Элиза Ожешко - Гибель Иудеи
Веспасиан вел осаду неутомимо и упорно, но много раз приходил в замешательство от неожиданных шагов Иосифа и от мужества защитников Иотапаты. Осажденные отразили несколько штурмов сами и делали удачные вылазки. Во время одной из них Веспасиан был даже серьезно ранен.
Но ни храбрость защитников Иотапаты, ни изворотливость наместника не смогли отвратить от города его неизбежную судьбу и справиться с превосходством римлян. Все теснее становился железный пояс, охватывающий крепость, все слабее отпор обессиленных осажденных. Метательные снаряды разрушали самые крепкие стены и башни, камни, перелетая в город, приносили смерть жителям.
Защитники, однако, не теряли мужества, хотя силы их ослабевали и страдания увеличивались от недостатка воды и съестных припасов. Иосиф бен Матия, отважный и находчивый, когда удача ему улыбалась, сразу поник, увидев, что счастье изменило иудеям. Его воинственный пыл исчез; он думал только о том, чтобы под каким-нибудь предлогом оставить крепость. Он даже уговаривал прекратить бесполезную борьбу. Но это возбудило всеобщее негодование.
Борьба возобновилась с удвоенным ожесточением, но иудеи, ослабленные потерями, держались лишь с величайшими усилиями.
Веспасиан узнал от перебежчиков, что осажденные обыкновенно засыпают под утро; в это время и стража дремлет на стенах. Веспасиан сначала не поверил доносчику — он знал, как иудеи преданны своим соплеменникам и что они не боятся смерти. Но сведения, принесенные иудейским перебежчиком, совпадали с наблюдениями римских стражей, и Веспасиан решил сделать попытку штурма на рассвете.
Серый густой туман окутывал город, когда Тит и несколько солдат пятнадцатого легиона взобрались на стену. Они закололи спящих стражей и открыли ворота крепости. Жители и воины спали еще глубоким сном, когда римляне начали резню. Иудеи защищались с храбростью, дошедшей до безумия. Но прижатые на узких улицах к отвесному уступу горы, они были все уничтожены.
И весть, которую разнес по стране пожар Гайдары, подтвердилась с падением Иотапаты: Веспасиан пришел, чтобы стереть с лица земли иудеев.
Так пала Иотапата в первый день месяца тамуза на тринадцатом году царствования цезаря Нерона.
Иосиф бен Матия избежал смерти. Ему удалось убежать и скрыться в мало кому известной пещере. Там он нашел прятавшихся видных горожан, принесших с собой припасов на долгое время. Три дня, несмотря на тщательные поиски, Веспасиан не мог найти наместника, пока наконец одна из пленных женщин не указала римлянам его убежища. Веспасиан послал к Иосифу трибуна Никанора, друга наместника, с предложением сдаться.
Стыд пред другими или, быть может, недоверие Веспасиану заставили Иосифа сначала ответить отказом. Когда же ему обещана была неприкосновенность, а римляне грозили поджечь пещеру, если он будет долго колебаться, наместник потребовал время для обсуждения.
Возмущенные трусостью наместника, спасшиеся вместе с ним иудеи стали упрекать его и угрожать смертью, если он сдастся римлянам. Они требовали, чтобы он вместе с ними умер за родину. Иосиф дрожал от ужаса, слушая их, и присущей ему изворотливостью искал выхода из опасного положения.
— Самоубийство позорно! — кричал он, словно охваченный религиозным ужасом. — Это величайшее преступление против Бога и природы. Души самоубийц осуждены на вечную адскую муку. Чего нам страшиться от римлян — смерти? Но если бояться смерти, зачем искать ее? Если мы хотим жить, то не позорно быть обязанными жизнью тем, кому мы доказали свою доблесть. Если же мы хотим умереть, то что может быть почетнее, чем смерть от рук врагов? Я не сдамся римлянам, чтобы никто не подозревал меня в измене, но я хотел бы возбудить их ненависть, чтобы они убили меня, хотя и обещали даровать мне жизнь.
Эти слова еще более возмутили всех, вместо того, чтобы успокоить. Они уже надвигались с мечами на Иосифа, когда вдруг у него мелькнула последняя спасительная мысль.
— Хорошо, — сказал он, гордо выпрямившись. — Я готов умереть с вами. Но предоставим решение воле Всевышнего. Кинем жребий, кому первому умереть. На кого жребий выпадет, того пусть заколет его сосед и так далее, по очереди, до самого последнего.
Иосиф сделал это предложение только для того, чтобы устрашить других, но, к его ужасу, они не только его приняли, но и тотчас же стали выполнять. С дикой решимостью они вынимали жребий и без ропота принимали смерть от рук братьев.
