Юрий Трусов - Каменное море
Но переправить на левый берег Березины части армии, особенно артиллерию и многочисленные обозы, которые адмирал опрометчиво перебросил до этого на другой берег, было нелегко. Поэтому Чичагов поручил начальнику восьмой пехотной дивизии Щербакову удерживать окраину города Борисова, пока наша артиллерия и обозы перейдут по мосту.
Вот тут-то и началась паника. Адмирал не смог установить порядка. Он лепетал сбивчивые приказания и только усиливал нервозное состояние подчиненных. А когда солдаты-фурлейтеры, обозные услышали, что пришло распоряжение отступать и переправляться на другую сторону Березины, они все устремились к переправе. Ездовые торопливо оседлали и запрягали лошадей и без всякого порядка помчались к мосту. Тут сразу началась суматоха и давка. Мост мгновенно забили пушки, обозы, маркитантские фуры, повозки, пешие и конные военные. Сам адмирал со своими штабными офицерами стал пробиваться через этот поток беглецов и этим усилил панику. Чтобы проложить адмиралу дорогу, пришлось сбросить с моста не одну запряженную лошадьми фуру и повозку…
А в самом Борисове войска Щербакова не успели и. занять позиции, как их смяли бегущие от французских улан части авангарда Палена второго.
За уланами в Борисов ворвалась пехота маршала Удино. Только некоторым нашим беглецам удалось спастись и переправиться на другой берег Березины.
Неудача 11 ноября в Борисове произвела на адмирала Чичагова страшное впечатление Он сразу потерял веру в себя. Отныне он только вел со своей армией посильную оборону «вслепую». Он мог лишь предугадывать, где переправится противник и был почти обречен стать жертвой обмана со стороны такого искусного полководца, как Наполеон.
Ложными демонстрациями и маневрами французы внушили Чичагову мысль, что переправа их армии через Березину произойдет или в Борисове или в селе Ухолодах. Для этого некоторая часть саперов на глазах русских наблюдателей рубила лес и производила обманные приготовления для ложных переправ.
В то же время отряды других саперов и понтонеров, предводительствуемые генералами Эбле и Шасслу, были переброшены на берег Березины в деревне Студенке, где стали немедленно строить мосты через реку.
Чтобы окончательно сбить с толку адмирала Чичагова, начальник штаба маршала Удино генерал Лорансе велел привести к себе в штаб группу местных жителей – евреев по национальности. Командование армии Наполеона хорошо знало, что хотя французский император объявил себя защитником евреев и их религии, тем не менее еврейское население России, испытав на себе жестокость захватчиков в оккупированных областях, с ненавистью относится к наполеоновским войскам, стараясь всеми силами помочь русской армии в освободительной борьбе.
Зная такое затаенное недоброжелательство, генерал Лорансе стал притворно расспрашивать евреев о броде через реку у деревни Ухолоды, о дороге на Минск. Оставив несколько человек как проводников при штабе, Лорансе щедро наградил их, а затем поручил разведать расположение русских войск и приказал выйти навстречу французской армии далеко от Студенки, где возводилась действительная переправа.
Отпущенные, желая искренне помочь русской армии, немедленно отправились к Чичагову и рассказали ему о якобы известных им планах врага. Эти сообщения окончательно убедили генерала, что переправа Наполеона состоится в Борисове или ниже Борисова. Он двинулся туда и 13-го ноября вечером подошел со всеми своими силами к селению Шебашевичи.
Перед рассветом 14-го ноября Наполеон верхом на белом коне прибыл в деревню Студенку, в главную квартиру, которая размещалась в старой покосившейся рыбачьей хижине на берегу Березины.
Маршал Удино стал озабоченно докладывать Наполеону о сложившейся обстановке. В этот миг в домик вбежал дежурный генерал Рапп и доложил, что русские войска, стоящие напротив деревни, уходят восвояси.
– Не может быть! – обрадованно произнес Наполеон.
Вошедшие маршалы Ней и Мюрат подтвердили сообщение генерала.
Наполеон быстро вышел из хижины. Оглядев в подзорную трубу опустевший противоположный берег, где только недавно стояли русские войска, он воскликнул:
– Я обманул адмирала! Он предполагает, что я нахожусь в том месте, где велись ложные демонстрации переправы…
Адмирал со своим войском был теперь для Наполеона совершенно не опасен. Чичагов находился уже далеко от него, в двух переходах от деревни Студенки.
XLI. Река смерти
Предвидение Кутузова, что Наполеон перехитрит Чичагова и вырвется из окружения, начало сбываться.
