Владимир Успенский - Первый президент. Повесть о Михаиле Калинине
По Невскому, возле городской думы, дефилировала осмелевшая чистая публика. Господа в шубах, дамы в манто, нагловатые молодые люди. Отсиживались зимой за надежными запорами, на старых запасах, а теперь ободрили их слухи о скором конце большевистских порядков.
У подъезда думы, покуривая, беседовали трое: высокий мужчина в офицерской шинели со следами споротых погон, гражданин в пенсне, в шляпе, с тростью в руке, и толстяк-коротышка, утонувший в бобровой шубе, над которой торчал черный «котелок». Тот, что в пенсне, горячился:
- Не понимаю, господа, большевиков, совершенно не понимаю! Распустили армию, открыли ворота бошам, а теперь сами же кричат: революция в опасности! А что делать германцам? Им заявили в Бресте: ни мира, ни войны, даже формальной юридической преграды не оставили перед ними. Им просто грех было не воспользоваться таким моментом. Я уж думаю: может, боши не так страшны для большевиков, как Учредительное собрание?
- Ленин тут ни при чем, - сказал военный, - в Бресте был Троцкий.
- Ах, дорогие мои, - вмешался толстяк в шубе. - У Ленина с кайзером договоренность подорвать Россию изнутри. Об этом еще в прошлом году все газеты писали.
- Бред, извините за грубость!
- Отнюдь, - упорствовал толстяк. - Это же факт, что Ленин по пути в Россию проехал через Германию. Разве во вред себе кайзер допустил бы такое?!
- Ленин, господа, прежде всего русский, волжанин, из порядочной дворянской семьи. Отец его был интеллигентен весьма.
- Известно это нам, дорогой, мой, - глушил собеседников толстяк в шубе. - Да ведь озлоблен Ульянов Владимир казнью брата своего Александра, дал страшную клятву мстить за него властям предержащим.
- А между прочим, - сказал военный, - к отличительным особенностям германской нации относятся организованность и аккуратность. Германцы - народ справедливый, они установят строгий порядок.
- Э, дорогой мой, упаси бог от их порядков! Придут да и останутся на нашей шее.
- Не останутся. Сами германцы говорят: штыками можно делать все, только сидеть на них невозможно.
- Остро, остро! - засмеялся тот, что в пенсне.
Из-за углового дома появилась колонна. Шли вперемешку гражданские и солдаты, все с винтовками, с подсумками на ремнях. Замыкали колонну двуколки с пулеметами. На последней повозке сидели несколько женщин с повязками Красного Креста.
- К вокзалу, господа. Это их новая армия.
- Сборная солянка, - презрительно оценил военный. - С такой партизанщиной против регулярных войск...
- Как знать, как знать, - вступил в разговор прохожий.
Все трое посмотрели на него. Одет вполне прилично. Добротное пальто с меховым воротником, высокая шапка. Вот только на ногах сапоги - не гармонируют. Лицо худощавое, продолговатое, торчит клин бороды. Глаза под стеклами очков лукаво-спокойные.
- Интеллигенты всегда сомневаются, - ни к кому не обращаясь, произнес военный.
- Сомнение - сестра истины, - живо ответил ему новый собеседник. - Только что получено официальное сообщение: немцы остановлены возле Нарвы и возле Пскова.
- Достоверно ли, дорогой мой?
- Утром смотрите газеты.
- А вы, извиняюсь, не журналист ли?
- Нет, я городской голова Калинин... Куда же вы? Продолжим беседу...
И засмеялся, довольный.
Глава пятая
1
В марте Михаил Иванович все чаще стал замечать, что у него появляется свободное время: не только минуты, но порой и целые часы, не заполненные напряженной текучкой. Можно было спокойно посидеть в кабинете, подумать без спешки, взвесить намеченные решения. Дел у городского головы не убавилось, но теперь у него имелись надежные помощники, совершенствовался управленческий аппарат. От новых сотрудников, пришедших в управу с предприятий, из студенческих аудиторий, и от бывших чиновников, не первый год протиравших брюки по канцеляриям, Калинин требовал, чтобы они прежде всего осознали важность и ответственность того дела, которым занимаются. Ведь они непосредственно проводят в жизнь постановления Советской власти.
В хорошем хозяйстве все должно быть без сучка, без задоринки. В водопроводных кранах - вода круглые сутки, трамваи ходят бесперебойно, свет не гаснет, на улицах чистота и порядок, выгребные ямы пусты, здания отапливаются и своевременно ремонтируются. Это аксиома. Коммунальники обязаны считать такой быт нормой. А граждане и подавно. Пусть жители не видят и не знают, кто и как об этом заботится.
