Эйдзи Ёсикава - Честь самурая
— Вот потому тебя здесь и не любят! Все отдыхают в тени.
— Если бы я работал там, где они спят, я потревожил бы их покой. А здесь я никому не мешаю.
— Врешь! Готов побиться об заклад, что ты забрался на крышу, чтобы разведать окрестности.
— Господин Нохатиро, вы всегда меня в чем-то подозреваете. Не позаботишься заранее, так беда врасплох застанет.
— Умник нашелся! Господин рассердился бы, услышав твои наставления. Немедленно слезай!
— Слушаюсь. У вас поручение для меня?
— Вечером прибудут гости.
— Опять?
— Что значит «опять»?
— А кто приедет?
— Человек, который путешествует по стране, изучая воинские искусства.
— И сколько народу с ним?
Хиёси спустился на землю. Нохатиро развернул свиток:
— Мы ожидаем господина Хитту Сёхаку, родного племянника князя Камиидзуми из Ого. Его сопровождают двенадцать человек. И кроме того, еще один всадник с тремя вьючными конями и прислугой.
— Уйма!
— Эти люди посвятили себя овладению воинским искусством. У них огромная поклажа, множество лошадей, так что убери комнаты для работников, мы их слуг там поселим. Управься до вечера, пока гости не приехали.
— Слушаюсь, господин. А долго ли они здесь пробудут?
— Месяцев шесть. — Нохатиро устало смахнул пот со лба.
Вечером Сёхаку и его свита подъехали к главным воротам. Путники осадили коней и стряхнули пыль с одежд. Старшие и младшие члены клана высыпали наружу, вежливо приветствуя гостей. Хозяева произносили длинные речи, на которые столь же учтиво и пространно отвечал Сёхаку, человек лет тридцати. Церемония приветствий закончилась, и слуги занялись лошадьми и поклажей, а гости во главе с Сёхаку вошли в дом.
Хиёси понравилась встреча, проведенная в соответствии с правилами этикета. Ее торжественность свидетельствовала о почете, которым окружены воины, что, несомненно, связано с их серьезной ролью в судьбах страны. В последнее время выражения Путь Воина, Искусство Меча, Искусство Копья были у всех на устах. Имена знаменитых мастеров ратного дела Камиидзуми из Ого или Цукахары из Хитати упоминались в каждой беседе. Их странствия по Японии почитались более, чем паломничества известных буддийских монахов. Цукахара путешествовал в сопровождении семидесяти человек, включая сокольничих. Разъезжали они с великой пышностью.
Численность свиты Сёхаку не удивила Хиёси. Хиёси предчувствовал, что его теперь загоняют со всевозможными поручениями. Через несколько дней многочисленные гости начали обращаться с Хиёси как с собственным слугой.
— Эй, Обезьяна! Постирай мне белье!
— Обезьяна князя Мацуситы! Сбегай к лекарю, купи притираний!
Летние ночи были коротки, и у Хиёси почти не оставалось времени на сон, и однажды в полдень он едва не уснул под сенью павлонии. Он стоял, обхватив дерево руками, низко свесив голову. По пересохшей земле ползла цепочка муравьев.
В это время с поля для верховой езды возвращались двое молодых самураев, недолюбливавших Хиёси.
— Смотри, Обезьяна!
— Заснул на ходу!
— Второго такого бездельника не найти! Как он сумел стать любимчиком у господина и госпожи? Застань они его сейчас, им бы не понравилась его лень.
— Давай его разбудим и проучим.
— Как?
— Он единственный из слуг, кто ни разу не упражнялся в военном деле, верно?
— Его все не любят, поэтому он боится, что ему крепко достанется на занятиях.
— Упражнения в военном деле — святая обязанность каждого, кто живет в доме воина. Служба не за страх, а за совесть — таков неписаный закон в самурайском доме.
— Я все это знаю, ты это лучше Обезьяне растолкуй.
— Разбудим его и отведем на поле для верховой езды.
— Вот смеху будет!
Один из них коснулся плеча Хиёси кончиком копья:
— Эй, проснись!
Глаза Хиёси оставались закрытыми.
— Проснись, тебе говорят!
Молодой самурай копьем подцепил ноги Хиёси, и он мгновенно проснулся.
— Ты что? — удивился Хиёси.
— А ты? Спишь среди бела дня у всех на виду.
— Кто это спит?
— Ты, конечно. Или скажешь, что не спал?
— Ну, может, нечаянно задремал.
— Ах ты, ленивый бездельник! Говорят, ты никогда не упражнялся в военном деле.
— Я не гожусь для военной службы.
— Почему ты так решил? Ты простой слуга, но по правилам самурайского дома военным делом должны заниматься все. С сегодняшнего дня мы возьмемся за тебя.
