю первым. Я должен это делать, чтобы выжить. Так учит меня закон моей жизни. Этот закон называется «славяно-горицкая борьба». У нас на каждой улице и в каждом дворе есть свои банды. Я нападаю на эти банды тогда, когда уверен, что они могут напасть на меня. Банда — это маленькая, организованная группа людей. Получается, что маленькая, но организованная группа сильнее, чем большое неорганизованное общество. Но я один, и я меньше, чем банда. Кроме того, я лучше организован. Значит, я сильнее!
— Ладно, начинай разминаться, — прервал Дымова секундант.
— Я никогда не разминаюсь. Мне это не нужно. Я и так готов к бою всегда и в любой ситуации.
Бывший боксёр посмотрел на своего подопечного с недоверием. Дымов продолжил:
— То, через что мне пришлось пройти, освободило меня от разминки и, даже от большей части тренировок.
Он хотел ещё что-то сказать, но в этот момент всё началось. Два часа дня. Организаторы следовали своему графику.
В этот день у Дымова было два боя. Оба прошли легко. Заметил, что для него всегда самым трудным противником на соревнования оказывается первый. В этот раз было то же самое. Таких как сегодняшний первый противник Дымова называют «неудобными». Он был несуразен и угловат, но великолепно держал удар. С ним пришлось повозиться. Зато второго Дымов срезал на шестнадцатой секунде.
Заканчивался день. Заметно поубавилось народу в тренировочном зале. Правда, сюда уже пускали всех. Возможно, охрана забыла об изоляции поединщиков в тренинг-боксе. Несколько раз приходил Лоран. По его лицу было заметно, что он доволен.
Лоран сообщил, что завтра поменяются правила. Придётся драться не по олимпийской системе, на выбывание, а с каждым. Даже если он проиграет один бой. Осталось-то всего четверо. Хаас, Бурбаки, Нортон и Дымов.
Нортон уехал сразу после своей второй победы. В машине, что мерно плыла по мосту Александра Третьего в сторону Елисейских Полей, он вдумчиво оценивал сегодняшний день:
— Бурбаки уже не тот. Пошёл на убыль. Помнишь, как пять лет назад, разорвав в Америке своего первого противника, он сказал, что ему для победы ничего не нужно кроме турецкой борьбы?
Собеседник Нортона услужливо кивнул.
— Бурбаки врал, — продолжил Нортон. — Ему понадобился ещё кёку-син, хотя он ему так и не научился. Японцы напрасно теряли время… Послушай, а кто этот русский?
Услужливый человек очень быстро сориентировался в существе вопроса и показал свою профессиональную память:
—Русский, Дымов, Ды-мов, стиль — гориц-файтинг, двадцать девять лет, чемпион России. Нигде в мире не дрался, кроме России, поэтому его никто не знает.
— И всё?
— Да, — робко сказал услужливый человек, уже чувствуя за собой какую-то вину.
Нортон побагровел:
— Нет, подожди, как это всё!? Сюда приезжает какой-то русский, который хочет нас «обуть», побеждает без особого напряжения, и я должен завтра ему подставляться.
— Чего тебе бояться, ты его сильней!
Последняя фраза пришлась Нортону как обухом по голове. Он медленно повернулся к своему собеседнику и посмотрел на него так, что у того сразу вспотели лопатки.
— Спасибо за доверие! — саркастически произнёс Нортон. — Дело не в том, что я сильней, а в том, чего мне завтра ожидать от русского. Понимаешь? Машина выехала на площадь Клемансо, повернула на укрытую каштанами улицу Габриэль.
— Я тебе не нюхрик из службы доверия, чтобы вытаскивать кого-то на свет на своём хребте.
У отеля «Крильён» собирались журналисты. Ждали появления популярной топ-модели. Нортон протолкался ко входу. Ещё раз грозно взглянул на своего человека и растворился за тяжёлыми дверями.
Вечером, когда лимонный свет фонарей с площади Обелиска, заливал окна гостиничного номера, Нортон снова увидел своего директора. Тот был возбуждён и говорлив:
— Русский никакой не чемпион! Это наврали, чтобы поднять его рейтинг. Его притащил Лоран Готье, исполнительный директор одной из фирм, участвующих в финансировании чемпионата. Русский дерётся, главным образом, на улице. Я говорил с его секундантом. Секунданта тоже нанял Готье. Русский живёт в дешёвой гостинице, ездит на городском транспорте и вообще не тренируется.
— Что? — спросил Нортон.
— Не тренируется, — повторил услужливый человек.
— Почему не тренируется?
Услужливый человек снова почувствовал недомогание. Он пожал плечами и промолчал.
Нортон поднялся из кресла и подошёл к окну. Его тяжёлое лицо окунулось в лимонный свет.
— Ты понимаешь, что здесь что-то не так?