Наполеон приступил к форсированию Березины. Сильные морозы, ударившие ночью с 13-го на 14-е ноября, сковали ледяным покровом болота, озера, ручейки, впадавшие в Березину.
Но сама река, где было стремительное течение, не успела замерзнуть. Ее поверхность покрыли плавучие льдины. Наполеон приказал построить одновременно только два моста, на расстоянии около ста саженей друг от друга. Один мост нужно было соорудить несколько выше Студенки. Он предназначался для переправы пехоты и кавалерии. Другой мост – для прохождения артиллерии и тяжелогруженых обозов, строился против деревни. Для него были приготовлены более крепкие и прочные бревна.
Личное присутствие Наполеона при наведении мостов вдохновляло солдат. Мороз, стянув ледяной коркой болотистые берега реки, сделал их менее вязкими, но ледяной пронзительный ветер, холод жестоко мучили наполеоновских саперов и понтонеров. Они самоотверженно работали по пояс в бурной воде, среди плавающих льдин.[30]
Выбившихся из сил тут же заменяли другими и работы не прекращались ни на секунду.
К полудню был построен верхний мост. А к четырем часам – нижний. Через него начали переходить сначала артиллерия корпуса Удино, а затем – гвардейская. Наполеон стоял у въезда на один из мостов и пропускал проходившую мимо, приветствующую его пехоту и конницу.
Здесь произошла встреча наполеоновских войск, бегущих из Москвы, с войсками корпусов Удино и Виктора, не участвовавших в московском походе. На них произвел потрясающее впечатление бедственный вид их товарищей по оружию, возвращавшихся из сожженной Москвы.
Вместо грозных легионов, приводивших в трепет всю Европу, мимо Наполеона шествовало сборище полуживых, обмороженных, изголодавшихся бродяг в обрывках самой разнообразной одежды: женских салопах, поповских ризах, в коврах, рогожах… Вся эта некогда грозная армия завоевателей теперь еле передвигала ноги, обвязанные пучками сена, обрывками кожи и войлока.
Проходившие войска по-прежнему верили в военный гений Наполеона, по-прежнему приветствовали его, но их жалкий вид заставил в душе содрогнуться жестокого полководца. И хриплые приветственные крики, простуженные возгласы этих истощенных, вшивых оборванцев теперь совсем не радовали Наполеона. Хмуро насупившись, поеживаясь от студеного ветра в лисьей шубе, он тусклыми серыми, как ледышки, глазами разглядывал свое орущее воинство и молча проклинал тот час, когда принял решение отправиться в гибельный поход на Россию…
Вечером 14-го ноября отступавшая французская армия уже владела обоими берегами Березины. Никем не тревожимые беглецы спокойно продолжали переправу и 15-го ноября. И хотя на правом берегу русский отряд генерала Чаплица находился от корпуса маршала Удино на расстоянии ружейного выстрела и обе стороны провели целый день в боевом строю, – боя так и не произошло. Французы не начинали столкновения. Сражаться Наполеону было невыгодно. Он хотел выиграть время. Каждый лишний час спокойного перехода на другой берег реки давал ему лишний шанс выйти из опасного положения.
А подчиненный Чичагову отряд генерала Чаплица воздерживался от сражений. Видимо, адмирал, как и наступавший с севера Витгенштейн, опасался наткнуться на превосходящие силы Наполеона и потерпеть от знаменитого полководца поражение.[31] Это дало возможность Наполеону сосредоточить у Студенки всю армию. В ночь с 15-го на 16-е ноября ему удалось переправить маршала Нея с остатками его корпуса и так называемой «молодой гвардии». А во втором часу дня 16-го ноября старая гвардия Наполеона – его главные силы – совершила почти невозможное: вырвалась из окружения.
Но переправа все еще продолжалась, так как в первую очередь проведя через мосты боеспособные войска, Наполеон лишь потом отдал приказ эвакуировать солдат, побросавших оружие, а затем только больных, раненых, обмороженных, женщин и детей.
Таков был поистине волчий закон жестокого завоевателя. Когда переправа подходила к концу, началась, наконец, атака русских, соединившихся армий Чичагова и Витгенштейна. И хотя численность русских армий превышала наполеоновскую,[32] Чичагов и Витгенштейн не смогли использовать своего преимущества. *
Благополучно начавшаяся переправа наполеоновского войска завершилась все же трагедией. Это случилось утром, когда к мостам бросилась четырнадцатитысячная толпа безоружных солдат, преследуемых казаками.
