Шарль-Альбер Коста-Де-Борегар - Роман роялиста времен революции :
О, тутъ ихъ восторгамъ не было предела, патріотическія изліянія полились рѣкою. Всѣ онѣ набрасываются на депутатовъ, обнимаютъ ихъ, срываютъ ихъ кокарды и украшаютъ ими свои лифы, чепцы, юбки…
Мальярдъ пораженъ, и предлагаетъ слѣдующій отводъ: — Пойдемте во дворецъ просить хлѣба!.. — рычитъ онъ. Всѣ женщины встаютъ и толкаясь лезутъ въ двери. Мунье, чтобы спасти дворецъ отъ нашествія, вызывается проводить депутацію гражданокъ къ королю. Онъ предлагаетъ руку цвѣточницѣ Франсуазѣ Роллэнъ; докторъ Гильотинъ подаетъ руку Луизонъ Шабри и по грязи, подъ ливнемъ дождя они отправляются въ путь… Въ улицахъ, по которымъ проходятъ, только и слышны непристойныя пѣсни, изрѣдка оттѣняемыя ружейными выстрѣлами… Въ группахъ только и разговоровъ, что объ убіеніи королевы. Въ залѣ Собранія, подъ предсѣдательствомъ епископа де-Лангръ, смѣнившаго Мунье, въ добычу 600 женщинамъ осталось не болѣе 250 депутатовъ.
— Положи твои персты на столъ, сумасбродъ!.. — кричитъ одна изъ нихъ епископу. Тотъ повинуется при страшномъ взрывѣ смѣха. — А теперь поцѣлуй меня.
И такимъ образомъ скандалъ все ростетъ, забрызгивая все своею пѣною.
Чтобы какъ-нибудь сдержать его, епископъ президентъ объявляетъ гражданкамъ, что будетъ читаться новый списокъ патріотическихъ пожертвованій. Нуженъ Вирье. Его вездѣ ищутъ. Онъ появляется на трибунѣ съ длиннымъ сверткомъ. По словамъ одного очевидца, онъ сильно взволнованъ.
Видно, что ему претитъ отъ подобной обязанности. Съ отвращеніемъ дочитываетъ онъ до мѣста, гдѣ тулонскіе каторжники, за неимѣніемъ денегъ, предлагаютъ "свои руки на защиту Конституціи" [41].
Каторжники и публичныя женщины отнимаютъ у него мечту всей его жизни…
III.Около десяти часовъ Мунье снова появился въ Menus. Увы! тѣ нѣсколько минутъ, которыя онъ провелъ у короля, должны были тяготѣть на совѣсти этого честнаго человѣка до последнихъ его дней. Воспользовавшись положеніемъ, въ какомъ находился Людовикъ XVI, онъ вынудилъ его дать согласіе на права человѣка, на что до этихъ поръ тотъ ни за что не соглашался. Несчастный король сперва долго не рѣшался и хотѣлъ было отдѣлаться честнымъ словомъ. Но что значило теперь королевское слово? Нуженъ былъ документъ. И вотъ съ нимъ-то Мунье явился въ Собраніе [42].
Его растерянному взору представляются однѣ женщины. Онѣ заняли всѣ мѣста, даже кресло предсѣдателя.
Изнемогая отъ усталости, епископъ де-Лангръ прервалъ засѣданіе. Всѣ бѣжали отъ мегеръ. И для того, чтобы прочитать заявленіе короля депутатамъ, ихъ пришлось сзывать барабаннымъ боемъ. Они являются по одиночкѣ, пробираясь вдоль стѣнъ въ потьмахъ.
Имъ объявляютъ, что король требуетъ ихъ во дворецъ. Но едва они добрались до площади d'Armes, какъ получается отмѣна приказанія. Оказывается, что Лафайетту удалось успокоить Людовика XVI. Генералъ желаетъ успокоить и депутатовъ. Вотъ онъ появляется среди нихъ. Онъ все тотъ же "Gilles César", какъ его назвалъ Шуазель, все такъ же наивно довѣрчивъ къ своей дѣйствительной храбрости, какъ и къ своей зловредной популярности.
Своимъ краснорѣчіемъ, успокоительнымъ и убѣдительнымъ словомъ, говоритъ одинъ современникъ, ему удается внушить Собранію "ту же смертную охоту ко сну, какую испытываетъ и самъ" и преспокойно засыпаетъ тѣмъ пресловутымъ сномъ, который для его славы долженъ быть сномъ вѣчнымъ.
Послѣ 18-часоваго совѣщанія, Мунье, Лалли, Клермонъ-Тонерръ, Вирье, покидаютъ Собраніе вмѣстѣ съ героемъ двухъ міровъ.
"Мы проводили г. де-Лафайетта до дверей, — разсказываетъ Анри. — Какъ намъ казалось, онъ былъ весьма удрученъ заговорами, о которыхъ онъ узналъ, противъ королевы. Но всегда увѣренный въ себѣ, онъ точно ничего не страшился, и не предвидѣлъ всѣхъ тѣхъ крайностей, какими на завтра должна была разразиться вся эта чернь, которую мы оставили позади себя".
Дѣйствительно, съ уходомъ послѣдняго депутата изъ залы Menus, граждане и гражданки явились хозяевами поля битвы.
"…Однѣ снимали, чтобы высушить забрызганныя грязью юбки, надѣтыя сверхъ мужскихъ штановъ, другіе рвали штаны, которые были надѣты поверхъ юбокъ…", а въ остальное время ночи, прибавляетъ офицеръ караула въ своемъ показаніи Шатле: "между этими людьми происходили довольно непристойныя сцены…".
Это былъ первый комментарій въ этимъ пресловутымъ правамъ человѣка, которыя Людовикъ XVI только что утвердилъ.