По странному совпадению последними остались сам наместник и один юноша — храбрейший из всех принявших смерть. Наступила минута, когда они должны были кинуть жребий.
Смертельная бледность покрыла лицо наместника, когда он стал вынимать роковой жребий. Он уже собирался молить о пощаде, и вдруг в душе его мелькнула безумная надежда: юноша едва держал меч, на котором была кровь убитого им только что его собственного отца.
Иосиф бен Матия воспользовался минутной слабостью юноши, прислонившегося к стене, и бросился на него, чтобы вырвать оружие из его рук. Во время их борьбы трибун Никанор и его воины незаметно прокрались в пещеру и схватили их.
Иосиф бен Матия отведен был в римский лагерь, который он некогда обещал своим приверженцам как богатую военную добычу. Душа его была полна теперь ужаса и сомнений. Сдержит ли Веспасиан свое слово?
Глава XIIВероника и Регуэль жили странной, похожей на сон жизнью. Царица сумела превратить юношу в своего раба. Ей удалось то, к чему она страстно стремилась, ухаживая за раненым в Птолемаиде. Она вылепила по своему желанию мягкий воск его сердца и придала ему форму, которая казалась ей самой прекрасной и желанной. Она радостно дышала, чувствуя свою неограниченную власть и видя свой образ на алтаре его сердца. Она была для него странным сочетанием женщины и богини.
Они жили, как будто, кроме них, не было никого во всем мире. Немой тихий эфиоп не выводил их из очарованного сна: другим рабам Вероника тоже велела молчать, и они повиновались, зная, что царица умеет карать и награждать. Для Регуэля и для всех других Вероника была Деборой, вдовой богатого купца. Шум войны не доходил до уединенного Бет-Эдена, но царица получала сведения о ходе римского завоевания. Между нею и Агриппой шел обмен вестями, от Тита она иногда получала небольшие послания.
Вероника равнодушно читала их, что ей за дело теперь до Тита, Агриппы и до судьбы ее народа? Все ее чувства и мысли были заняты первой страстной молодой любовью. С жадностью она хваталась за настоящее, намеренно забывая прошлое, и старалась не торопить грозное будущее. Она ясно сознавала: их скрытое от мира счастье не может длиться вечно. Долго ли удастся ей еще обманывать возлюбленного относительно происходящих событий. Он думал, что война еще не началась, что Веспасиан, устрашенный восстанием целого народа, все еще в Птолемаиде. Он был уверен, что Тамара и его родственники прибыли в Гишалу и что отец продолжает дело освобождения родины, стоя во главе галилейских патриотов. Ни на секунду у него не возникало сомнения в словах Деборы. К тому же письма отца подтверждали истину того, что она говорила. Он не знал, что по приказу Вероники эти письма искусно подделывались и передавались ему заранее подготовленными к расспросам гонцами. В этих письмах Иоанн бен Леви повелевал сыну оставаться там, где он находился, пока его не позовут, и Регуэль охотно повиновался.
Эфиоп ждал. Чрез его руки проходило все, что относилось к царице. От его зоркого взгляда ничего не укрывалось. Вестники Агриппы тоже приходили к нему, он вел их к повелительнице, уже обменявшись с ними тайным знаком. Но тот, кого он ждал, все не приходил.
Наконец однажды пришел в Бет-Эден Хлодомар. Во время одной из стычек у стен Иотапаты он попал в руки солдат Агриппы, и его привели к царю. Он тогда перешел на службу царя; и до того Хлодомар передавал тайные вести от Иосифа бен Матии Агриппе. Царь знал, что Хлодомару известны его тайные отношения с наместником, и был уверен в его преданности.
Хлодомар принес обстоятельные вести Веронике от царя. Когда он передал свиток эфиопу, вестник и раб пристально взглянули друг другу в глаза. Хлодомар вынул дощечку, на которой было что-то написано, и показал ее эфиопу. Раб прочитал: «Выведай, что решила Вероника и скажи вестнику». Он показал глазами, что понял, и пошел передать царице письмо Агриппы. Увидев послание, Вероника почувствовала грозящую опасность. Она знала, что падение Иотапаты — вопрос времени и что вместе с ней вся Галилея попадет под власть Рима. И тогда придется принять решение — Иерусалим или Рим! Она могла избрать лишь один из них, и оба решения были одинаково опасны: Иерусалиму принадлежало ее сердце, с Римом связывали ее интересы ее семьи, вера в успех. Разрывая с Римом, она должна была пожертвовать Агриппой и всеми владениями семьи Ирода; отрекаясь от Иерусалима, она предавала свой народ, своего Бога, свою любовь.
