Анна Ветлугина - Игнатий Лойола
Они шли довольно долго по пустынным местам. Надежды на милостыню таяли. Вдобавок здесь оказалось холоднее, чем в Барселоне.
Смеркалось. Изуродованная нога Иниго разнылась. Он крепился, но опирался на посох всё тяжелее.
— Неужто заночуем на улице? — причитала мать. Дочь молчала, надвинув шляпу на самый нос.
Они поднялись на холм и увидели в долине огни. Еда и ночлег! Только пустят ли жители сомнительных бродяг?
Чуть в стороне от огней мутно светилось во мгле красное пятно.
— Костер... — задумчиво произнёс Иниго, — к нему нам попасть легче, чем в дом. Только вот кто там сидит?
Костер был огромен, вокруг сидели солдаты. Увидев путников, они призывно закричали и замахали руками. Разговор шёл по-итальянски. Лойола языка этого толком не знал, как, впрочем, и латыни, но смело начал общаться на дикой смеси итальянских, латинских и испанских слов. К счастью, спутницы его имели итальянское происхождение.
Постепенно радушие солдат стало казаться ему подозрительным, особенно то, как настойчиво они спаивали обеих женщин. Судя по отдельным взглядам и намёкам, мнимого юношу вояки разгадали, но продолжали играть в игру.
Ближе к ночи путников повели в хутор, который те видели с холма. Выделили две комнаты в разных концах пристройки. Дамы позвали своего спутника в гости похвалиться — в их комнате оказалась кровать с синими шерстяными одеялами и даже зеркала и картины на стенах. Лойоле это не понравилось совсем.
Уже под утро он проснулся от страшного шума — визга и топота. Выскочив во двор, обнаружил там мать и дочь — запыхавшихся и полураздетых.
— Они... они хотели нас... — с трудом выговорила пожилая женщина. Хуана дрожала крупной дрожью. Шляпы на ней не было. Коротко остриженные волосы торчали дыбом. Она прислушалась и взвизгнула:
— А-а-а!!! Они идут сюда! Защити нас! Умоляю!
Из дома с криками выбежало несколько человек. Рука Иниго непроизвольно скользнула к бедру. Будь там шпага — он бросился бы на них, не задумавшись ни об их безнадёжном численном перевесе, ни о своей хромоте. Но оружие осталось в далёком Монсеррате, посвящённое Богоматери. Поэтому Лойола дождался, пока разгулявшиеся солдаты подойдут поближе, и обрушился на них:
— Как с этим можно жить? Нет, вы скажите — я интересуюсь: как вы живете с этим? Болезнь в вас, вы гниёте! Не страшно? Думаете, если не видите язв — их нет? Не врите себе!
Он кричал почти по-итальянски, только коверкая слова на испанский манер. Солдаты смотрели на него, вытаращив глаза.
— Ничего себе, беснуется! Это про какую болезнь он талдычит?
— Про твою, пёс паршивый!
— Может, заткнуть его?
Лойола возвысил голос:
— Хотите заболеть ещё сильнее? Возьмите и убейте меня прямо здесь! Давайте! Вы же легко справитесь!
Они, притихнув, оглядывались друг на друга и на дом, где спал их командир. Наконец один из них сказал:
— Слышишь, бесноватый! Забирай своих баб и уходи отсюда поскорее. Чтоб мы больше вас не видели!
Мать и дочь тащили его за руки, но он вошёл во вкус. Упирался, крича про многочисленные кары небесные, которые непременно обрушатся на головы нечестивых солдат.
— Он сейчас нас погубит, — прошептала девушка. Услышав её слова, Иниго мгновенно затих и позволил себя увести.
Давно рассвело. Они шли без отдыха, но по-прежнему не встречали городов. Только холмы, луга со стадами овец, одинокие хутора. Просить милостыню было негде. Вдобавок Иниго начало лихорадить.
— Идите, — говорил он женщинам, — я полежу немного. Вон сколько сухих листьев под деревьями.
Он сгрёб себе небольшую кучу и улёгся, задрав вверх отёкшие ноги. Спутницы не соглашались уйти. Старшая утверждала: здесь совсем неподалёку находится город. Надо только найти силы и добраться до него.
— Ладно, — согласился Лойола, — если неподалёку, пойду. Немного сил у меня ещё осталось. Но не больше.
Они снова побрели. Город упорно не обнаруживался. Даже отдельные поселения закончились. Только наличие виноградников напоминало о существовании людей. Иниго не выдержал:
— Не понимаю, почему вы решили замучить меня. Города нет и моих сил тоже. Я ложусь прямо здесь.
Мать Хуаны, не отвечая, полезла на вершину холма. Вернулась и радостно сообщила:
— Там внизу город!
Городок уютно разлёгся в долине. Черепичные крыши, две колокольни, торчащие на противоположных концах. И серые стены, охватывающие его надёжным поясом. Даже слишком надёжным. Когда путники спустились в долину, они обнаружили ворота закрытыми, и на стук никто не отозвался. Мать с дочерью заметно приуныли, а Лойола, наоборот, почему-то приободрился. Внимательно осматривал рощу неподалёку от городских стен. Там виднелась недостроенная церковь. На неё он и указал:
— Вот и ночлег. Удобных кроватей не обещаю, но, может, хоть не придётся спасаться посреди ночи.