IV.На другой день, въ одной изъ послѣднихъ каретъ, которыя слѣдовали въ Парижъ позади короля, лежала полумертвая бѣдная, маленькая графиня Вирье на рукахъ двухъ служанокъ маркизы де-Турзель… Дѣло въ томъ, что она только что, выходя отъ своей тетки, споткнулась о трупъ караульнаго, голова котораго лежала рядомъ, завязанная въ платкѣ… Но какимъ образомъ несчастная женщина очутилась тамъ въ такое ужасное время? Зачѣмъ была она въ Версалѣ?
Увы! она отправилась туда разъискивать своего мужа, о которомъ она уже два дня ничего не знала, кромѣ того, что жизнь его въ опасности и что каждую минуту ему угрожаетъ смерть. Она могла добраться до замка только какимъ-то чудомъ.
Вѣрный Дюпюи взялся ее проводить, ей пришлось сделать большой обходъ черезъ лѣсъ St.-Germain. Она прибыла въ Версаль какъ разъ въ то время, когда Мальярдъ съ своимъ кортежемъ вступалъ на площадь d'Armes. Какъ обезумѣвшая отъ испуга птица, молодая женщина стучалась во всѣ двери замка. Ни одна не отворялась. Мучительный страхъ начиналъ овладѣвать ею, когда, по счастью, ее призналъ одинъ дофинскій депутатъ, маркизъ де-Блаконъ и проводилъ ее къ m-me де-Турзель.
Маркиза была у дофина. Когда ей доложили о прибытіи ея племянницы, она велѣла ей сказать, чтобы она устроилась покуда въ ея помѣщеніи и подождала бы ее. Дѣйствительно, черезъ нѣсколько минутъ m-me де-Турзель пришла къ ней.
Почти одновременно пришелъ и Анри котораго предупредилъ Дюшои.
Было не до безполезныхъ изліяній. Съ тѣмъ удивительнымъ присутствіемъ духа, которое должно было внушить уваженіе самимъ злодѣямъ 4 сентября, маркиза опредѣлила каждому его роль. Анри вернулся въ Собраніе, а молодая женщина, изнемогая отъ своего волненія, при ея состояніи беременности, помѣстилась въ кабинетѣ, рядомъ съ комнатою m-me де-Турзель.
Нечего говорить о томъ, какую ужасную ночь она провела. Однако, къ семи часамъ утра, она задремала; въ это самое время кто-то громко застучалъ въ дверь. Чей-то грубый голосъ спрашивалъ маркизу де-Турзель. По обыкновенію, она спала въ комнатѣ дофина. Графиня де-Вирье, которая не знала голоса де-Сентъ-Олера [43], думала, что умретъ со страха.
Сентъ-Олеръ, назвавъ себя, отправился въ помѣщеніе принца. Онъ разбудилъ воспитательницу. "Не теряя ни минуты надо перенести дофина къ королю" — объявилъ онъ ей. Самъ взялъ ребенка на руки и понесъ его, а m-me де-Турзель отправилась предупредить королеву.
Королева сейчасъ же послѣдовала за ними, съ распущенными волосами, не одѣтая, въ одной маленькой кофточкѣ съ "желтыми полосками".
Какая картина! Марія-Антуанета, принцесса Елизавета, дѣти, всѣ жмутся другъ къ другу около окна, въ которое смотритъ король, а маленькій дофинъ сквозь слезы говоритъ: "мама, мнѣ хочется кушать"…
Въ корридорахъ, по лѣстницамъ, всюду, толпа, удары, крики, трупы; подъ окнами яростные или осиплые голоса требуютъ, чтобы королева вышла на балконъ.
Съ трудомъ пробрался Анри до помѣщенія m-me де-Турзель.
Въ чепчикѣ, въ косынкѣ, взятой у служанки маркизы, m-me де-Вирье, насколько возможно, стала неузнаваема.
Затѣмъ мужъ запираетъ ее внизу въ комнатѣ Полины де-Турзель, а самъ бѣжитъ узнать, что дѣлается.
— Король въ Парижъ… Король въ Парижъ!… - такой крикъ раздается повсюду. Людовикъ XVI уступилъ настояніямъ своихъ убійцъ. Онъ покинулъ Версаль и прибылъ въ Тюльери, гдѣ Собраніе постановило следить за нимъ. Всѣ иллюзіи исчезли. Ревъ, какимъ привѣтствовали появленіе королевскихъ каретъ, около 12 часовъ, во дворѣ de-Marbre, выражалъ безповоротный приговоръ. Да, именно приговоренную монархію, два часа позже, тащила за собою чернь, по направленію къ Парижу.
При помощи своего костюма, m-me де-Вирье могла сѣсть въ одну изъ каретъ, не будучи узнана. Дюпюи, тоже переодѣтый въ костюмъ солдата національной гвардіи, сталъ у дверцы и сопровождалъ карету.
Путешествіе изъ Версаля въ Парижъ длилось болѣе семи часовъ.
"Я знала, какова ненависть окружавшей меня черни къ Анри, — писала графиня Вирье въ одной изъ немногихъ оставленныхъ ею замѣтокъ. — Каждую минуту я думала, что увижу его голову на одной изъ тѣхъ пикъ, съ которыми разгуливали вокругъ меня. Эта пытка превзошла по страданію все, что только доступно воображенію…"
И потому неудивительно, что по прибытіи въ улицу Varenne, силы покинули несчастную, молодую женщину. Послѣ долгаго обморока, послѣдовалъ выкидышъ, который чуть не стоилъ ей жизни. Ей не дано было счастья умереть, Она еще не выплатила мужу своего громаднаго долга преданности и любви.