Юрий Качаев - Синее железо
— Не рука, а меч славный, — поправил Ант и вновь поднял меч.
На этот раз удар пришелся по латам, и они распахнулись на обе стороны, как створки раковины, обнажив деревянную грудь куклы. Теперь по рукам оружейников отправился меч. Мастера придирчиво водили заскорузлыми пальцами по голубому лезвию — и напрасно; на клинке не было ни одной зазубрины.
— Вот такие мечи мы будем ковать отныне, — сказал Анту Артай, и в голосе его прозвучала гордость. — Такие же мечи получат и хунну, но… — тут оружейник усмехнулся, — с небольшим изъяном: их клинки через полгода смогут рубить разве что трухлявые дрова…
Артай остановился, не договорив: со стороны санной дороги, которая вела в городище, послышались сердитые голоса.
— Кого — то задержали дозорные, — вслух подумал Артай.
И верно, через минуту из леса вышли двое лыжников, за ними ехал хуннуский всадник. Увидев Анта, он направил коня к нему, но Артай загородил дорогу:
- А ну слезай! Ты, видно, забыл, что находишься в присутствии асо?
— Хунну привык говорить со всяким, стоя на шести ногах, — заносчиво ответил всадник. Язык динлинов он знал довольно хорошо.
— Сойди с коня — тихо повторил Артай, — иначе ты не устоишь и на своих двоих.
— С дороги, подлый раб! — взревел всадник, и в воздухе свистнула плеть.
— Вот ты как!
Уклонившись от удара, Артай схватил коня за передние ноги, поднял на дыбы и с силой рванул в сторону. Конь рухнул в снег, придавив собой всадника. Тот истошно закричал. Свободная нога его судорожно дергалась в воздухе.
— Совсем как кузнечик — сказал кто — то, и все вокруг засмеялись.
— Помогите ему подняться, — приказал Ант, — да больше не трогайте. — И когда воина вызволили, спросил: — Зачем ты здесь и почему ведешь себя неуважительно?
— Сегодня же баш Ой-Барс узнает все, — вместо ответа пригрозил хунну, потирая ушибленную ногу.
— Зачем ты здесь?
— Меня прислал джуки — князь. Он просил немедленно приехать к нему в А — бу.
— Что-нибудь случилось?
— Да. Ваши поселяне прогнали отовсюду тархана, сборщика податей. — Последние слова хунну произнес по — тюркски, потом добавил, подумав: — Они еще поплатятся за это.
Глаза Анта потемнели от гнева, но он сдержался.
— Скажи Ли Лину, что я приеду завтра. А теперь уноси ноги. Быстро!
Хунну не заставил себя упрашивать, и скоро топот его коня
затих в белом безмолвном лесу.
Глава 8
Оленья упряжка — шестерик бежала по накатанной дороге. Вокруг стояла такая тишина, что слышно было только, как дышат олени да изредка вздыхает снег, сползающий с еловых лап.
Вровень с санями над чеканными зубьями елей неустанно скользила луна. Ее морозный дымчатый свет струился над лесными полями, высекал бесчисленные разноцветные искры из придорожных сугробов й серебрил снеговую пыль, летевшую из-под копыт упряжки.
Ант и Чагар — оба в медвежьих шубах и валяных теплых сапогах — сидели в санках, борясь с дремотой. Путь они проделали немалый, и в самый короткий срок. Ант спешил, и Чагару приходилось урезать отдых оленям на каждой пропышке[90]. Хорошо еще, что не было пурги и ехать приходилось не по целине… Под утро копыта упряжки застучали как — то особенно звонко, и Ант понял, что они выехали на реку. Отсюда до А — бу, где стоял дворец Ли Лина, оставалось уже немного…
В хуннуском становище, несмотря на ранний час, уже горели костры — степняки всегда встают до солнца. Вокруг лагеря бродили кони, добывая себе из-под наста прошлогоднюю траву.
«Посмотрим, что станут делать хунну, когда лягут настоящие снега», — не без злорадства подумал Ант.
Возле избы Ли Лина он скинул с плеч шубу и сказал Чагару:
— Ступай к нашим. Поспи. Будешь нужен, позову.
По невысокому крыльцу Ант поднялся к порогу и толкнул мерзлую дверь. Наместник сидел за столом и что — то писал. Он, видимо, еще не ложился. В избе было чадно от светильного жира, пахло мездрой и смольем.
— Простите, князь, что потревожил вас так рано, — заговорил Ант, снимая рукавицы и шапку. — Но я увидел свет в вашем окне…
— Рад тебя видеть, асо. Проходи и садись вот сюда, поближе к теплу.
— Я лучше постою — затекли ноги. — Ант помолчал, не зная с чего начать, затем в упор спросил: — О каких податях говорил ваш посыльный? Ведь шаньюй обязал меня платить дань только оружием.