— Нет уж, увольте от ваших забот.
— Отказываешься подчиняться самурайским правилам?
— Нет, но…
— Хватит болтать, пошли!
Молодые самураи силой поволокли Хиёси за амбары с рисом. Они вознамерились преподать ему хороший урок, чтобы впредь он не смел нарушать законы.
На поле приезжие мастера боевых искусств и воины Мацуситы упражнялись в полную силу, несмотря на зной.
Один из самураев, приволокших Хиёси, сильным ударом в спину вытолкнул его вперед:
— Бери деревянный меч или копье — и в бой!
Хиёси подался вперед, едва устояв на ногах, но потешного оружия в руки не взял.
— Чего ты ждешь?
Один из воинов сильно ткнул его в грудь копьем:
— Мы собираемся поучить тебя, так что бери оружие!
Хиёси, закусив губу, еще раз качнулся на ногах, но сражаться по-прежнему не намеревался.
Двое воинов Сёхаку, Дзинго Горокуро и Сакаки Итинодзё, в ответ на вызов людей Мацуситы мерились силой на боевых копьях. Горокуро насаживал на копье тяжелые мешки с рисом и подбрасывал их в воздух, демонстрируя богатырскую силу.
— С такой силищей да сноровкой он и врага, как песчинку, подбросит. Могучий воин! — произнес кто-то из зрителей.
— Вы ошибаетесь, — возразил Горокуро, — если думаете, что мастерство заключается в силе. Если вкладывать в этот прием только силу, древко сломается, а руки быстро устанут. — Горокуро отложил копье и продолжил: — Между мечом и копьем, по сути, нет разницы. Секрет всех боевых искусств заключается в особой энергии «ти», исходящей вот из этого места, пониже пупка. Это сила без силы. Необходимо обладать духовной мощью, чтобы направлять поток «ти» и избавиться от потребности в физической силе.
Слушатели с благоговением внимали рассказу. Внезапно откуда-то сзади раздался шум.
— Ах ты, упрямая Обезьяна! — Молодой самурай ударил Хиёси тупой стороной копья.
Хиёси отчаянно завопил. Удар, пришедшийся по бедру, был нестерпимым. Лицо Хиёси исказилось от боли, он согнулся пополам, растирая ушибленное место.
Люди, слушавшие Горокуро, обступили Хиёси.
— Скотина ленивая! — кричал самурай, избивавший Хиёси. — Притворяется, что не годен к военным занятиям.
Со всех сторон на Хиёси посыпались упреки, насмешки и оскорбления.
— Будет вам, — сказал незаметно подошедший Сёхаку. — Он ведет себя как сосунок, хотя вступил в тот возраст, когда надо уметь постоять за себя. Не дело жить в доме у воина и пренебрегать военной подготовкой. Я сам поговорю с ним. Юноша, — обратился он к Хиёси.
— Да. — Хиёси взглянул Сёхаку прямо в глаза. С одного взгляда он понял, что Сёхаку — человек, с которым можно говорить свободно.
— Похоже, ты не хочешь заниматься воинским делом, хотя состоишь на службе у воина. Верно?
— Нет. — Хиёси покачал головой.
— Почему ты не хочешь принять любезное приглашение молодых самураев и поупражняться с ними?
— Если постигать искусство владения копьем и мечом, потребуется вся жизнь стать подлинным мастером.
— Ты должен стремиться к этому.
— Дело не в том, что мне не нравятся меч и копье. Раз уж мне суждено прожить одну жизнь, то, наверно, можно ограничиться постижением лишь внутренней сути боевого искусства. Я мечтаю изучить многое другое.
— Что именно?
— Науку.
— Какую же?
— О том, как устроен наш мир.
— А что ты хочешь совершить?
Хиёси улыбнулся:
— Не хотелось бы говорить.
— Почему?
— Я мечтаю о таких деяниях, разговор о которых сейчас покажется глупым бахвальством. Вы поднимете меня на смех, едва я раскрою рот.
Сёхаку пристально смотрел на Хиёси, размышляя о незаурядном поведении юноши:
— Мне кажется, я отчасти понял тебя, но ты заблуждаешься относительно военного дела. Оно — не грубая сила и простое умение, как ты считаешь.
— А что же?
— Человек, овладев одним искусством, овладевает всеми искусствами. Военное искусство — вовсе не тупая сила и простая сноровка, а определенное состояние духа. Если в совершенстве развить дух, то сумеешь постигнуть все, включая науку и искусство правления, науку постижения мира и законы, по которым надлежит вершить суд над людьми.
— По-моему, ваши молодцы почитают высшим искусством умение бить и дырявить копьем своих противников. Простому воину или рядовому самураю больше и не надо, но настоящему полководцу, который…
