Сергей Жоголь - Сыны Перуна
Тот в ответ только усмехнулся с сознанием собственного превосходства.
Того, что произошло за этим, Радмир и его товарищи не могли себе даже и представить. Паренек, которого Хрипун назвал варяжским именем Свенди, прыгнул в сторону соперника и ткнул того своим оружием в солнечное сплетение с такой быстротой, что Журба не успел даже напрячься. Он пытался отдышаться несколько минут, судорожно
ловя ртом воздух. В это время его противник великодушно прохаживался поблизости, искоса поглядывая на разинувших от удивления рты остальных парней. Восстановив дыхание, Журба бросился на противника, но тот, с легкостью отбив несколько атак, ловким движением меча выбил оружие из рук соперника, при этом ударив его ногой по щиколотке. Журба, уронив меч, шлепнулся на землю.
– Ну что, порезвей никого не найдется? – Свенди, положив меч на плечо, направился к кивающему в восхищении Хрипуну.
– А вот с ним попробуй, он у нас недавно, но кое-что уже может.
Все повернули головы к Радмиру, на которого указал седоусый варяг.
Клинок мелькал перед глазами с такой быстротой, что Радмиру казалось, будто у противника не один, а целых десять мечей. Он с трудом парировал удары, отступая и кружа, стараясь повернуть противника лицом к солнцу и умело обходя все препятствия, которые могли оказаться под ногой, как учил его когда-то Горик. Но все усилия были тщетны. Меньше трех минут понадобилось Свенди, чтобы нанести Радмиру пару ударов, которые в реальном бою стали бы смертельными. Поединок закончился победой молодого боярина.
– А ты молодец, – произнес Свенди. – Кто тебя учил бою, техника твоя кажется знакомой? – видно было, что противник Радмира тоже слегка запыхался.
– Сейчас Хрипун учит, а начинал Горик из Олеговых гридней, – ответил Радмир, с трудом переводя дух.
– Точно, я мог бы сам догадаться. Тоже левша, – мальчонка улыбался. – Вот с тобой бы я еще сразился. Надо с левшой почаще пробовать. Ну да ладно, может, еще и свидимся.
Он взял из рук одного из телохранителей свою сброшенную рубаху, натянул ее, подпоясался и отправился восвояси. Охрана последовала за ним.
– Ну что, умыл вас малец, – усмехнулся Хрипун, покручивая длинный поседевший ус, когда троица исчезла из виду. – Поделом, никогда не надо соперника недооценивать. Этот вой, в отличии от многих из вас, кобылам хвосты не крутил, а как только ходить стал, такую школу прошел, что вам и не снилось.
– Да кто же он такой? – задал вопрос уязвленный Журба. – Не пацан, а просто нечистый дух лесной.
– Свенельд это, ближник князя нашего Олега. Молодой еще, но далеко пойдет, помяните мое слово. Отец его из свеев – скандийских викингов. Он еще с отроков в дружине у самого Рюрика, князя бывшего, ходил, то бишь отца княжича Игоря. Сам-то Рюрик да братья его усопшие Трувор Белоозерский да Синеус, бывший князь кривичей, все из ругов были – русов, стало быть, по-вашему, с Регена – острова воинского, где древо священное растет.
– Так ты ж, дядька, тоже вроде рус? – задал вопрос удивленный не на шутку Ропша.
– Ничего ты не смыслишь, дурья башка. Мы вагры – варяги прибалтийские из бодричей да лютичей, а они – руги, эти посреди моря на своем острове живут. Их еще по-другому руянами кличут, а остров тот – Руяном. У них там болота да леса, не пройти, не проехать. С малых лет, кроме меча и копья да весла корабельного, в руках ничего не держат. Сражаться сызмальства обучены, не хуже тех нурманнов да свеев 27скандийских будут, тех, что для себя, кроме разбоя, другой жизни и не желают.
– А эти стражники его кто же?
– Вот они-то как раз свеи и есть. Викинги, наемники, телохранители Свенельда – Альрик и Барди. Тоже людишки опасные, как та змеюка. Любого враз зарежут и имени не спросят. Бог их главный Одином зовется. Вы, восточные славяне, Сварогу да Велесу требы несете, руянский бог – Святовит, а у нас, остальных варягов, главный бог – Прове – бог героев и воинов, Перун по-вашему. А русами теперь нас всех от тех руянов, стало быть, и звать стали – всех, кто под князем нашим ходит. Вот поэтому все мы теперь Русь княжья.
