Виктор Поротников - Последний подвиг Святослава. «Пусть наши дети будут как он!»
Однажды вечером Харальд сказал Добровуку, что Кейла и Тюра собираются прогуляться по крепостному валу над берегом Дуная, поглядеть на закат, послушать пение соловьев.
– Я буду сопровождать их в этой прогулке, – молвил Харальд. – Хочу и тебя позвать, дружище. – Харальд подмигнул Добровуку. – Сестра велела мне взять с собой еще кого-нибудь. Я хотел было позвать Регнвальда, но Тюра пожелала, чтобы я взял тебя.
– Меня?! – встрепенулся Добровук. – Почто же меня? Я же не княжеского рода в отличие от Регнвальда.
– Эх ты, тютя! – Харальд потрепал приятеля по волосам. – Усы отрастил, а в сердечных делах кумекать не научился! Зачем Тюре Регнвальд, ежели мысли ее лишь о тебе, дурне!
Добровук смутился и покраснел. Он был безудержно храбр в сечах, но перед сестрой Харальда почему-то робел.
После этой вечерней прогулки Тюра и Добровук стали встречаться, уже ни от кого не таясь.
Молодшая дружина Святослава, в которой состояли Харальд и Добровук, размещалась в цитадели Доростола. Там же стоял каменный княжеский терем, в котором жила Тюра, соседствуя в женских покоях с Верхуславой, Кейлой и Весняной.
После смерти любимого старшего сына воевода Свенельд, к удивлению многих дружинников, стал оказывать Весняне доброе отцовское покровительство. То ли скорбь Весняны по погибшему Славовиту, то ли собственные горькие переживания подействовали на Свенельда и заставили его признать Весняну своей родственницей, сыновней вдовой.
Свенельду не понравилось, что Весняна принялась обучаться стрельбе из лука, а также владению мечом и кинжалом. Всему этому Весняну обучал Добровук, прекрасно владеющий любым оружием. Свенельд пытался воздействовать на упрямую Весняну через Кейлу и Верхуславу. Старый варяг был уверен, что девица-воин, даже хорошо обученная, не сможет выстоять в сече против мужей-воинов. Ей просто не хватит силы в руках и жестокости в сердце. Кейла и Верхуслава соглашались со Свенельдом, однако разубедить упрямую Весняну они не могли, как ни пытались.
«Вы, глупые, заняты нарядами и шитьем, – молвила подругам Весняна, – и не помышляете о том, что ратники наши гибнут в сечах почти каждый день! А замены павшим нет, стало быть скоро придется женщинам брать оружие в руки».
Отправляясь в дальние походы, русичи непременно брали с собой невольниц и так называемых «походных жен», дети которых, впрочем, всегда признавались у русичей законными. По окончании войны «походная жена» зачастую делила кров с законной супругой князя или боярина. В войске Святослава таких женщин было немало, все они были неприхотливы и при случае могли взяться за оружие. Воеводы обычно ставили храбрых воительниц в шеренги лучников или поручали им подносить связки дротиков в боевые порядки пеших полков. Пример этих «походных жен» подтолкнул Весняну к тому, чтобы и ей самой обрести военную сноровку наравне с мужчинами-воинами.
Свенельд попытался однажды сам отговорить Весняну от ее опасной затеи, но и у него ничего не вышло.
«Напрасны твои речи, тато. – Так волыняне называли отца мужа. – Мне постыл удел вдовий! – непреклонно молвила Весняна. – Я хочу поскорее соединиться в царстве Нави с моим ненаглядным Славовитом!»
* * *Видя, что в открытых столкновениях русичи никак не могут разбить войско Цимисхия из-за его многочисленности, Калокир посоветовал Святославу напасть на ромейский стан ночью.
– Главное, пробиться к царскому шатру и убить Цимисхия! – молвил Калокир, придя поздним вечером в покои Святослава. – Со смертью Цимисхия война сразу же прекратится, ибо у ромеев начнется грызня за власть. В Царьграде находится Михаил Вурца, который не упустит возможности занять трон василевса. Я уверен, что и магистр Склир не останется в стороне от дележа власти.
– Неплохая мысль, Калокир. – Святослав в одной исподней рубахе прохаживался по спальне, задумчиво теребя себя за ус. – Когда начнется новолуние?
– Завтра, – ответил Калокир, – но вылазку нужно сделать этой же ночью, покуда воины Цимисхия не обнесли свой стан частоколом, ведь ров они уже выкопали.
– Верно мыслишь, друже, – тихо проговорил Святослав. – Ударим на ромеев немедля! Потревожим крепкий сон Цимисхия!
Калокир удалился. Святослав принялся торопливо одеваться.
Из своих покоев пришла Верхуслава в тонкой ночной сорочице до пят, с распущенными по плечам длинными густыми волосами.
– Далече ли собрался, милый? – негромко окликнула она Святослава.
