Иван Фирсов - Морская сила(Гангутское сражение)
Из реляции Крюйса: «…июня в 5 день, поутру… изрядная погода; около 8 часов неприятельский флотвесь начал приближаться к нашей эскадре и стал наякоря от нас в пушечном выстреле; а шаутбенахтШпар со своей эскадрой стал у Котлинской косы…близ берега (где имел пост полковник Толбухин с одним только полком и тремя полковыми пушками)и палил из пушек своей эскадры на тую косу довольно; однако ж ни малого повреждения одною стрельбойнашим не учинили, для того что помянутый полковник Толбухин во время той стрельбы людям велеллечь; а перед полуднемellчасов неприятель под тоюстрельбою посадил людей своих в боты и шлюпки,под командою полковника Нирота пошел к берегу,и как быстро подошел и стал выходить на берег(и уже 128 человек гренадер вышли на берег, а прочиеза ними поспешили с рогатками), тогда наши,встав, начали по ним стрелять, как из мелкого ружья, так и из трех пушек дробью, от чего неприятель пришел в конфузию. И тут их на месте осталось с 40 человек, да и в полон взято 31 человек (между которыми несколько человек было офицеров), а остальные с берега побежали в той конфузии на своисуда и, будучи в такой конфузии, те свои суда опроки-нули, от чего многое число их потонуло. И междутем из наших помянутых трех пушек огонь непрестанно продолжался, от которого в ретираде неприятель також немалое число людей потерял».
Хладнокровие командующего шведской эскадрой мало-помалу испарялось. Десант русские сбросили в море, корабли их стояли целехонькие. Со стороны устья Невы второй день доносились глухие раскаты канонады.
— Вы слышите, — Анкерштерн кивнул младшим флагманам на восток, — наши гренадеры, конечно, теснят русских, но они ждут нашей помощи.
Едва отбили десант и затихла канонада, Крюйс вызвал командира шнявы «Мункер» Наума Сенявина. За две недели наметанным глазом вице-адмирал определил в нем лихого моряка.
— Пойдешь в Питербурх, до Меншикова или Брюса. Передашь: надобны мортиры да пушки большие. Сам видишь, ядра шлепают в воду с недолетом. Возьми пакет с письмом у секретаря Андрея Остермана.
Из письма Крюйса: «…здесь довольно есть куражуили смельства, но есть токмо недостаток в способах. Ежели бы я еще добрых шесть восемнадцатифунтовых пушек да две гаубицы на моих батареяхимел, то чаял бы неприятеля принудить вскоре отбомбардирования своего престать».
Утром шведы с прежней яростью бомбардировали и крепость, и корабли, и батареи на острове. На этот раз из сотен выпущенных ядер лишь два попали в цель. Одна бомба угодила на палубу галеры «Святой Павел», прошила верхнюю палубу, не разорвалась и застряла в матросской койке. Вторая ударила в стену крепости и «разорвалась так, что весь Кроншлот затрясло».
На другой день шведы угомонились, и как раз вовремя. «Мункер» доставил из Петропавловской крепости две мортиры и две восемнадцатифунтовые пушки.
Их,с ходу установили на ивановской батарее, а через два дня доставили еще шесть пушек и две мортиры.
Шведы, передохнув, через три дня приблизились к острову и крепости на дистанцию огня, но пристреливаться им не позволили.
Из реляции Крюйса: «В 10-й день неприятель набатарею Святого Иоанна и на нашу авангардию довольно из пушек стрелял и бомбы и гранаты метал; однако нашим никакого вреда не учинили, только имс наших батарей и кораблей… жестоко докучали пушечной стрельбою. Потом стала бить тишь и неприятельский флот стал назад отходить».
Но теперь положение изменилось. В атаку пошли русские корабли. Крюйс доносил: «Потом наши, приближаясь своими бомбардирскими судами, начали на эскадру вице-адмирала Депроу бомбы бросать, отчего принужден он со своими кораблями завозом выбираться, а вся его эскадра — отступать… После того с неприятельского флота ни одного выстрела не было, а с наших галер по неприятельскому флоту непрестанно стреляли. Наших людей убито в то время матросов и солдат — 13 человек, да ранено 19 человек».