— Понимаю, — согласился директор.
— Кто он такой, чтобы не тренироваться?! Вот что, пусть один из наших парней «прилипнет» к нему и не отпускает его ни на шаг.
— Но мы не знаем, где он остановился, — попробовал возразить услужливый человек.
— Разыщи того француза, который пригласил его на турнир.
— Готье?
— Да! Уж он-то знает… Думается мне, что этот парень дёргает какой-то алкалоид, из тех, что не осаждаются в крови. Понял теперь? Действуй.
Утром, когда «Опель» Лорана забрал Дымова на Фобур Сен-Дени, никто не заметил, как из-за спины туристического автобуса, набивавшего в себя ранних туристов из отеля, вынырнул похожий на лягушку лупоглазый «Рено-Твинго». Машины, одна за одной, проехали под чёрными сводами метромоста и повернули на бульвар в сторону Монмартра. Лоран был в хорошем настроении. Он надеялся ещё на одну победу своего подопечного. Хотя бы на одну. А если русский проиграет? Ну и чёрт с ним! Теперь уже все знают, каких парней вытаскивает Лоран. Следующий раз нужно будет поискать в Бразилии. Или в Колумбии. Там тоже дерутся на улицах.
Машина плыла к Порту-де-Севрез по пустым бульварам едва пробуждённого солнцем Парижа.
Первым для Дымова стал Хаас. Ринг распекало от горящих софитов. Голландец выглядел уверенно. Дымов слышал, как его противник, давая кому-то интервью перед боем, сказал, что русский — неплохой боец, но совсем другого класса. Он из тех, кто дрался вчера. Совсем другой класс. Сегодня мастера так уже не дерутся. Это примитивно. Да, русский — лучший среди обычных бойцов. Но Хаас не обычный боец, он уже мастер. Другой класс…
У Дымова эти слова не выходили из головы.
Ритс Хаас стоял в своём углу ринга и спокойно пережидал церемонию начала их поединка с русским. Ритс знал себе цену. Он был абсолютно спокоен.
Вот вышел вперёд рефери. Позвал жестом бойцов. Хаас решительно шагнул вперед и… наткнулся на что-то твёрдое. Прямо перед ним лежал огромный базальтовый глаз. Хаас отринул в сторону. Этого не могло быть! Он замотал головой, судорожно сжимая и разжимая веки.
— Что с вами? Вы можете вести бой?
Кто-то об этом спрашивал Хааса. Голландец напряг всю свою волю, распахнул глаза и увидел лицо рефери. Хаас отдышался.
— Да! — сказал он. — Могу!
Рефери отошёл в сторону и перед голландцем оказался предмет, не менее удивительный, чем тот глаз. Сейчас это была статуя пляшущего человека. С бородой. В тяжёлых сапогах. Хаас понял, что кик-боксинг сделал своё дело. Нужно было уходить в тренеры.
— Пожмите друг другу руки, — предложил рефери.
Голландец покосился на статую. Базальтовую фигуру скорёжило, и она превратилась в человека по фамилии Дымов.
Для Дымова первый противник всегда самый трудный. Нет, он не внушал себе это, так уж складывалось. Но сегодня правило не сработало.
Хаас пробивал снизу по ноге, с маху, голенью, и попал в ловушку. Очень простую. До того простую, что Дымов иногда стыдился её ставить. Может быть он был бойцом другого класса, но некоторые вещи он не выполнял, считая их доступными для всех.
Хасс свалился на пол, и Дымов достал его ногой куда-то ниже затылка. Бой закончился.
Вторым оказался Бурбаки. Он был тяжеловат на руки, имел хорошо развитые хватательные инстинкты и, как любой борец, не убирал голову от ударов. И как с любым борцом, с ним следовало вести себя осторожно. Бурбаки вообще, по мнению Дымова, ничем не выделялся среди других борцов. Разве что только зверским видом да излишками веса.
Дымов оттягивал Бурбаки на себя, водил его по рингу, легко перемещаясь и мучая противника своей необычайной подвижностью.
Потом Бурбаки пошёл в атаку. Тут же потерял русского, и получил сильный удар в позвоночник. Дымов не стал добивать. Ушёл на дистанцию. Он ждал основной атаки противника. Сейчас тот поймёт, что на своих попытках попросту теряет силы. Нужен натиск. Бурбаки уже почувствовал себя зверем. Он знал, что всё-равно возьмёт противника в захват, чего бы это ему ни стоило. Бурбаки ринулся в атаку. Дымов «провалил» его снова ударил из-за спины. В пах. Так вратари бьют по мячу, когда посылают его на центр поля.
![С. Виноградов - Логика. Учебник для средней школы. [Издание восьмое. Утверждён Министерством просвещения РСФСР.]](/uploads/posts/books/192729/192729.jpg)