– Спи, лада моя! Я скоро вернусь, – ответил Святослав, надевая сапоги. – Хочу в гости к Цимисхию наведаться. Заодно проверю, как у ромеев ночные дозорные службу несут. – Святослав усмехнулся.
– Какая же битва ночью? – забеспокоилась Верхуслава. – В темноте же не разобрать будет, где друг, где враг? Не дело ты замыслил, милый.
Святослав облачился в кольчугу, надел пояс с мечом. По его решительному виду можно было понять, что от своего намерения он не отступит.
– У ромеев в стане полно огней, поэтому мои кмети отличат недруга от друга, – сказал Святослав и крепко обнял Верхуславу. – За крупной рыбой идем на вылазку, лада моя. За головой самого Цимисхия!
За дверью опочивальни раздался топот ног, лязг доспехов и голоса воевод.
Святослав торопливо поцеловал Верхуславу, схватил со стола свой островерхий шлем и скрылся за дубовой дверью. Голоса и звуки шагов, стремительно удаляясь, затерялись в гулких дворцовых переходах.
Для ночного удара по стану ромеев Свенельд отобрал четыре тысячи ратников, молодых и ловких. Попал в этот отряд и Харальд. Самому Свенельду Святослав приказал остаться в крепости. Не позволил князь и Калокиру идти на вылазку, хотя тот пришел к месту сбора в числе первых с оружием в руках.
– Как же так, княже? – обиделся Калокир. – Ведь это же моя задумка, и я же остаюсь не у дел! Это не по справедливости!
– Не серчай, друже! – Святослав встряхнул Калокира за плечи. – Дело сие опасное, а ты мне живой нужен. Коль прикончим Цимисхия, тогда трон в Царьграде для кого освободится? Для тебя! Вот и подумай, стоит ли тебе головой рисковать?
И все же Калокир остался недоволен решением Святослава.
Он отвел Харальда в сторонку и зашипел ему прямо в лицо:
– Тебе довелось видеть Цимисхия воочию, поэтому ты его ни с кем не спутаешь. Обязательно пробейся к царскому шатру, младень! И рази Цимисхия без промедления! Не вздумай заговаривать с ним, сразу бей его мечом! Иначе сам без головы останешься. Этот коротышка в ближней схватке опасен, как лев.
Внимая Калокиру, Харальд молча кивал головой, позвякивая кольчужной бармицей на шлеме.
С еле слышным скрипом распахнулись тяжелые створы ворот Доростола, поднялась кверху металлическая воротная решетка. Без трубных сигналов, без громких команд военачальников в густую темень апрельской ночи устремился отряд смельчаков, возглавляемый Сфенкелом и Святославом.
Харальд оказался в сотне, которую возглавлял боярин Ставр. Этой сотне предстояло подкрасться к лагерю ромеев не со стороны Дуная, а со стороны холмистой гряды, поросшей лесом. Именно отсюда было ближе всего до пурпурного шатра Цимисхия, стоявшего на самом возвышенном месте ромейского стана. Боярин Ставр получил приказ от Святослава любой ценой прорваться к царскому шатру и убить Цимисхия.
«Мы со Сфенкелом наделаем шуму у восточной окраины ромейского стана, дабы твоим удальцам было сподручнее к шатру Цимисхия подобраться», – напутствовал Ставра Святослав.
Ратники боярина Ставра сделали большой крюк по песчаным дюнам, обходя спящий лагерь ромеев с северо-запада. Русы крались в ночи, как волки, соблюдая полнейшую тишину. Ровно в полночь маленький отряд Ставра затаился в кустах всего в сотне шагов от ромейских дозорных, расхаживающих вдоль внутреннего края выкопанного накануне рва. Позади дозорных полыхали рыжим пламенем большие костры, возле которых спали вповалку ромеи из пешей рати. В полусотне шагов от костров белели длинные ряды холщовых палаток, среди которых темнели повозки обоза. Палатки были разбиты в строгом порядке, с широкими проходами между рядами.
Шатры ромейских военачальников были разбиты на склоне обширного холма в середине лагеря. Над всем этим скопищем палаток, повозок и шатров возвышался гигантский шатер императора кроваво-красного цвета, расшитый золотыми двуглавыми орлами.
К этому пурпурному шатру были прикованы взоры воинов Ставра, сжимающих в руках луки, мечи и копья. Ратники были готовы к решающему броску и ожидали только условного сигнала.
Томительное ожидание закончилось, когда с восточной стороны ромейского стана зазвучал боевой клич славян, потонувший в шуме яростной сечи. Тревожно гудели боевые трубы ромеев. Спящий лагерь пробудился, наполнившись топотом многих тысяч ног, выкриками военачальников и ржанием лошадей. Ромеи хватали оружие и мчались со всех ног к восточной стороне лагеря. Лишь дозорные у рва не двигались с места, но теперь их взоры были обращены не к темному лесу, а туда, где ярко пылали в ночи подожженные русами шатры, где ширился и рос грозный гул битвы.