Ругаясь, Анкерштерн начал отводить корабли подальше. Оба младших флагмана доложили, что командам надо отходить да и корабли привести в порядок. На время пушки замолчали и шведы даже позволили себе расслабиться. Нашелся повод — именины флагмана. Но весь праздник испортили русские. Из реляции Крюйса: «В 15-й день было тихо и всефлагманы были на корабле у шаутбенахта Шпарав гостях, где на литаврах и трубах довольно играли…С батареи, именуемой Святого Иоанна, из однойЩшки и гаубицы выстрелили по адмиральскому ко-раблю, и так трафило, что с того корабля разные галереи сшибло… Потом того же часа изо всех мортир и пушек, привезенных из Петербурга, по адмиральскоту и шаутбенахтскому кораблям вдруг стали стрелять, от чего неприятель пришел в великую кон-фузию, и, спустя паруса, шлюпками назад буксировались, и всеми мерами трудились, чтоб от наших пушек и гаубиц отступить свободно, чтоб до них не доносило; и так отступили, что невозможно было уже из наших мортир и пушек их достать».
Шведская эскадра отошла к западу мили на три, и неприятель занялся починкой кораблей. А из устья Невы снова доносилась канонада. Майдель на суше трудился подобно своему другу Анкерштерну, но русские не хотели уступать ни пяди и даже, наоборот, шведского генерала заставили пятиться.
Во время затишья Анкерштерн мучительно раздумывал, как поправить дело. Все флагманы сошлись на одном. Атаковать крепость бессмысленно. Благоразумнее овладеть островом, а потом штурмовать крепость. На остров необходимо высадить десант. И в таком месте, где его не ждут, на западный мыс с северной стороны. Адмирал послал в полночь к северному побережью Котлина фрегат.
— Ваша задача подойти скрытно, спустить шлюпки и промерить глубины, — инструктировал он командира фрегата. — Имейте в виду, от этого зависит успех всей нашей кампании.
Шведский фрегат подобрался незаметно: перелесок на мысу закрывал батарею. Западную сторону часовые не просматривали, знали, что там мелко, корабли не пройдут. И все же утром поручик, обходя часовых, заметил вдали за полверсты три шлюпки, мористее дрейфовал фрегат. Сыграли дробь, солдаты выскочили по тревоге, но шлюпки убрались восвояси на фрегат.
— По моему мнению, — докладывал поручик Толбухину, — сии шлюпы вдоль берега глубины мерили, бросали какие-то веревки.
Толбухин покачал головой:
— Не к добру это.
Спустя два дня шведская эскадра снялась с якорей без шума и скрылась за горизонтом. Крюйс недоумевал:
— Быть не может, чтоб Анкерштерн вовсе убрался. Генеральную схватку он еще не давал. Токмо проведывал, прощупывал наши укрепления.
Так оно и оказалось. У северного берега рыбачили финны, их захватили, привели к вице-адмиралу. Они без обиняков все выложили.
— Который генерал был в устье Невы, ушел на Выборг. А шведская эскадра у Березовых островов. Чинят корабли, из Выборга транспорта принимают.
Рыбаков отпустили, а Крюйс собрал совет.
— Так разумею, коли он у мыса промеры глубин производил, неспроста это. Десантирование готовит. — Крюйс подозвал Толбухина. — Твоя батарея прострел имеет на вест да на зюйд. А швед замышляет с севера диверсию произвести. Там и лесок закрывает.
— В самый раз на сей ракурс батарею новую соорудить, — согласился Толбухин.
— Бери дюжину пушек да мортиру. Ежели десант, то для картечи и шестифунтовые сойдут.
У Березовых островов шведы приняли на борт свежих десантников, пополнили запасы. В военном деле успех зависит от мощи, умения, хитрости. Силы и умения шведам было не занимать, поэтому Анкерштерн воспрянул духом:
— Русские нас кое-чем провели поначалу. Теперь мы их перехитрим.
Спарре и де Пруа дружно поддакивали: кто же хочет признать себя побежденным.
— В тот раз русским повезло случайно. Нынче мы их забросаем ядрами, а наши гренадеры вспомнят былые победы.
Трое флагманов склонились над картой…
В разгар лета, на рассвете 14 июля, ударила сигнальная пушка Кроншлота.
На этот раз неприятельская эскадра показалась на норд-весте.
Крюйс насчитал двадцать пять вымпелов и не отрываясь следил за маневрами шведов. «Авангард держит курс на западный мыс Котлина. Видимо, как мы и предполагали, там будет диверсия. — Крюйс вздохнул. — Ну, Федор Толбухин, держись».
Подозвал командира:
— Пошли шлюпки на берег, передать Островскому: пушкарей и солдат две сотни, отрядить немедленно в помощь Тобухину. Им сегодня жарко придется.
С марса28 крикнул сигнальный матрос:
— Неприятель ворочает!
Крюйс вскинул подзорную трубу. Не доходя полутора миль до оконечности острова, часть кораблей повернула на ост, другая спускалась к зюйду. На флагмане подняли красный флаг — сигнал атаки: «Открыть огонь».