— Не только, асо, не только. — Ли Лин поднялся и неслышными шагами прошел к стене, возле которой стояла резная кипарисовая шкатулка. Потом он вернулся и протянул Анту кусок замши: — Я получил это перед самым отъездом. Читай вот здесь.
— «Повелеваю также, — вслух прочел Ант указанную строчку, — собрать к весне с покоренных динлинов сто гинов золота, триста гинов серебра и четыре тысячи шкурок черного соболя…»
Внизу была оттиснута печать шаньюя.
— Выходит, он обманул меня?! — Ант в бешенстве швырнул кожаный лоскут на пол и наступил на него ногой.
Ли Лин сочувственно пошевелил губами:
— Я думаю, асо, у шаньюя не было другого выхода. Если бы он сказал тебе об этом заранее, ты бы не принял титула и отказался поехать на родину…
Умные глаза наместника смотрели печально, и под этим взглядом Анту стало досадно за свою несдержанность.
«Что толку, — подумал он, — топтать кусок кожи. Ведь ты догадывался, что шаньюй рано или поздно затянет аркан на твоей шее. Он знает: народ будет возмущен поборами и это возмущение обернется против тебя, асо. И тогда ты, удерживая власть, позовешь на помощь хунну…»
Словно подслушав мысли Анта, Ли Лин сказал:
— Расчет шаньюя прост. Он поставил тебя перед выбором: либо ты будешь верен ему, либо объявишь войну. В первом случае он поддержит тебя, и ты останешься вождем, но тебя возненавидит народ; во втором случае тебе придется иметь дело со стотысячной армией шаньюя, как только откроются перевалы. А к войне ты не готов, и хунну это знают не хуже тебя. Шаньюй назначит на твое место другого человека. В стране вспыхнет междоусобица. Так во все времена поступали китайские императоры, и тогда начиналось самое страшное — братоубийственная война!
— Среди моего народа не найдется предателя!
— Ты молод, асо, и плохо знаешь мир, — с мягкой улыбкой возразил наместник. — Я очень высокого мнения о твоих соплеменниках, но и среди них найдутся люди честолюбивые и завистливые. Ты знатен и довольно образован в сравнении с окружающими. А человека, который выше своих соплеменников, всегда ненавидят. Запомни это, асо.
— Что же вы посоветуете делать? — спросил Ант, начиная понимать, куда клонит наместник.
Ли Лин неторопливо принес запечатанный кувшин вина и налил две фарфоровые чаши. Густое рубиновое вино пахло имбирем.
— Что делать? — переспросил наместник, осушив чашу. — То же, что делают десятки других народов, покоренных хунну. Они ждут.
— Ждут чего?
— Самые великие царства не вечны, асо. Они как люди: рождаются, мужают, дряхлеют и наконец умирают. «Любая жизнь — ночлег в чужом краю и долголетнем с камнем не сравнится». Так сказал один поэт. — Джуки — князь вновь налил себе вина. — Уметь ждать, чтобы уцелела голова, важное умение, асо. Об этом мне говорил мой друг Сыма Цянь. И, как видишь, мы оба дождались: он стал чжуншулином, а я наместником в этой холодной северной стране. — Ли Лин скрипнул зубами и продолжал: — Мы потеряли честь, но сберегли головы, асо, а вот ты свою не бережешь. Ты знаешь, кто такой Этрук?
— Впервые слышу.
— Этрук — это «око шаньюя». Он поставлен следить за всеми нами, в том числе и за Ой-Барсом. Этрук — родственник Ильменгира, а вы ему переломали кости. Он еле добрался сюда и теперь лежит, и охает…
— Это тот хунну, который приезжал к оружейникам? — хмуро спросил Ант. — Он сам во всем виноват.
Ли Лин опять опрокинул чашу и кивнул:
— Конечно, сам виноват, асо. Мне это напоминает одну притчу. Хочешь расскажу?
Ант пожал плечами.
— Так вот: повздорили два человека, и в драке укусил один другого за нос. Укушенный подал на обидчика в суд.
«Зачем ты укусил его за нос?» — спросил судья. Обвиняемый стал отпираться: «Он сам себя укусил», — «Как же так? — удивился судья. — Ведь нос — то находится выше рта». — «О ваша честь, чтобы достать нос, он вскочил на кровать!»
Ли Лин рассмеялся.
«Он совсем пьян, — подумал Ант, — или притворяется. Зачем он проговорился про Этрука? Может быть, он хочет избавиться от соглядатая?»
— Как подвигается строительство дворца, князь? — спросил Ант, уводя разговор в сторону от «шаньюева ока».
— О, дворец растет. Ваши мастера очень понятливы. Они все схватывают с полуслова. Попроси Артая, чтобы он изготовил дверные ручки покрасивее. Я дам тебе образец.