Конечно, за несколько месяцев запущенное хозяйство не выправишь, тем более что возникают все новые и новые трудности. Беда с домовладельцами, с хозяевами мелких предприятий. Сразу после Февральской революции, почувствовав слабость руководства, перестали они выполнять обязанности, не приносящие прямой выгоды. Ремонт в квартирах не делают, улицы и дворы не убирают, жильцов пускают без прописки, дерут с них денег, сколько вздумается. А в Петрограде около двадцати тысяч частных зданий, попробуй проконтролировать! Городская дума постановила: у злостных нарушителей дома отбирать. К тем, кто живет просторно, вселять бедноту из трущоб и подвалов.
Михаил Иванович посмотрел сводку. Конфисковано почти четыреста домов. Дело сдвинуто с места, теперь оно пойдет. А ему нужно сосредоточить внимание на безработице - это теперь самая сложная проблема. Людей без постоянных занятий в городе не меньше ста тысяч. Огромная сила! В какое же русло направить ее, если производство продолжает свертываться, строительные работы почти прекращены, да еще из армии возвращается много здоровых мужчин!
Мелкими заплатами не поможешь. Требуются меры в масштабе всего города. Завтра соберутся в управе руководители петроградских предприятий и учреждений, инженеры и техники, главные врачи больниц. Калинин предложит обсудить план общественных работ.
Вот он план, перед ним - сколотые скрепкой листы. В Питере немало улиц, которые весной и осенью покрываются непролазной грязью, их давно пора замостить. Этим займутся сорок тысяч человек. Столько же рабочих будут ремонтировать канализацию, прокладывать новые бетонные стоки по Четырнадцатой и Пятнадцатой линиям Васильевского острова. Часть людей можно направить в окрестности города на заготовку торфа.
Михаил Иванович добавил в план еще один пункт: развернуть огородничество в самом Питере и вокруг него.
На совещании наверняка будут несогласные, начнутся упреки в разбазаривании средств. Не только в городской думе, но и в Петроградском Совете есть люди, которые считают, что у Калинина проснулась, дескать, крестьянская жилка, тянет его к земле. Столица, промышленный центр, а городской голова об огородах хлопочет. Уж как-нибудь прокормит Россия свой Петроград.
Хорошо бы. Но при всех условиях запас продовольствия никогда не бывает лишним...
2
Силе Семеновичу Штыреву, как и многим другим путиловцам, поставили телефон. Это тоже городская дума распорядилась: снять телефоны у саботажников, у нетрудовых элементов и перенести в дома рабочих.
Михаил Иванович позвонил старому приятелю, попросил приехать в управу.
- Посоветоваться нужно.
- Ладно, - сказал Штырев. - После работы буду. В семь.
Пришел минута в минуту, такой уж он точный человек. Поздоровался, сел на скрипнувший стул.
- Ну, советуйся.
- Хотим мы при городской думе сельскохозяйственный отдел создать.
- А я тут при чем? Сам знаешь - всю жизнь провел в городе. И деды, и прадеды мои сельским хозяйством не занимались.
- И все-таки послушай. На деревню сейчас надежды мало. Крестьяне после войны сами и голодны, и босы, в первую очередь свои дыры затыкать будут. Вот и решили мы за огороды взяться. В крупных масштабах. Ведь к огороду русскому человеку не привыкать. И в деревне у него картошка, капуста своя, и заводской люд этим не пренебрегает. Мужчина в цеху, а баба с детишками на земляном пятачке под окном возится. Помнишь, сколько раз во время забастовок огородишки выручали?
Штырев кивнул.
- А теперь мы сельскохозяйственные работы широко развернуть намерились, и по двум линиям, - продолжал Михаил Иванович. - Каждая семья получит участок и хоть на несколько месяцев обеспечит себя продуктами. А главное, надо поднять огороды в общественном порядке на большой площади, чтобы к осени создать городские запасы продовольствия. Пустующих земель вокруг Петрограда много - четыре с половиной тысячи десятин. Чтобы их освоить, нужна крепкая организация. Вот мы и собираем в сель-хозотдел специалистов, энтузиастов. Я землемера привлек, с которым был еще в Лесновской управе. Он ведет переговоры со шведами о закупке семян и сельскохозяйственных орудий. Три миллиона рублей ассигнуем.
- Это хорошо, Калиныч, но...
- Сейчас все объясню, - улыбнулся Михаил Иванович. - Землемер - человек добросовестный, только в машинах не разбирается. Ему и негодные могут подсунуть.
