Милослав Стингл - Тайны индейских пирамид
Завоеватели переняли от своих несравненно более цивилизованных подданных многие черты и материальной и духовной культуры. Но хотя тольтеки на Юкатане постепенно слились с майя, самое важное они удержали и сохранили: могущество и власть. «Пернатый змей» и его преемники с начала XI века правили Чичен-Ицой. Но сыновья и внуки «Пернатого змея» не единственная тольтекская династия на Юкатане. Другой владетельный род - Кокомы - в это же время захватил важный майяский центр Майяпан (по иронии судьбы, слово это означает «майяское знамя»), и, наконец, Шив, которые в ту же пору обосновались в государстве карлика-волшебника - Ушмале, тоже тольтеки по происхождению. Об этом свидетельствует и имя нового основателя Ушмаля. Тутуль-Шив на языке Мексиканских индейцев означает - «Бирюзовая птица». Шив, Кокомы и многие другие представители тольтекской знати пришли на Юкатан из Мексики со своим вождем, изгнанным из Толлана, но здесь разделились. Вероятно, каждая самостоятельная группа тольтекских воинов попыталась овладеть каким-нибудь городом майя, столь мало одаренных в военном отношении. Три важнейшие тольтекские династии - сыновья «Пернатого змея» в Чичен-Ице, сыновья «Бирюзовой птицы» в Ушмале и майяпанские Кокомы - попытались затем установить единое совместное тольтекское владычество над всей страной. С этой целью в 1004 году они создали конфедерацию этих трех майяско-тольтекских городов-государств и назвали ее Майяпанской лигой. Во всем северном Юкатане воцарился мир, тольтекский мир. Первую скрипку сначала играли властители Чичен-Ицы и вместе с ними потомки «Бирюзовой птицы» - ушмальские Шив. Как ни странно, Майяпан в Майяпанской лиге был на последнем месте. Кокомам это не нравилось. После двух столетий мира Хунак-Кеель, властитель Майяпана, с сильным войском неожиданно напал на Чичен-Ицу, захватил ее, взял в плен ее «великого человека» Чак-Шиб-Чака (буквально - «Великого красного человека») и увел с собой и Майяпан. Единству бывших тольтеков на Юкатане, хотя и формальному, пришел конец.
Итак, праправнук «Пернатого змея» вынужден был покинуть свой город. Покоренная Чичен-Ица пришла в упадок, и вскоре завоеватели полностью оставили ее. Город «Пернатого змея» вымер. Во всем городе продолжало функционировать только одно место, которое к тому же, по иронии судьбы, было местом мертвых - «Колодец смерти».
Глава 12. У «КОЛОДЦА СМЕРТИ»
К жертвенному колодцу (сеноту) Чичен-Ицы паломники приходили еще долгое время после того, как город «Пернатого змея» был покинут обитателями. «Колодец смерти» сделал Чичен-Ицу тем, чем город был в действительности, - самым большим, самым прославленным и самым святым местом паломничества во всей индейской Америке.
Поэтому священный колодец я оставил в качестве последнего, наиболее достопримечательного пункта своей программы. Центр Чичен-Ицы, где возвышается пирамида «Пернатого змея», соединяла с жертвенным сенотом дорога длиной 274 метра и шириной 10 метров, подобная сакбе, белой дороге, по которой я недавно шагал из Нохкакаба к кабахской арке. Дорога из Нохкакаба в Кабах прежде всего является связующей нитью между двумя майяскими городами. А эта дорога соединяет два самых святых места Чичен-Ицы - «Пирамиду Кукулькана» и жертвенный сенот.
Сегодня я иду по камням белой дороги один-одинешенек. Несколько столетий назад здесь проходили тысячные толпы людей, желавших поклониться Юм-Кашу, богу полей и лесов; их жизнь, так же как жизнь всякого индейца, зависела от воды, которая на известняковом Юкатане удерживается лишь в таких вот сенотах; поэтому считалось, что Юм-Каш обитает прямо здесь - на дне «Колодца смерти». Паломники молили «хозяина» жертвенного колодца даровать им животворную влагу. И в уплату за воду и дождь приносили ему прекраснейших девушек и роскошные драгоценности.
Сейчас священная дорога расчищена. Назойливые кустарники отступили на самый край древней сакбе. 130 лет назад, когда в Чичен-Ицу явился Стефенс со своими друзьями, им пришлось с трудом прорубаться через джунгли. Бог дождя охранял своих невест и золотые драгоценности, накопленные им, непроходимой полосой сельвы. Так что путешественники смогли узреть лишь «Колодец смерти», ничего более.