– А Олег тогда кто, из свеев али из руянцев? – спросил кто-то из парней.
– Олег сам-то – истинный варяг, из бодричей. Он тоже у Рюрика с отроков в дружине хаживал, да только в родстве у него и скандинавы были. У матери Олеговой сест ра была, как звали ее, не помню, но только она замужем за ярлом 28нурманским была. Так вот дочь их – Ефанда – женой Рюрика стала да сына ему родила – Игоря, княжича нашего. Поэтому Олега частенько нурманским князем и величают, только неправда это. Из наших он, сынов Перуновых. Ну да ладно, чего разболтались, а ну давай, по парам разбились и по местам.
Очередная изнурительная тренировка будущих гридней началась.
3
Они сидели верхом на своих конях и, косясь друг на друга, ожидали условного сигнала к началу испытания. Между всадниками было расстояние равное примерно пяти саженям, а до реки, которую им обоим предстояло переплыть, было около версты. На определенном расстоянии были выставлены столбы с установленными на них обыкновенными тыквами – цели, которые необходимо было поразить. Перед самой рекой в землю был врыт столбик, на котором была закреплена деревянная мишень с красным кругом посередине. Для каждого из наездников были приготовлены торчащие в земле кривые хазарские сабли, в отдалении, по ходу движения, на земле лежали два лука и колчаны со стрелами.
В отличие от тренировок Горика, занятия с молодыми дружинниками включали в себя не только одиночные бои на мечах. Будущих гридней учили всему, что необходимо было настоящему воину, чтобы выжить в схватках, и не просто выжить, а победить. Суровый нурман, Торбьерн, обучал молодцев сече в плотном строю, где ратниками приходилось действовать сообща и где главными были не собственные удаль и ловкость, а единые слаженные действия. Воины первой шеренги, прикрываясь тяжелыми щитами, теснили воображаемого противника, изредка нанося колющие удары длинными мечами, а задние ряды разили противника из-за их спин длинными тяжелыми копьями. Благодаря подаваемым кем-то из вожаков командам плотная стена, состоящая из сплошного ряда сдвинутых друг к другу щитов, то сжималась, то снова расширялась, имитируя бой в ограниченном пространстве в условиях города.
– Тот, кто бьется один, никогда не сможет победить в одиночку, – учил Торбьерн своих воспитанников. – Только берсерки-оборотни, напившись зелья, сражаются по одному в толпе, не надевая доспехов. Их безумство, их ярость и невосприимчивость к боли позволяют им побеждать многих врагов, но даже им не под силу разрушить плотный железный строй.
Кроме того, нурман учил парней одиночному и групповому бою на борту морского или речного судна. Для этих целей за городом, на берегу протекавшей поблизости небольшой речки, стояла небольшая старая ладья, ставшая для учеников Торбьерна чем-то вроде учебного тренажера.
Сейчас занятия проводил совершенно другой учитель ратного дела. Невысокий здоровяк из белых хазар по имени Мангкуш обучал молодежь искусству конных сражений.
– Если вы ловко орудуете мечом, – пояснял хазарин, выучивший славянскую речь и говоривший почти без акцента, – вы можете выйти перед боем и сразиться с поединьщиком, которого выставит враг. Но в настоящей конной сече редко кому приходится сражаться один на один. Побеждает тот, кто лучше кидает стрелы, и тут вы должны править своим конем, стрелять так, чтобы не убить своих же воинов, которые могут в момент вашего выстрела оказаться на пути пущенной стрелы.
Мангкуш был выходцем из белых хазар, но повздорил с соседями. Его родичей перебили, а сам он, опасаясь дальнейшего преследования, был вынужден бежать в славянские земли, где поступил в услужение к киевскому князю.
Радмир и Путьша глядели на Мангкуша в ожидании сигнала и дальнейших указаний.
– Помните, вы должны двигаться вместе, ведя коней ноздря в ноздрю. У каждого свое оружие, свой конь, но задача общая. На обратном пути поменяться конями, но ни на миг не останавливаться. Все ясно?