Утро выдалось хмурым. Позавтракав остатками сухарей, они снова пошли стучаться. На этот раз в воротах открылось окошко. Чья-то кучерявая голова оглядела путников и вынесла приговор:
— Не откроем. Идите куда-нибудь ещё.
— Но почему? — удивился Лойола.
— Бледные вы, на чумных сильно похожи, — охотно объяснила голова, после чего окошко захлопнулось.
— Надо скорее в Рим, — решила мать девушки, — в этом захолустье не разживёшься.
— Идите, — Иниго осторожно уселся прямо под стеной, вытянув больную ногу, — я остаюсь.
— Как же... — начала было пожилая женщина, но прервала сама себя: — Зачем я уговариваю? Каждый сам себе хозяин. Пойдём, Хуана.
Девушка улыбнулась Иниго:
— Прощай. Спасибо за всё,— и поцеловала его в щёку.
— Ага, — сказал он. — И вам удачи. Хорошей милостыни.
Посмотрел немного им вслед и, опустив голову, предался размышлениям. Набравшись сил, поковылял дальше в сторону Рима.
Почти все города, встречавшиеся ему, оказывались запертыми. В Италии всё ещё свирепствовала чума. Иниго выглядел измождённым, потому от него постоянно шарахались, боясь заразы. Но как только он оказывался на грани голодной смерти — обязательно находился кто-то, выручавший его. Так к Пасхе паломник дошёл до Рима, но остался равнодушным к его красотам. Все мысли Иниго были поглощены Святой землёй, а более всего — способом, который помог бы ему завершить паломничество без денег. Размышляя об этом, он исходил много прекраснейших римских улиц и соборов. Побывал в знаменитой Латеранской базилике и в соборе Святого Петра. Размышлял, как бы получить благословение у папы, но одно обстоятельство смущало его. Недавно избранный понтифик Адриан VI успел побывать епископом Тортосы, сорегентом Испании. Иниго опасался встретить в папской свите кого-нибудь из знакомых.
Затесавшись в толпу паломников, он всё же получил благословение, после чего продолжил путь в сторону Венеции.
К нему присоединились несколько попутчиков. С ними он дошёл до города Чосу, где все узнали, что в Венецию им путь заказан без справки о здоровье. Попутчики Иниго, имевшие опыт в получении подобных справок, собрались идти в Падую, где у кого-то из них был знакомый врач. Позвали с собой и Лойолу, но его покалеченная нога сильно опухла и разболелась.
--Ты сильно задержишь нас, — сказали ему эти люди, — извини, пойдём без тебя.
Он остался ночевать под открытым небом. Правда, ночи уже стали изрядно теплее. Лёг на траву, глядя на далёкий Млечный Путь. Вдруг скопление звёзд сложилось в смутную фигуру, которая протянула с неба гигантскую руку. Лойола вскочил, весь дрожа и не зная: сон то был или нет. Укрылся ропильей, но не мог заснуть. Пришлось отправляться дальше, не дожидаясь рассвета.
Мысли Иниго постоянно занимало ночное видение. Он отметил, что не хочет заниматься распознаванием, но чувствует благодатную радость, вспоминая. Из этого можно было сделать вывод о явлении Божественной сущности. Погруженный в себя, Лойола достиг Венеции, вошёл в город и через некоторое время повстречал там тех же попутчиков.
— Где ж ты раздобыл справку? — спросили его.
— Справку? — Иниго крайне удивился. — Какую справку?
Они посмотрели на него с ужасом. При входе в город стояло несколько постов. Чтобы обойти их, требовалась просто дьявольская ловкость, несовместимая с таким увечьем.
Иниго пожал плечами. Он не думал ловчить. Да и о справке забыл, занятый своими мыслями. Почему-то стражники не остановили его.
Попутчики недоумевающие и испуганные скрылись в узких венецианских улицах, а Лойола отправился на площадь Святого Марка, где находился знаменитый собор. Там он разыскал священника и вновь начал делиться с ним сомнениями. Тот, заинтересовавшись мыслями странного паломника, позвал нескольких своих состоятельных прихожан. Получилась душевная беседа с трапезой, в результате чего Иниго всучили несколько дукатов — целое состояние.
Он ужасно расстроился. Выбежал прямо из-за стола, не поев толком. Почему-то ему казалось, что настоящее паломничество должно происходить помимо денег, и никак не удавалось этого. Выйдя на площадь Святого Марка, он посмотрел в серое небо, где парили серебристые чайки, и позавидовал их свободе. Размахнувшись, бросил горсть мелких монет. И тут же несколько нищих рысью бросились к нежданной добыче. Они вспугнули многочисленных голубей, бродящих по серым булыжникам. Те взмыли, мешая свои белые крылья с серыми крыльями чаек. В этот водоворот крыльев Иниго яростно швырнул оставшиеся деньги. Перевёл дыхание и пошёл к причалу — искать корабль, готовый отвезти его в Иерусалим.