Тот, кто захотел его исследовать и узнать, много ли правды во всех этих легендах о золотых сокровищах, скрытых на дне колодца, пришел в священный город через 60 лет после экспедиции Стефенса. Тем не менее это был один из первых ученых, которые вообще могли работать в Чичен-Ице. Дело в том, что несколько десятков лет Чичен-Ицей и всем Юкатаном владели восставшие майя, не впускавшие на территорию своей вновь обретенной родины ни одного белого. Индейские повстанцы перебили и семью крупного креольского помещика, который по-королевски принял на своей асьенде Стефенса с Кэботом и Казервудом. И вот теперь, когда свободные майя отступили глубже в сельву, на вымершую асьенду близ вымершего индейского города приехал человек, которому все прочили такую же участь - мол, он никогда не вернется из Чичен-Ицы, совсем недавно покинутой индейскими повстанцами. И действительно, Эдвард Герберт Томпсон, так звали смельчака, навсегда остался в Чичен-Ице.
С Томпсоном мы знакомы уже по Лабне, по рассказу о том, как я осматривал лабнаский чультун, высохший водоем, в котором американский исследователь сражался с гремучей змеей. В город «Пернатого змея», в Кукульканову Чичен-Ицу, Томпсон явился более чем через полстолетия после Стефенса. И все же в этих двух людях было много общего: они не были археологами, Стефенса привели к майя сообщения авторов, которым никто не верил; Томпсона - несколько коротких фраз «Сообщения» Ланды, которое тогда тоже никто не воспринимал всерьез. Чтобы иметь возможность отправиться в майяские города, Стефенс стал консулом Соединенных Штатов в тогдашней Центральноамериканской республике. Так же поступил и Томпсон: чтобы иметь возможность раскрыть тайну «Колодца смерти», он стал американским консулом на Юкатане. Стефенс известен в истории американской археологии, помимо всего прочего, тем, что купил целый индейский город. Когда они с Казервудом добрались до первого древнего майяского города в центральноамериканских джунглях (речь идет о Копане), в низлежащей деревушке к ним пришел хозяин этих развалин и предъявил документы, подтверждавшие, что он собственник этой части леса, а следовательно, и расположенного здесь города. Стефенсу не оставалось ничего иного, как откупить весь индейский город за 50 долларов. В честь подписания договора о покупке его превосходительство консул Соединенных Штатов Америки должен был устроить банкет для всех обитателей лесной деревушки; только после этого новый «владелец» Копана мог начать обследование развалин «своего» города. Спустя 60 лет то же самое пришлось сделать и Томпсону. Чтобы проверить, насколько правдивы сообщения Ланды о кладах, укрытых на дне «Колодца смерти», он должен был сначала купить у потомков старого владельца асьенду, на землях которой находятся и жертвенный сенот, и все строения Чичен-Ицы.
Так двадцатипятилетний консул Соединенных Штатов Америки Эдвард Герберт Томпсон стал владельцем асьенды Сан-Исидоро, в которой он затем провел почти всю жизнь. От Сан-Исидоро до Мериды, местонахождения консульства, много часов езды верхом, но Томпсон, как некогда и Стефенс, уделял своей официальной работе довольно мало времени. Целью жизни Томпсона стало исследование жертвенного сенота. Причем у молодого американца, собственно, не было никаких предпосылок для выполнения задачи, поставленной им перед собой. У него не было денег - все состояние он отдал за асьенду Сан-Исидоро. Не было археологического образования. И он никогда не работал под водой. Но в его распоряжении была целая жизнь, которую он хотел посвятить единственной цели. И цель эта именовалась - «Колодец смерти».
Я стою перед сенотом. Глубина его примерно 60 метров. Водная гладь на 20-25 метров ниже края колодца. В конце священной дороги, по которой я пришел к сеноту, стоит до сих пор хорошо сохранившееся маленькое святилище, где отобранные девушки прежде, чем стать невестами Юм-Каша, подвергались ритуальному очищению. Рядом со святилищем на краю сенота я нахожу остатки каменной жертвенной площадки. Очевидно, отсюда после очищения в «Святилище последнего обряда», как назвал этот маленький храм Томпсон, жрецы сбрасывали девушек в глубокий колодец.
Я пытаюсь представить, как выглядел обряд. Паломники из окрестных майяских городов собирались на церемониальной площади перед «Пирамидой «Пернатого змея». После окончания богослужений в святилищах Чичен-Ицы жрецы укладывали роскошно одетых девушек, которым предстояло стать невестами бога полей, на деревянный катафалк и несли по священной дороге к «Колодцу смерти». Грохотали тункули - майяские барабаны; рога, изготовленные из морских раковин, трубили в честь Юм-Каша; люди пели торжественные гимны. Потом эта погребальная процессия подходила к «Святилищу последнего обряда». Девушки сходили с катафалка, жрецы вновь очищали их дымом копаловой смолы, снова пели флейты, а затем жрецы отводили девушек на жертвенную площадку, брали за руки и ноги, сильно раскачивали и бросали в водяной дворец Юм-Каша. Люди молились: «О боже, дай нашим полям урожай, позволь вырасти кукурузе, даруй нам дождь и прими этих дев в свой дом, на свое ложе. Прими, о боже, и другие наши дары…» Вслед телам принесенных в жертву девственниц паломники бросали золотые и нефритовые украшения, шарики благовонной смолы. Без устали гремели барабаны, а верующие причитали: «Боже, дай нашим городам воду…»
